Диггер по прозвищу Жгут - Александр Варго

Он шагнул к сидящему на корточках долговязому, и тот, решив, что его сейчас начнут бить ногами, опрокинулся на пятую точку и пополз назад.

— Дрон, спускай Рамзеса! — закричал он.

Дрон стоял столбом, выпятив из расстегнутой рубашки волосатое пузо, и тупо взирал на поверженного друга, очевидно, даже не соображая, что же, собственно, произошло. Вот только что его друг стоял и смеялся, а теперь весь в крови валяется на земле.

— Давай, че ты ссышь! — гнусаво заорал долговязый, брызгая кровью вперемешку со слюной.

— Если ты спустишь собаку, я ее убью, — еле слышно проговорил Гюрза.

— СПУСКАЙ РАМЗЕСА!!! — истерично выкрикнул долговязый, и рыжий торопливо убрал руку с ошейника пса.

Гюрза приготовился отразить нападение ротвейлера, но, к всеобщему удивлению, пес рванул к Кляксичу, который продолжал нежиться в траве. Злобное шипение и рычание слились воедино, Кляксич катался кувырком по траве, нанося собаке довольно чувствительные удары когтями. Затем кот прыгнул на скамейку и оскалил пасть. Шерсть у животного поднялась дыбом, глаза дьявольски сверкали. Рамзес, с исполосованным кровоточащим носом, яростно бросился на кота. Однако силы все же были неравны, и вскоре парк огласил вопль Кляксича.

Мужчина в дождевике подхватил собаку и быстро удалился.

Гюрза бросился к животным, вынимая подводный нож. Он молил бога, чтобы пес не успел добраться до шеи Кляксича. К тому времени его любимец уже истошно орал — его задняя лапа оказалась в пасти собаки, и та неистово дергала головой, будто пытаясь оторвать ее.

Подбежав к ротвейлеру, Гюрза несколько раз вонзил ему в бок нож. К воплям Кляксича добавился скулеж пса. Он задергался всем телом, но лапу кота не отпускал. Гюрза, скрипя зубами, ухватил собаку за ухо и, задрав ее голову вверх, всадил нож ей в шею, погрузив лезвие почти по рукоятку.

Боковым зрением он увидел, как в очередной раз поднялся долговязый. В грязной окровавленной рубашке и с перекошенным от ярости лицом он был и страшен и смешон одновременно. Он схватил урну и стал подкрадываться к Гюрзе. Рыжий стоял в каком-то трансе, глядя расширенными глазами на свою издыхающую собаку. От внимания Гюрзы также не ускользнуло, что парочка, сидящая с этими двумя на лавке, куда-то исчезла.

Ножом он разжал клыки псины и осторожно вытащил покалеченную лапу визжащего Кляксича. Рана была плохая, даже на ощупь он чувствовал, что кость расщеплена. Рукава рубашки тут же намокли от крови.

— Уходите, — шепотом сказал он, обводя безумным взглядом долговязого и рыжего. — Или все тут сдохнете.

Долговязый, уже намеревающийся опустить урну на голову этому психу, замер. Затем попятился назад. Рыжий стал плакать.

— Ну? — прошелестел Гюрза, и они отошли еще на несколько шагов. Рыжий, плача, подхватил безжизненное тело собаки. Затем компания быстро-быстро направилась к автобусной остановке.

Гюрза огляделся. Алисы нигде не было видно, и это его успокоило. Пора было побеспокоиться о Кляксиче — его лапа висела практически на одних сухожилиях. Юра прижал его к себе и, шепча что-то успокаивающе, рванул на шоссе.

Машины сначала притормаживали, но, видя искаженное лицо юноши и извивающегося в его руках окровавленного кота, снова давали по газам. Тогда Гюрза, рискуя быть раздавленным, выскочил прямо на середину дороги.

Перед ним, завизжав покрышками, остановилась старенькая «шестерка».

— Ты что, придурок?! — завопил водитель, грузный усатый мужик лет пятидесяти. Увидев немигающий остекленевший взгляд юноши, он осекся.

— В ветклинику, — прохрипел Гюрза и протянул ему стодолларовую купюру. — Быстро, командир. Времени нет.

Пробурчав что-то неразборчиво, водитель открыл дверь.

Домой Юра возвращался совершенно опустошенный. Кляксичу ампутировали лапу — этот гребаный кобель перегрыз какие-то важные сухожилия и раздробил кость. К тому моменту, когда он без очереди влетел в приемную, его любимец уже не орал, а лишь жалобно постанывал, почти как человек, с надеждой глядя на хозяина.

— Еще бы десять-пятнадцать минут, парень, и ты оставил бы его здесь навсегда — слишком много крови потерял, — сухо сказал ветеринар. — Так что не переживай за лапу. Скажи спасибо, что жить будет…

Юра вызвал такси и, выпросив у доктора простыню, бережно запеленал бесчувственное тело Кляксича. Ветеринар сказал, что действие наркоза будет долгим, и, скорее всего, кот станет спать до утра.

Только зайдя в квартиру, он вспомнил об Алисе. Интересно, дома ли она? Пока он укладывал Кляксича, позвонила Ива.

— Ну, как дела? — немного заискивающе спросила она.

Юра выпустил воздух сквозь сжатые зубы. Ему не хотелось говорить сейчас с кем бы то ни было, а уж с Ивой и подавно.

— Я сейчас занят. Сам тебе позвоню, — сказал он, прилагая все усилия, чтобы голос его звучал ровно.

— Ты всегда занят! — неожиданно сорвалась девушка. — Как ни позвоню, вечно ты весь в проблемах, бедненький какой! В общем, я иду на дискотеку. Если захочешь…

Юра так и не узнал, чего он может захотеть, так как вырубил телефон.

Тут же позвонила Алиса, и уже через несколько минут они встретились во дворе девушки.

— Ты цел? — ощупывая взглядом Юру, спросила она. — Мне было так страшно…

— Кто этот длинный? — спросил Юра.

Алиса передернула плечами, словно случайно прикоснулась к чему-то скользкому и липкому.

— Мы раньше встречались. Ничего серьезного, поверь…

— Ладно, не оправдывайся. Кто он?

— Студент, у них выпуск в этом году.

— А чего расстались? — спросил он, стараясь, чтобы его голос звучал как можно небрежней. — Хотя можешь не говорить.

— Он стал принимать наркотики, — глядя в сторону, сказала Алиса. — Какое-то время подкарауливал меня у подъезда, потом вроде успокоился… А теперь… Как Кляксич?

В двух словах Юра рассказал об операции. Некоторое время они молчали, затем Алиса сказала:

— Юра, извини, но… что теперь будет?

— Ты о чем? — вскинул он брови.

— Ну, — замялась девушка. — Я… все видела. Правда, издалека.

— И что? — Голос Юры заметно похолодел.

— Этот придурок может заявить в милицию. И потом, что ты сделал с собакой? Ты убил ее?

— Нет, конечно, — облегченно выдохнул Юра. Значит, она не все видела. — Немного ранил, и все, когда челюсти разжимал.

— Но…

— Это была необходимая оборона, — ровно продолжал Юра. — И никакой мент не примет сейчас заявление ни от этого торчка, ни от рыжего. Почему? Во-первых, они слишком пьяны, а во-вторых, сейчас они думают о ментовке в самую последнюю очередь. Это не те люди, которые решают свои проблемы с помощью наших доблестных дядей Степ. Но ты не бойся, никто и пальцем тебя не тронет.