Мастер-класс от плейбоя - Мишель Кондер

— Хотите песню, синьор? Синьорина?

— Нет.

— Да.

Себастьяно вздохнул, Поппи засмеялась.

— Да, — грубо поправился он.

Гондольер ухмыльнулся и завел низкий, мелодичный напев, полностью погрузившись в мелодию, а лодка мягко качалась под крошечными арочными мостами и плыла мимо мягко освещенных очаровательных зданий.

Поппи крепче прижалась к Себастьяно.

— Кстати. — Поппи повернулась к нему лицом. — Я уже.

— Ты уже что? — спросил Себастьяно, смотря на ее губы.

— Хочу тебя.

— У вас будут большие неприятности, когда мы вернемся в комнату, мисс Коннолли, — грозно предупредил он, повернув ее к себе и скользнув рукой по бедру.

— Прекрати, — тихо увещевала его Поппи, проверяя, не заметил ли гондольер, как его рука движется под юбкой.

— Мы прибыли, синьор.

— Отлично, — сказал Себастьяно, ловко поднимая Поппи из гондолы.

Лицо Поппи покраснело, ее глаза блестели, когда она смотрела на его сильные руки и широкую грудь.

Себастьяно провел ее через двойные двери, любезно открытые для них швейцаром; он пропустил девушку в лифт, заскочил следом за ней, быстро вставил карту-ключ от их этажа. Как только двери лифта за ними закрылись, он прижал ее к стенке лифта, наклоняя голову девушки, чтобы поцелуем выпить жар ее тела.

Она прижалась лоном к его паху, ее рот широко открывался для его властных поцелуев, голодных и сладких. Себастьяно застонал. Он хотел ее. Боже, как он ее хотел!

Его руки скользнули под подол ее платья, и он начал тянуть платье вверх по ее длинным ногам.

— Их придется снять, — простонал он, срывая телесного цвета чулки. Себастьяно простонал ее имя, когда коснулся шелковистой кожи ног девушки. Он сильнее прижал ее к стенке лифта.

Лифт остановился, и Себастьяно уперся рукой в зеркальную стену, чтобы не потерять равновесие.

— В комнату. Быстрее.

Оказавшись в номере, он сорвал с себя пиджак и рубашку.

— Ты великолепен, — пробормотала Поппи, подходя к нему. — Я хотела коснуться твоей груди тем утром в твоем кабинете.

— Сделай это сейчас! — приказал он, завел руки за спину девушки, чтобы расстегнуть молнию на платье. Он застыл на месте, когда она наклонилась вперед, чтобы в поцелуе прижаться к его груди.

Он напрягся и почувствовал, что она улыбается, касаясь его.

— Мне нравится, что ты везде такой жесткий.

Ее губы блуждали по его соскам, и его дыхание застряло в горле, когда она лизнула один из сосков. Он запустил пальцы в волосы девушки, не давая ей отстраниться, позволяя исследовать его. Ее губы опустились ниже, следуя темным волоскам на его груди туда, где они заканчивались его пульсирующей эрекцией.

— Поппи… — Он схватил ее за руки. — Я хочу тебя. Очень сильна.

Себастьяно быстро раздел девушку и заключил в свои объятия. Его губы нашли ее.

Как только они добрались до кровати, он опустил девушку и лег на нее сверху. Его губы сомкнулись вокруг затвердевшего соска.

Стоны ее удовольствия стали музыкой для его ушей. Себастьяно рукой скользнул между ее ног и застонал, когда обнаружил, что Поппи истекала любовными соками, ее клитор набух и пульсировал, требуя внимания.

— Поппи, любовь моя… — не сдержался Себастьяно и начал прокладывать дорожку влажных поцелуев вниз по плоскому животу девушки к средоточию женственности. Он закинул ее ноги на свои необъятные плечи, раскрывая ее еще шире.

— Себастьяно, я не…

— Теперь ты собираешься быть застенчивой?

— Я не стесняюсь. Но это так интимно.

— Более интимно, чем когда я в тебе?

— Да, если тебе надо знать.

— Ты прекрасна, Поппи, — произнес Себастьяно и уткнулся носом в лоно Поппи. — Как ожившая Венера Милосская.

Несколько часов спустя бледный свет зимнего солнца проник через незадернутые шторы и разбудил Поппи. Снова она проснулась одна, простыни рядом с ней были прохладными на ощупь Она натянула халат и беззвучно прошла к окну.

Она нашла его снаружи на небольшой каменной террасе.

Холодный ветер взъерошил его густые темные волосы, и она вспомнила, как накануне вечером она запускала в них пальцы, когда он вознес ее на головокружительные высоты абсолютного удовольствия. Связь, которую она ощущала, когда их тела соединялись, была неописуемой и пугала до чертиков.

Когда она согласилась на эту сделку, она представляла, что ее самой большой проблемой будет убедить его семью, что они пара. На деле эта часть оказалась самой легкой. Трудно было держать руки прочь от ее босса-тире-лжебойфренда. Здесь она с треском провалилась.

Но она не собиралась зацикливаться на этом сейчас. Она знала, что это было. Он был вне ее лиги; он не собирался строить с ней серьезные отношения. Впрочем, как и она.

«Конечно, — издевался противный внутренний голос, — если бы он захотел большего, ты бы незамедлительно согласилась».

— Доброе утро. — Его глубокий, сексуальный голос прервал ее размышления. — Как ты спала?

— Как убитая, — смущенно прошептала она, понимая, что он поймал ее за подглядыванием.

— Значит, мне следовало выполнять мою работу должным образом. — Он протянул ей руку, подзывая ее к себе. — Прекрасное утро, посмотри.

Отодвинув свои невеселые мысли на задний план, Поппи встала в кольце его рук и прижалась спиной к его груди.

— Что я говорил? — произнес он, положив голову девушке на макушку.

Поппи смутилась, когда поняла, что он говорил об открывшемся с балкона виде, и заставила себя сосредоточиться на дремлющем древнем городе, когда солнце окрашивало золотом крыши домов.

— Восхитительно. Мэри-Энн рассказывала мне, что город великолепен, но я думала, что она преувеличивает.

— Кто для тебя эта Мэри-Энн? — тихо спросил он.

— Она мой ангел-хранитель. Ее муж умер от рака много лет назад. Когда она нашла нас, мы были две потерянных души, — ответила девушка, улыбнувшись воспоминаниям.

— Нас?

— Меня и Саймона.

— Сколько тебе было лет? — нахмурился Себастьяно.

— Мне было семнадцать. Саймону семь, — протараторила Поппи, не желая испортить момент, углубляясь в прошлое. — Это остров Мурано? Я слышала, там продают очень красивую посуду.

— Объясни, — потребовал Себастьяно, повернув ее в своих руках, пристально изучая лицо девушки.

Поппи поняла, что от этого разговора не уйти, и позволила своему разуму вернуться в то ужасное время. Она надеялась, что он не изменит о ней своего мнения, когда она закончит.