Черный властелин - Алексей Шеховцов

– Тогда воевали числом. Если пойду на войну я, то будем брать умением и огневой мощью.

– Огненной водой, что вы сегодня делали?

– И ею тоже… Вообще – это только начало, первый неуверенный шаг.

– Ну-ну, шагай дальше, принц. А скажи мне, какие ещё у тебя есть причины воевать с Египетским султанатом?

– Нил. Это огромный сельскохозяйственный и транспортный потенциал. Взорвём пороги, и он будет судоходен почти до гор. Надеюсь. Ещё в Египте можно и нужно построить канал, соединяющий Красное и Средиземное моря. Это будет торговая артерия, которая затмит собой Босфор и Константинополь.

Абун улыбнулся в ответ:

– Помнится мне, что царь Дарий в своё время построил подобный канал. Столетия спустя Птолемей, греческий фараон Египта, проводил работы над этим каналом. Но сегодня канала больше нет…

Ага, помню. Наполеон этот самый канал потом откопал.

– Будет. В отличие от того канала мой канал не будет идти к Нилу – проблемы с заиливанием мне не нужны. Строить тоже будем по-другому. Без железобетона я туда не полезу. И строить буду или мусульманским ГУЛАГом, или экскаваторами.

– Ягба, я не понял половины из того, что ты сказал.

Ой! Заносит!

– Слова из будущего, Йесус-Моа. Железобетон – это обычный бетон, как тот, что римляне использовали…

– Не только они – в Аксуме знали про бетон, знаем про него и мы, но редко используем.

– О, великолепно! Так вот, железобетон – это бетон, смешанный с опорной рамой, обычно из железа. Здания выше пирамид, о которых я тебе говорил, делались из него. ГУЛАГ – трудовой лагерь для преступников. В нашем случае захваченных мусульман мы заставим работать на благо государства. Мамелюки гордятся тем, что они рабы. Пусть соответствуют. Экскаватор – машина для копания. Архимед мог их делать. Надо будет проверить наши библиотеки на предмет греческих трактатов.

– Это к Тамару – он будет только рад.

– Ага. Но всё это далёкие-предалёкие планы. Дай бог, чтобы мы через десять лет были готовы дать мамелюкам по сусалам… Ладно, пора мне спать, абун. Завтра будет новый день.

Изавертелось. Почти всё время с четверга по субботу я провёл за ректификацией. Беседы с Йесусом-Моа перекочевали на послеужинное кофепитие, и с утра до вечера я сидел с Тамаром в лаборатории, где мы совмещали алхимию, занятия греческим и тренировку персонала. После частичного успеха с ректификацией начались обломы. Тестовая колонна начала захлёбываться и выдавать вместо ректификата самогон. Какое-то время процесс шёл как надо, но потом начинал портиться ректификат. Причину мы найти быстро не смогли, тем более что пришлось отвлечься на лаборантов.

Деткам я раздал банданы и портупеи. Портупеи оказались полезными – они не давали хламиде сильно болтаться, а болтающаяся одежда на производстве – чревата. Жену, чтобы парень не нервничал, я торжественно присобачил две медные бляхи на портупею – начальник, однако. Как начальника я тут же нагрузил его обеспечением грамотности лаборантов – или учи сам, или привлекай монахов из школы, но чтобы детки через неделю могли считать (сложение, вычитание). К несчастью, быстро выучить их читать и писать на гротескном негро-алфавите не представлялось возможным. Одна радость, что сын деревенского старосты, которого, оказывается, завербовал Жен, читать уже умел. В общем, после церемонии «вступления в ряды» мы засели за перегонку и ректификацию: я думал, почему ломается процесс, а Тамар с Женом проводили с детьми ускоренный «курс молодого алхимика».

В пятницу меня осенило. Я – идиот и забыл, что в ректификации основной механизм работы – обмен фазами между паром и конденсатом. Естественно, я в колонну вставил совершенно неадекватное число тарелок. Дальше – хуже. Ночью основательно поработал мозг, и я припомнил пару трактатов о самогоноварении, которые описывали ректификацию. В общем, если без термометров мы как-то проживём (опять же методом научного тыка и регулировкой подачи тепла), то без наблюдения за давлением в колонне и регуляции подаваемого пара из котла-дистиллятора у нас будут постоянные обломы с захлёбыванием. Резолюция – хоть убейся об стенку, но нужны стеклодув и ртуть. Примитивный манометр я спроектирую, с герметизацией проблему решим греческой замазкой, но без стекла и ртути будем сосать… лапу.

Русские, конечно, не сдаются, и я про… занимался всю пятницу, пытаясь вывести опытным методом температурный режим, в котором ректификация не накроется. Не получилось. Ну ничего, технический спирт тоже нужен! Причём его можно получать просто повторной перегонкой, без ректификации. В пятницу после обеда, вконец умаявшись с ректификацией, я хорошо поднял себе настроение, соорудив примитивные коктейли Молотова на техническом спирте. Парой эрзац-зажигательных гранат спалили к чертям сухое дерево. Мы крутые. Детям очень понравилось – а кто из нас не любит играть с огнём?

Чтобы не терять время, я засадил детей за изготовление ректификационных тарелок из глины вдобавок к перегонке технического спирта. Гончар сначала упирался (кому нужна орава непрошеных учеников), но против принца не попрёшь. У командного менеджмента есть свои прелести. Со стеклодувом мне пока не повезло, но я надеялся найти мастера в Джибути. Магометане стекло делали, а поездку к «соседям» организовать будет куда легче, чем переть в Азию или Венецию.

В субботу тоже гондурасили. Шаббат Шаббатом, но я пробил себе «благословение» на богоугодное алхимическое дело, да и соблюдение Шаббата у нас было не такое строгое, как у иудеев. Даже не пришлось тыкать пальцем в цитату из Евангелия о том, что суббота – для человека, а отнюдь не наоборот. Кузнец подогнал второй перегонный куб, – Абеба училась не по дням, а по часам – сказалось детство, проведённое в кузне, – так что производительность увеличилась значительно против ожидаемой. Жалко только, что досрочное изготовление мясорубки не предвиделось.

Пока суд да дело, вылезла сырьевая проблема – браги в деревне было запасено совсем не гигантское количество. Поля вокруг надежду тоже не внушали. Ужас. Спасли меня монахи. Когда я сетовал Тамару на недостачу сырьевых культур, я упомянул сахарный тростник. Мой грекофил встрепенулся, сказал, что ему нужно сбегать в монастырь, а через два часа меня обрадовал. Оказывается, басурмане культивируют этот самый сахарный тростник недалеко от Джибути. Думаю, нужно будет туда съездить, не дожидаясь возвращения негуса нагаста. Охранная полусотня у меня есть. Транспорт – найдём. Осталось придумать, что в Джибути продать, – идти порожняком и тратить казну не хотелось.

К субботнему вечеру наш первый аврал пришлось прекратить по религиозным причинам – если на Шаббат можно было забить, то на воскресенье забивать было вредно. Да и работать без выходных – это удел бизнесменов и энтузиастов, то есть мой с Тамаром.

В ночь на воскресенье мне приснился сон. Я был в городе слонов. Слоны бродили по улицам, толкались в магазинах, ходили в школу. Я увязался за одной из групп слонов-школьников и попал к ним на лекцию, где Адам Смит, почему-то в красноармейской форме, с пистолетом Макарова в руке и мешком за спиной, вещал о разделении труда в производстве булавок. После той лекции слоны пошли в цех собирать автомобили.