Изобретательная сваха - Кэтти Уильямс

Они стояли в очереди на такси, и Ребекка старательно изображала озабоченность.

— Вы не ответили на мой вопрос, — настаивала Эмили. — Почему папа в таком скверном настроении?

— Разве? Я не заметила. — Собственный голос показался ей фальшивым. Она никогда не могла бы стать актрисой.

— Заметили, — строго сказала Эмили. — Вы поссорились?

— Не глупи, Эмили, — твердо ответила Ребекка, медленно продвигаясь в застывшей от холода очереди.

— Я не глупая, и перестаньте обращаться со мной, как с ребенком.

Наконец-то, они втиснулись в такси, и, дав водителю адрес, Ребекка сжалась на сиденье, моля Бога, чтобы Эмили не продолжала свой допрос. Она могла бы отказаться отвечать на ее вопросы, но этим только укрепила бы девочку в ее подозрениях. Но не могла же она рассказать Эмили, как обстоят дела в действительности.

— То, что произошло между твоим отцом и мной, не так уж важно, — сказала она. — Главное, ты можешь вернуться к учебе в начале зимнего семестра.

— Ах, так все-таки что-то произошло между вами? Я так и знала! Все эти взгляды искоса и ежедневное сидение часами взаперти в этом романтичном маленьком домике!

У Ребекки глаза полезли на лоб:

— У тебя слишком богатое воображение.

— Ничего подобного, — сказала Эмили упрямо. — Я не слепая и не идиотка. А вот вы с папой действительно производите такое впечатление. — Положительно, она не собиралась замолкать, несмотря на предупреждающие строгие взгляды Ребекки.

Какой отец, такая и дочь!

— Эмили, я уже устала обсуждать это. Все это не имеет значения.

Слова Ребекки возымели некоторое действие.

Эмили на несколько секунд уставилась в окно, потом сделала несколько унылых замечаний о Лондоне.

— И сейчас между вами что-то произошло. А значит, мне опять будет плохо.

— Ты, — сказала Ребекка, не в состоянии скрыть улыбку, — маленький дьяволенок.

— Нет! — возразила Эмили, слегка порозовев. — Я только хочу знать, что происходит! Я уже взрослая. Я не беременна, но могла бы быть!

— Не вижу логики в подобном аргументе!

— Вы только пытаетесь отделаться от меня, меняя тему. Почему бы вам ни рассказать мне, что произошло? О том, как вы с папой весело проводили время. Вы думаете, я была бы шокирована этим? — Выражение лица у Эмили было при этом весьма самодовольное. — Почему вы отпираетесь?

— О, Господи! — сказала Ребекка утомленно. — Ты зря стараешься. Если тебе так интересно, то можешь расспросить отца.

— Например, о чем?

— Может, мы прекратим?

— Ну ладно! — Эмили небрежно пожала плечами и разгладила свою черную шерстяную юбку ладонью. Когда она вставала, размер юбки уменьшался до носового платка. Неудивительно, что Пьер готов был потерять голову рядом с ней.

Эмили обладала той же самой небрежной, бессознательной элегантностью, что и ее отец, тем самым неотразимым сочетанием сногсшибательной внешности и интеллекта. Эти качества еще не вполне сформировались у нее, но не приходилось сомневаться: еще немного, и она будет неотразима для любого мужчины. Девушка, которая не побоится высказать свое мнение с самоуверенностью, которая рождается прирожденной физической привлекательностью.

Как только они вернулись, Ребекка хотела позвонить своей подруге, но потом все, что произошло, показалось ей таким фантастическим, что она отказалась от своей идеи и остаток дня провела в размышлениях.

Обвиняя кого-то, ничего не изменишь. И Ребекка подозревала, что, начни она откровенничать, в конце концов, не выдержала бы и разрыдалась. Нельзя же позволить одному и тому же мужчине спустя годы снова причинить тебе боль. И только потому, что, несмотря ни на что, ее влечет к нему душой и телом.

Когда время стало приближаться к обеду, Ребекка почувствовала, что ее волнение достигло предела. Даже желудок сжимал спазм. Мелькнула заманчивая мысль прокрасться в свою спальню и сказаться больной, но она подозревала, что Николас способен силой заставить ее присутствовать на обеде. Она нанесла удар по его самолюбию, и он отплатит ей сторицей.

В семь тридцать она неохотно направилась в гостиную и обнаружила, что их уже не трое, а, как она и опасалась, четверо. Николас пригласил к обеду молодую рыжеволосую красотку, которая непрерывно улыбалась. Она пришла в некоторое замешательство, когда Николас представил ее Эмили. Потом ее глаза заскользили с Ребекки на Ника, потом — снова на Ребекку, а потом она, видимо, приспособилась к ситуации и непринужденно болтала о моде и поп-группах, ни об одной из которых Ребекка раньше не слышала. Но ведь новая подружка отца была ненамного старше Эмили!

Это был самый неприятный вечер в жизни Ребекки. Еда имела вкус картона, она снова чувствовала себя тяжеловесной и неизящной, а мысль о Николасе в постели с рыжеволосой малюткой причиняла физическую боль.

Она с трудом дождалась конца вечера, но, когда после кофе Ребекка встала, извинилась и хотела уйти, Николас, который много пил за обедом, покачнулся и удержал ее.

— Куда вы уходите? — спросил он, и в голосе его послышалась угроза.

Эмили, слегка удивленная, развлекалась отцовским опьянением.

— Спать, — вежливо ответила Ребекка, перед тем как произнести обычное «Приятно было познакомиться с вами, Хлоя».

— Как раз этого и мне хотелось бы, — сказал он громко, посылая своей подружке полный вожделения взгляд.

Ребекка стиснула зубы.

— Тогда вам нужно следить за тем, сколько вы пьете, — заметила она холодно. — Боюсь, Хлоя будет очень разочарована, если вы окажетесь не в форме. — С этими словами она вышла из комнаты, ее сердце сильно билось в груди. Как только Ребекка оказалась вне поля зрения, она бегом кинулась к себе наверх, не в силах побороть ревность, гнев и страдание.

На следующее утро она прокралась в кухню чуть позднее половины десятого, оставив Эмили ее обычное задание. Николас сидел там с газетой и с чашкой кофе. Вид у него был такой, будто он вовсе не торопится на работу.

— Вот и ты наконец! — сказал он приветливо, опуская газету и глядя на нее поверх страниц. — Мы с Эмили позавтракали час назад.

Маленькая предательница. Не сказала ни слова о том, что отец дома, подумала Ребекка гневно.

— Я не знала, что обязана и завтракать вместе с вами, — сказала она сухо, доставая чашку и наливая себе кофе.

Нет, она не собиралась искать на его лице признаки бурно проведенной ночи. Что он делает в своей постели и с кем, это его личное дело.

— Уже ослабили свое рвение. — Он лениво пожал плечами. — Я этого ожидал. Наемные работники, предупредив за месяц об окончании работы, стараются не слишком напрягаться в оставшееся время.

— Я не ослабляла рвения, — гневно возразила Ребекка.