Это ужасное поместье - Шон Уильямс

Какую-то вечность спустя она добралась до верха, где и остановилась перевести дух, стоя обеими ногами на львиной голове и держась за два железных прута, зависнув высоко над землёй. Почти, почти справилась, говорила она себе, хотя в это «почти» ещё входила необходимость как-то перебраться через барьер из острых стальных копий. Зато потом уже только вниз, а там главное, чтобы рука случайно не соскользнула. А больше волноваться уже и не о чем. Совершенно не о чем.

Занятно, но чары ещё ни разу не попытались ей как-нибудь помешать. Этта ожидала, что ворота будут шататься, пытаясь скинуть её на землю, или верхняя часть окажется слишком скользкой. Да мало ли какие сложности ещё могли бы возникнуть!

Вдалеке, сквозь сгущающиеся вечерние сумерки, проглядывали над деревьями очертания особняка. А может, заклятие отвлеклось на что-то ещё? Вдруг это как-то связано с тем, что делает сейчас Альманах? Только тут она вспомнила, что Олив сказала, что он просил её зайти к нему в подвал.

Этта усилием воли выбросила Альманаха из головы. Он – не её проблема. Во всяком случае, сейчас. Вот окажется она по ту сторону ворот, тогда и будет думать, как ему помочь.

Собрав силы на последний рывок, она полезла через пики. Задача оказалась не из лёгких. Только после трёх неудачных попыток Этта сообразила, что лучше всего снять с себя мешок, накрыть им смертоносные колья, а уже потом переползать. Она ждала, что в любой момент окажется нанизанной на пику, точно бабочка на булавку. Однако мешковина выдерживала её вес, и всё обошлось.

Помедлив долю секунды на самом-самом верху, девочка начала осторожно сползать вниз, нащупывая ногой зацепку с другой стороны, и на миг испытала яркое чувство триумфа. Получилось! Она поборола заклятие! И пусть в кармане у неё ни гроша, оружия тоже никакого, а платье горничной изрядно подрано, зато она наконец свободна и может найти место, где её будут ценить по заслугам!

Однако в ту же секунду на неё вдруг навалилась необоримая тяжесть, а вслед за тяжестью внезапная тошнота. Заклятие.

– Поздно! – вскричала девочка. – Я уже снаружи!

Однако тут нога её соскользнула с гладкого металла – и сила тяжести оказалась безжалостна.

Чувствуя, что падает, Этта вцепилась в мешковину. Раздался чудовищный треск пронзаемой острыми наконечниками ткани. Рывок – и падение остановилось. Несколько чудовищных мгновений девочка болталась в воздухе, зная, что мешковина долго не выдержит. А упасть с такой высоты – верный конец.

Она отчаянно брыкала ногами, пытаясь нащупать хоть какую-то опору. Хоть что-нибудь. Перед глазами плясали искры. Это тоже заклятие или во время короткого падения она ударилась головой?

Наконец одной ногой она нащупала край золочёного листа, потом подтянула вторую. Начала перехватываться левой рукой, но тут-то мешковина и порвалась. На мгновение Этта снова стала невесомой. Её мутило, а перед глазами так прыгали искры, что она только и могла, что пытаться хоть как-то притормозить падение, цепляясь за что придётся. Кажется, несколько раз перевернулась в полёте вниз головой и в какой-то момент уже подумала, что так и приземлится – и сломает шею.

Однако потом земля ударила её по ногам, и девочка рухнула, опрокидываясь лицом вниз, – вся избитая, но счастливая уже тем, что осталась жива.

Осторожно сев, она проверила, сильно ли пострадала. Из глубоких порезов на руках шла кровь, но с этим сейчас ничего поделать было нельзя. Главное – ничего не сломала. Голова всё ещё кружилась. На какой-то миг девочке стало жутко: показалось, что она теряет сознание, но этого не произошло.

Поднявшись с земли, она, прихрамывая, бросилась прочь от ворот.

Глава 24

Альманах пришёл в себя – резко и неожиданно, в первый пугающий миг не понимая, где он и что происходит. В подвале – это стало ясно сразу. Лежит на боку, щекой в вонючей луже, с лопатой в руке.

Рыл. Он рыл. В центре лабиринта. Да! Но почему теперь лежит?.. Заклятие.

Альманах сел, начиная припоминать. Нахлынувшая на него волна дурноты прошла, но до того успела шарахнуть по нему так сильно, что он повалился без памяти и, наверное, валялся бы в луже целую вечность, если бы что-то не разбило сковавшие его чары…

Однако гадать, как это вышло, времени не было. Должно быть, заклятие ударило по нему из-за того, что он был близок к источнику магии. Из-за того, что у него появился шанс добиться цели. Нельзя упустить этот шанс!

Альманах поднялся на ноги, смертельно уставший, но исполненный решимости, и увидел, что до того, как его сбило с ног, не очень-то продвинулся в начатом. Ничего, скоро это изменится. Он яростно разбрасывал лопатой пласты грязи и гнили, стремясь добраться до самого низа. Мусор так и летел в разные стороны. Этта сказала – чтобы разбить чары, только и надо, что прочесть вслух то, что там окажется. Но мальчик поклялся себе, что ещё и разорвёт заклинание и сожжёт – просто так, для верности.

Лопата ударилась обо что-то твёрдое. И в то же мгновение где-то вдали послышался пронзительный душераздирающий визг. Альманах помнил, где и когда уже слышал его.

– Этта? Что случилось? Где ты?

Эхо крика угасло и больше не возвращалось.

– Олив? Ты слышала? Это была Этта? Она в беде?

«Её тут нет», – ответили трубы.

Альманах вернулся к своей задаче, хотя и с тяжёлым сердцем. Может, Этта и не в подвале, однако это не очень-то утешало. А что, если с ней что-то случилось и ей нужна помощь?

Лопата снова заскрежетала, задев что-то. Альманах принялся разгребать мусор, чтобы рассмотреть свою находку. Однако по мере того как расчищенный участок под ногами становился шире, в мыслях его боролись удивление и досада. Камень! Чистый камень без каких бы то ни было знаков или отметин.

Он обнаружил лишь пол подвала.

– Нет! – закричал Альманах, ударяя по камню так, что искры полетели. – Не может быть! Тут должно быть хоть что-то!

Он снова и снова бил по полу металлическим лезвием лопаты, однако было совершенно очевидно: дальше копать невозможно. Проследив все закопанные подсказки, отыскав дорогу по грибному лабиринту, он, судя по всему, зашёл в тупик. Обманка. Ложь.

Дурнота снова придавила его, точно подошва невидимого башмака. Заклятие отыскало его – или вспомнило о нём, или просто выбрало именно этот момент, чтобы ему стало окончательно плохо. С отвращением отшвырнув лопату и схватив канделябр, в котором еле мерцал огонёк догорающей свечи, Альманах заковылял прочь от бессмысленной ямы в горе мусора назад,