Союз нерушимый - Влад Савин

Затем место боя, в сотне метрах от поверхности, пересекла огромная, округло-сигарообразная тень. И растворилась в море без следа.

А наверху в резиновой шлюпке шесть человек работали веслами, пытаясь согреться. Поскольку в процессе погрузки искупаться пришлось всем, лодка уже уходила на глубину. И утопили один из тюков — второй, менее плотный, с одеждой и легким снаряжением, остался плавать, и его втащили в шлюпку.

Операция будет продолжена, несмотря ни на что. Ведь англичане — очень упрямый народ!

Лазарев Михаил Петрович. Подводная лодка "Воронеж"

Мы вышли из Специи 22 мая. С полным парадом — до Гибралтара нас сопровождал "Ворошилов" и эсминцы. Немецких лодок на Средиземке быть уже не могло, Балеарская флотилия капитулировала — но вот союзники могли устроить любую подлость, особенно в узости пролива и зоне малых глубин, где атомарина связана в маневре. Отбомбятся по "неопознанной" подлодке, принесут извинения — и что тогда? Нет, под эскортом спокойнее! И именно потому, что нет войны — тогда бы мы как раз прошли спокойнее, топи их всех, стреляй первым, и вперед!

Причем американцы явно что-то замышляли! За две сотни миль до Гибралтара нас сопровождали их эсминцы — шли мирно, в стороне, параллельным курсом, но активно работали гидролокаторами! Но вряд ли могли слышать нас с восьми миль, а тем более, засечь отраженный сигнал. И в самом проливе нас ждал "комитет по встрече", еще эсминцы, судя по акустике, новейшие, "самнеры" или "флетчеры", и что-то крупное, вроде тяжелого крейсера. А у нас самая главная опасность к западу, отмель у Танжера, где глубина всего полсотни, для нас это как акуле ванна. Мы ход убавили до совсем малошумного, десять узлов, и почти под днищем "Ворошилова" держались — а американцы обнаглели совсем, впереди идут, слева, справа, за кормой, как конвой. У нас все на боевых постах по готовности один, на случай, если начнется — что любви к янки среди экипажа ну очень не добавляет! Как изрек наш замполит Григорьич, считайте для нас это первым сражением "холодной войны", когда еще не стреляют пока, но это поправимо и очень относительно. Говорили ведь в веке семнадцатом, восемнадцатом — "нет мира за этой чертой", то есть без разницы, мир в Европе или нет, но вот в дальних морях если встретятся например, британцы с испанцами, то залп всем бортом, а затем сабли в зубы и на абордаж. Времена давние — а кто "Курск" потопил, сволочи? И вообще, хотя нападение на военный корабль в мирное время считалось "казус белли", однозначно, но под водой своя специфика, сгинул кто-то в море без следа, и ищите улики! Особенно в "зоне ответственности" тех, кто себя считают хозяевами мира. Так что хотя теоретически мы могли сейчас, после Победы, домой хоть в надводном положении идти, не скрываясь, у всех на виду — но под водой, как на войне, гораздо спокойнее и безопаснее. Ну нет сейчас у союзников средств, чтобы нас в открытом океане обнаружить и активно преследовать, а от любого их патруля мы легко уклонимся. И ход под водой у нас побольше — так что, неделя с небольшим, и дома. А там будем решать, что нас ждет, то ли активная помощь в строительстве нашего атомного флота, то ли Тихий океан. Япония не капитулировала пока — а у нас на рубке пока лишь цифра "92", не хватает до трехзначного числа официальных побед.

А ведь "звоночки" уже были, еще на севере заметил, перед уходом в Средиземку. Пока что у нас с самураями не просто мир, но и пакт о ненападении — но замполиты уже рекомендуют личному составу читать "Порт-Артур" Степанова, вышедший в сорок втором — причем что интересно, Сталинскую премию получивший не после войны, вот зацепился мне в памяти этот факт[33], а в этом, сорок четвертом! Вероятно, Вождь тогда решил самураев не дразнить, ну а здесь подумал, что моральная подготовка важнее, а японцы, что они сделают? Ну и разговор был еще прошлогодний, насчет нашего возможного перехода по Севморпути.

24 мая прошли Танжер, и еще на запад. Дальше — действуем по "плану Б", как с товарищем Басистым, держащим флаг на "Ворошилове" обусловлено. Короткий обмен условными сигналами по ГАС — и два эсминца, "Сообразительный" и "Способный", устремляются вперед, разгоняясь до тридцати узлов. А мы за ними, на глубине — будет Сирый снова ворчать, что корпус и машины нагружаем, ресурс расходуем, но тут никак нельзя иначе, чтобы и скорость, и бесшумность была. Американцы не поняли, или поздно сообразили, что происходит — перекрыть нам дорогу уже не успевали. Ну и конечно, эсминцы своими винтами напрочь глушили картину американской акустике — не умеют еще в этом времени разбивать спектр сигнала на частоты, и вытаскивать по второй. третьей гармонике — тут компьютерный анализ нужен.

Проскакиваем под носом у правофлангового "самнера", в трех милях, пересекая его курс. Вот только между нами — "Способный". А дальше, как обговорено, эсминцы еще через пять миль отворачивают к эскадре, ну а мы уходим в океан, курсом не норд-вест, а почти чистый вест. Успеваем еще и пересечь курс тем, кто спешит слева — ну вот, теперь все вы у нас за кормой, нас не видите и не слышите! Когда становится окончательно ясно, что американцы нас потеряли, уменьшаем ход, и отворачиваем на курс 280. Глубина сто, ход двадцать один узел.

А еще через час Серега Сирый доложил по "Лиственнице":

— Командир, ЧП! Утечка радиации на первом, сейчас ищем где. Если уровень будет расти, а обнаружить и локализовать не удастся, прошу разрешения срочно глушить первый реактор, с переключением ТГ обеих бортов на второй. Ориентировочно, сбросим ход до двадцати — двадцати одного узла. Или рискуем превратиться в К-19.

Вот не было печали! Если трещина в арматуре первого контура, то это не только в походных условиях, но и вообще в этом времени не лечится! Зная Серегу, хорошо понимаю, что он без нужды панику гнать не будет.

— Разрешаю при необходимости глушить первый, с уведомлением в ЦП.

Только спокойствие — и думать, что делать дальше. С ГАК докладывают, американцы усиленно ищут нас к осту и норд-осту — слышны шумы винтов не меньше десятка эсминцев и работа гидролокаторов. Эскадру "Ворошилова" уже почти не слыхать, по плану должны лечь на обратный курс и сейчас уже втягиваться в Гибралтарский пролив. Но можно еще всплыть под перископную, поднять антенну и подать сигнал — вернутся, встретят, сопроводят. Опять через строй янки, с возможными провокациями — и что важнее, застрянем мы тогда в Средиземке капитально. В то время как на Севмаше мы будем куда нужнее, хотя бы как "наглядное пособие", да и шанс на ремонт там есть, хотя и небольшой. В принципе, и на одном реакторе наши ходовые качества лучше, чем у любой из подлодок этого времени… ну а если и второй накроется, тогда песец! В отличие от К-19, здесь помощи ждать неоткуда, свои берега и базы далеко!

Решаю пока следовать прежним курсом. Хотя бы пока уберутся американцы, и обстановка не ухудшается. Запросить бы Сирого — но сдерживаюсь, зная что наш мех, "командир БЧ-5 от Бога", сейчас делает все, что только возможно, и доложит немедленно, как только что-то прояснится.

Устал корабль — железо сдает. Если посчитать, сколько мы в походах с июня сорок второго, два года уже здесь — да тут дизельные лодки с такой интенсивностью не гоняли! Это хорошо что мы сюда ухнули прямо после капитального заводского ремонта там, в 2012, и что Серега Сирый, это лучший мех какого я знаю, в своем заведовании царь и бог, буквально месяцами не покидает отсек, не давая покоя комдивам и групманам. И пытались ведь еще в сорок третьем подготовить из местных товарищей людей на подмену, даже практику у нас проходили… и вроде, получалось, даже ходили с нами в боевой поход к берегам Норвегии! Но тут наш "жандарм" Кириллов воспротивился — поскольку привлеченные товарищи допуска к нашей Главной Тайне не имели, а ведь запросто могло выплыть в разговоре — и нашим напряг, в чужом присутствии лишнего слова не сказать, вы так в процессе службы, когда с лодки никуда, попробуйте! И страшно представить, что будет, когда у людей психика начнет сдавать — пока же, по моему впечатлению, сначала ощущение войны помогало, а сейчас чувство причастности к радикальному изменению истории, уже невооруженным глазом видно, насколько этот мир на тот похож не будет — вот представляю, что проваливаемся мы сейчас таким же манером назад в 2012, ой как отписываться будем, где болтались, куда боезапас дели, включая спецБЧ, где прикомандированный спецназ потеряли? Так представляю я это — и не хочу назад! А охота большая мне посмотреть, что здесь через сорок, пятьдесят лет получится, сколько я проживу? Вообще, долгожители в роду были — бабушка умерла, трех месяцев до ста лет не дожив, а двоюродный дед в восемьдесят два года был на вид как крепкий шестидесятилетний мужик, на даче бревна ворочал, по лесу за грибами бегал, молодым не угнаться, и в шахматы у меня выигрывал, ясный ум и память без тени маразма. И умер глупо, на даче о ржавую железку оцарапался, и пока в Питер сам машину вел, из Псковской области, да еще не сразу к врачу — заражение крови, уже не спасли… да и медицина была тогда поганая, в девяностые, если ты не олигарх. Значит, наследственность есть здоровая — вот услышать бы в августе девяносто первого здесь, "в СССР все спокойно", и можно к господу в рай. Ну что ж там Серега, неужели песец пришел и хвостиком машет?