Единственная для Сурового - Алиса Франц

дорогу. Возле ворот дома Николая под ноги бросился чёрно-белый пёс, звонким лаем приветствуя хозяина.

– В будку, Бим! – прикрикнул Николай и открыл калитку, скрипнувшую в ответ его жесту.

Я вошла во двор чужого дома, где уже была один раз, и остановилась возле крыльца из трёх ступенек. Николай обошёл меня и приветственно распахнул дверь:

– Проходи, не стесняйся. Обувь здесь не снимай. В комнату прям заходи и там разувайся.

Дом Николая по планировке был зеркальным отражением дома тёти Нади, поэтому сориентироваться было нетрудно, и я представила те две комнаты, которые были в доме, помимо кухни, разумеется.

– Садись…

Большая ладонь подтолкнула меня в спину, не позволяя стоять без движения.

– Со стола ещё не прибрал, сейчас сгребу…

Николай одним жестом смёл грязную посуду со стола в большой таз и смахнул со стола хлебные крошки тряпкой, видавшей виды. В доме было неопрятно, чувствовалась нехватка женской руки и уюта. Но не мне было судить чужого человека, которого я видела всего второй раз в своей жизни. К тому же он помог мне с печью и обещал показать, как правильно её топить. Это был небольшой плюс в моей ситуации, совсем крошечный, но другого выбирать не приходилось.

Николай разлил кипяток по чашкам и в каждую бросил по чайному пакетику, потом подвинул на середину стола вазочку с карамельками и нарезанную буханку хлеба. Мужчина пытался завязать со мной разговор, расспрашивал обо всём, интересовался, почему я решила жить в холодном, пустом доме в преддверии наступающей зимы. Но я не хотела раскрывать постороннему человеку своих мотивов и держалась немного отстраненно. Поняв, что я не настроена откровенничать, Николай перестал расспрашивать меня обо всём, быстро допил чай и вышел, пообещав, что вернётся, как только разберётся с задымленной печью.

Николай ушёл на довольно продолжительное количество времени, и я, чтобы не сидеть без дела и хоть как-то отблагодарить его за помощь, решила перемыть посуду и хоть немного прибрать бардак на кухне. С трудом нашла необходимые моющие средства и принялась за уборку, обдумывая своё положение.

Теперь я уже мыслила намного спокойнее, но тревога никуда не ушла. Даша считала, что я зря себя накручиваю и говорила, что я преувеличиваю свою значимость для Сурового. Но она не знала о другой стороне истории, и я не спешила посвящать Дашу в такие мрачные подробности.

Когда я сбегала, действовала лишь на эмоциях, и во мне говорила боль и обида, затаённая на Сурового из-за его недоверия и наплевательского отношения ко мне. Я считала, что смогу справиться легко с трудностями.

Первый запал прошёл, и сейчас, столкнувшись с проблемами лицом к лицу, я начала понимать масштаб того, с чем мне придётся иметь дело, и чувствовала, что погорячилась. Как минимум, я погорячилась. Если не сказать точнее – совершила ошибку. Какая-то часть меня, очевидно слабая и боящаяся трудностей, дала о себе знать. Внутренний голос начал нашёптывать, что ещё не поздно вернуться и покаяться, попросить прощения за совершённый побег…

Однако гордость и чувство собственного достоинства не дали широко распространиться мыслям о слабости. Я не привыкла, чтобы об меня вытирали ноги, но именно так я себя чувствовала в последние дни. Поэтому я твёрдо решила стиснуть зубы и не идти на поводу у слабости.

Я начала прокручивать в голове имеющиеся варианты, раздумывая, как бы устроить свою жизнь с тем, что есть у меня на руках, то есть практически не имея ничего.

«Справлюсь как-нибудь…» – подумала я, отдавая себе отчёт, что все мои планы основаны лишь на одном утверждении: Суровый не кинется меня искать…

Глава 10

Суровый

Суровый и не подозревал, что творилось за его спиной, во время вынужденного отсутствия. Знал бы – бросил преследование и мгновенно отправился за Настей. Но он не знал и не ожидал, что Насте хватит отчаяния поступить так. Сейчас его мысли были заняты другим делом. Восстановившись после операции, вернув себе прежнюю возможность передвигаться и самому решать проблемы, он охотно брался за любое из дел. Это было продиктовано не только желанием держаться в стороне от девушки, которая волновала его мысли, но и необходимостью.

Глупо было думать, что Суровый так просто спустит кому-то с рук похищение на его жизнь. Он этого не простил, даже не зная того, кто за этим стоял. Он считал, что за покушением стоит Марат Рашидов, отец его бывшей девушки. Слишком похоже было это на то, как погибла его дочь, Дина. Но проблема в том, что Рашидова и так нехило прижали после того, как он пытался подобраться к Анастасии и навредить Суровому через третье лицо. Бизнес Рашидова пострадал, а его самого и след простыл.

Влиятельный бизнесмен просто исчез со всех радаров, затаившись. Это ещё больше подталкивало Сурового к мысли, что именно он и стоит за покушением. Суровому не хватало крепкого плеча соратника и помощника – Заура. Он бы помог справиться с проблемой, без лишних слов и подозрительных действий.

Сейчас Суровый чаще, чем обычно, имел дело с Русланом, пересекаясь с ним едва ли не ежедневно. Но Руслан и так принимал активное участие в его делах, больше, чем Суровый мог ожидать от друга и почти брата. Поэтому проблему с Рашидовым Суровый должен был решить сам. Но прежде он посетил в клинике Заура, встретив возле палаты больного его жену и взрослую дочь – Зарину, возрастом она была почти как Настя. Разница лишь в год. Женщина и её дочь сильно переживали за Заура, ведь глава семейства до сих пор не приходил в сознание.

Суровый поздоровался с обеими, поинтересовался, как дела. Жена Заура безразлично пожала плечами, бросив тоскливый взгляд в сторону мужа, который едва подавал признаки жизни.

– Он хороший человек, – всплакнула жена Заура. – За что его так?

– Ни за что, он просто очень хорошо выполнял свою работу и спас мне жизнь, – честно ответил Суровый. – Тем, что я сейчас стою на ногах и разговариваю, я обязан именно Зауру.

Жена Заура заплакал ещё горше, ведь её муж лежал без движения. Дочка обняла мать за плечи.

– Я обязательно поквитаюсь с тем,