Мозаика воспоминаний - Элизабет Бэйли

– Вы могли бы жениться по любви. Разве вы никогда не любили?

Вопрос задел его, но граф заставил себя рассмеяться.

– Только самых неподходящих женщин.

– Вот одно из преимуществ жизни в Англии, – продолжила Элен мечтательным тоном, словно не до конца сознавая смысл своих слов, – то, что здесь можно жениться по любви. В противном случае меня бы обручили с человеком, равным мне по положению. Быть может, я совсем бы его не знала. И была бы счастлива.

Была ли она замужем… по любви? От этой мысли у Чарльза заныло сердце. Он попытался придумать какое-нибудь невинное замечание, которое не ввергнуло бы Элен в пучину забвения. Но в голову ему лезли лишь назойливые вопросы, порожденные собственными желаниями. К счастью, она вновь погрузилась в молчание.

Находилась ли Элен каждый раз в состоянии полусна, когда приподнималась вуаль, скрывающая ее прошлое? По ее словам, она не думала ни о чем. Но Элен могла и не сознавать хода своих мыслей. Под мыслями она подразумевала мучительные предположения, усиливающие ее страхи. Если бы ему удалось снова вовлечь ее в разговор!

– Элен?

– Qui?

Она вновь перешла на французский. Что теперь делать? Вдохновение покинуло Чарльза. И эта интимная ситуация становилась слишком опасной. Он поднял весла.

– Я собираюсь повернуть лодку. Пора возвращаться.

На ее лице мелькнула тень.

– Уже. Я могла бы вечно плыть по этой реке. Здесь нет чудовищ.

– Чудовищ?

– Порожденных разумом.

Обращенные к нему глаза подернулись дымкой. Чарльз замер, затаив дыхание. С поднятых весел капала вода, и в неподвижном воздухе разливался едва заметный запах жимолости. Голос Элен был очень тихим вопреки пугающей напряженности ее слов.

– Все началось много лет назад. Я не хотела, чтобы Grandpere отправлял меня сюда. Если бы я осталась с ними, моя боль давно бы окончилась. Когда я узнала о их гибели… toute la famille… они начали приходить ко мне каждую ночь. Я видела их в своих снах. Мертвые, покрытые кровью. Maman, мои братья, кузины, tante et oncle. Другие члены семьи. Meme Grandpere… несмотря на его возраст, ему отрубили голову. Никого не пожалели. Забрали всех. И на их место пришли чудовища.

Ее голос оборвался. Она лежала, словно мертвая, с блестящими от слез глазами. Чарльз не мог пошевелиться. У него не было слов. Боль в сердце лишила его сил. Будь прокляты такие воспоминания! Вся ее семья погибла на гильотине! И Элен пришлось пережить такую потерю в одиночестве. Не удивительно, что она хотела забыть весь этот кошмар.

Но это же дело прошлого. Около десяти лет миновало с тех ужасных событий, случившихся на противоположном берегу Ла-Манша. Родственники Элен были обезглавлены в один из четырех лет Террора. Что же было с ней дальше? Ее воспоминания связаны с каким-то мужчиной… которого она любила, и который погиб, упав с лестницы.

– И дальше мы не поплывем?

Чарльз вздрогнул и выронил весла, с плеском упавшие в воду. Элен окатило брызгами. Она рассмеялась и отряхнула с себя влагу, окинув графа укоризненным взглядом.

– Спасибо, Чарльз. Меня разморило на этой жаре, но в купании я не нуждалась!

Происшедшая с ней перемена обескуражила Чарльза.

– Простите! – дрожащим голосом пробормотал он. – Я отвлекся… вы меня напугали.

– Я вижу.

Чарльз заметил очаровательную улыбку на ее лице, и у него перехватило дыхание. Элен ничего не знает! Возможно ли это? Могла ли она не сознавать смысла своих слов? Или это обман? В таком случае она невероятно талантлива. Проклятие, невозможно поверить в ее неискренность! К тому же весь этот эпизод был невероятно трогательным. Граф готов был все отдать, лишь бы избавить Элен от терзающих ее душу чудовищ. И ее историю невероятной не назовешь. Бог знает, сколько судеб были исковерканы падением монархии во Франции.

Но вопреки всему… даже буре чувств, которую пробуждала в нем Элен… граф не мог избавиться от циничной мысли. Трудно найти более действенный способ убедить его в своем аристократическом происхождении.

– Прекрасная была прогулка, Чарльз, – призналась Элен с благодарной улыбкой.

– Мне тоже понравилось, – торопливо ответил он.

В ее глазах мелькнуло удивление, и Чарльз понял, что не сумел скрыть беспокойство. Мысленно выругавшись, он развернул лодку и направил ее к дому.

Элен испытывала безотчетный страх. Она не сомневалась в способностях лорда Уайтема. Мистер Хантли уверял, что умение графа править четверкой лошадей, вызывает всеобщее восхищение. Но как только она увидела дожидающиеся на дорожке экипажи, у нее похолодело в груди.

Именно на этом изящном ландо с гербами Элен впервые приехала в Кливдон-Хауз. В столь жаркий июльский день его складной верх был опущен. Взгляд девушки упал на упряжку. Лошади стояли смирно под присмотром грума, пока кучер его светлости устраивался на козлах.

Следом стоял фаэтон. В него была впряжена четверка гнедых, трясущих гривами и нетерпеливо роющих копытами землю. Двое грумов с трудом удерживали их в повиновении.

Элен похолодела от ужаса, пожалев, что согласилась принять участие в прогулке. Зачем им два экипажа? Генриетта ведь не поедет.

– Чарльз ни за что не согласится сесть в ландо, раз уж у него появился повод править самому, – ответил Мэтт на ее робкий вопрос.

Но обязана ли Элен садиться в фаэтон?

– Вы доберетесь быстрее и с большим комфортом, – заявила Мег.

Элен не поверила. Ей не хотелось оставаться с Чарльзом наедине. Она не забыла, как во время речной прогулки в прошлый понедельник была испугана его изменившимся поведением. Казалось, он находился под впечатлением какого-то сильного чувства. Наверное, жалел о том, что под влиянием Мег согласился покататься на лодке.

И вообще, Элен не испытывала особого желания смотреть военный парад в Уимблдоне. Но Мег настояла.

– Там будет король и все светское общество. К тому же, вам не помешает развеяться.

Элен надела поверх белого платья старый бархатный жакет, чтобы защититься от ветра во время поездки в фаэтоне. Она предпочла белым туфлям, купленным у Онорины, свои старые ботинки, поскольку их цвет совпадал с цветом лент на очаровательной шляпке из черного бархата.

Несмотря на все удовольствие от своего наряда, Элен испытывала малодушное желание отказаться от поездки. Но идти на попятный в самый последний момент было, по меньшей мере, невежливо.

И все же, когда граф подал ей руку, приглашая залезть в фаэтон, Элен охватил безотчетный страх. Усевшись, она закусила губу, расправила юбки и ухватилась за борт экипажа.

Чарльз вскочил на козлы и схватил поводья.

Элен, безуспешно борющаяся с волнением, перехватила его взгляд.

– Боитесь, что я вас опрокину? Не беспокойтесь. У меня эта упряжка уже несколько лет. Эти кони не посмеют шутить со мной.