Кроваво-красный снег. Записки пулеметчика Вермахта - Ганс Киншерманн

— Догадываюсь, что ты мне сам это скажешь через минуту.

— Я получил от блондинки-кельнерши из «Тиволи»! — расплывается мой товарищ в горделивой улыбке.

Я удивленно замолкаю, а затем отвечаю:

— Тогда, значит, мне не придется ей передавать привет от тебя. Выходит, ты не станешь угощать меня стаканчиком, как обещал?

— За кого ты меня принимаешь? Если Гельмут Вариас что-то обещал, то непременно свое слово сдержит! — заявляет Вариас и легонько стучит себя кулаком в грудь.

Разговариваем о том, что нам случилось пережить за последнее время. Я рассказываю о своем ранении и о случае с пучеглазым врачом из военного госпиталя. Затем Вейхерт живописует то, как переправлялся через Дон с двумя товарищами, как они заблудились во время метели, после чего наткнулись на отступающий отряд, состоящий из солдат вспомогательных служб дивизии люфтваффе. Позднее к ним прибились солдаты из других уничтоженных военных частей, и, когда их собралось изрядное количество, это новоявленное подразделение тут же отправили на передний край фронта. Его ранило где-то южнее Чира, это было в самом начале января.

— Сквозное ранение бедра с повреждением кости, — поясняет Вейхерт. — Выздоровление заняло довольно много времени из-за осложнений, рана гноилась.

Вариас рассказывает о том, что в середине января воевал в составе ударной группы, которая медленно отступала на юг, связывая действия противника. 17 января 1943 года его ранило под Константиновкой неподалеку от Дона. Осколок ручной гранаты ранил его в горло. Мы рассматриваем глубокий шрам под левым ухом.

— А что случилось с Громмелем и Зейделем? — спрашиваю я.

Вариас какое-то время воевал вместе с ними, но в конце декабря Зейделю оторвало ноги взрывом гранаты.

— Он умер у нас на глазах от потери крови, — понизив голос, отвечает Вариас и замолкает. Мы даем ему время успокоиться, но после того, как он выпивает еще два стаканчика «Ловца медведей», я спрашиваю его о Громмеле. Высказываю предположение, что он тоже погиб.

Вариас кивает и закрывает глаза.

— Когда и как это случилось?

— Через пару дней после того, как ранили тебя. Возле Нижне-Чирской.

Я мысленно представляю себе Громмеля с его бледным лицом и грустными глазами. Он не мог заставить себя стрелять в противника. Я помню, как он закрывал глаза, нажимая на гашетку пулемета. Почему он так поступал, я уже теперь никогда не узнаю.

Вариас, должно быть, читает мои мысли и кладет ладонь на мою руку.

— Да, я тоже об этом знал. Но за несколько часов до смерти он признался мне, что вера запрещала ему убивать людей. Перед богом все люди — братья, так он сказал мне.

— Но он не был трусом, он спас мне жизнь в бою, мне и моим товарищам, — продолжает Вариас. — Я никогда этого не забуду.

Это было во время боев западнее Нижне-Чирской, где за день до этого ему пришлось отражать вражеское наступление. Ночью погода изменилась и началась сильная метель. Мы поняли, что на нас наступают, только тогда, когда русские были уже совсем рядом. Слава богу, нас поддерживали несколько танков, они тут же открыли огонь по наступающим. Но некоторым красноармейцам удалось ворваться в наши траншеи, и один верзила как безумный поливал нас огнем из своего «Калашникова». Он неожиданно развернулся и навел на меня автомат. Я представил себе, как сейчас очередь прошьет меня насквозь. В следующее мгновение кто-то оказавшийся рядом со мной ударил красноармейца прикладом винтовки в грудь. Русский упал, выпустив очередь из автомата. Парень, который спас меня, был убит.

Мы успели пристрелить русского автоматчика, и поскольку бой продолжался, то заниматься убитым немецким солдатом было некогда. Из-за непрекращающейся метели мы так и не поняли, кто это был. Только после того как мы отразили вражескую атаку, стало ясно: спас меня наш Громмель. Его тело было буквально изрешечено пулями. Отступая, мы забрали с собой наших убитых. Затем похоронили их всех, в том числе и нашего товарища, в Нижне-Чирской.

Мы замолчали, оставшись каждый наедине со своими воспоминаниями. Перед моим взглядом возникли лица дорогих моему сердцу боевых товарищей, сложивших головы на берегах Дона. Смерть никого не разбирает, не смотрит на дружбу, не щадит чувств тех, кому посчастливилось выжить.

15 марта. Нахожусь в роте для выздоравливающих вот уже четыре недели. Отпуск Вейхерта и Вариаса заканчивается завтра. Я пойду на вокзал провожать их. Пройдут месяцы, прежде чем мы встретимся снова.

2 мая. До того, как я отправлюсь в путь, я смогу нашить ефрейторскую нашивку. Вместе с новым воинским званием я получил небольшую денежную сумму. В наши дни на нее ничего особенного не купишь. Кроме того, я получаю отпуск, который проведу в армейском доме отдыха в Польше, в Радоме. Отдыхаю с удовольствием. Скоро начнется лето 1943 года. Погода стоит прекрасная. Я окреп, загорел на майском солнце, чувствую себя прекрасно.

3 июня. За несколько последних недель численность нашей роты для выздоравливающих существенно уменьшилась. Тех, кто пробыл здесь дольше всех, медленно, но верно отсылают обратно в их части, дислоцирующиеся в Северной Франции. Остальные части нашей дивизии находятся там же. Во Франции они будут окончательно укомплектовываться за счет новобранцев и тех, кто возвращается из отпусков по ранению.

Сегодня 11 июля 1943 года. В роте для выздоравливающих меня ожидает приказ: я должен явиться в 1-ю роту 1-го батальона только что сформированной дивизии. Наша рота дислоцируется в местечке под названием Флер, в Нормандии. Я отбываю вместе с группой из четырнадцати солдат. Нас погрузят на машину и отвезут на железнодорожную станцию.

30 июля. Следующие несколько недель проходим интенсивное обучение. Главным образом это строевая и стрелковая подготовка. Вместо старых пулеметов mg-34 мы получили новые — mg-42. Они имеют более высокую скорость стрельбы — 1000 выстрелов в минуту — и менее подвержены воздействию плюсовых и минусовых температур. Поскольку мы уже имеем опыт обращения с пулеметом, меня и моих товарищей приписывают к взводу станкового оружия. Наша рота снова полностью укомплектована. В то время как Отто Крупка (мой хороший Друг из роты для выздоравливающих в Инстербурге), Вейхерт и я проходим дальнейшее обучение — учимся обращаться со станковым пулеметом, Вариаса определяют к минометчикам. Наши инструкторы — фронтовики с богатым боевым опытом, у каждого по нескольку наград. Занятия сложные, но, безусловно, полезные.

Поскольку я всегда старательно отношусь к любому делу, в том числе и к овладению новым пулеметом, — кстати, сказать, достаточно тяжелым, — то у меня не возникает особого желания отправляться куда-нибудь по вечерам по окончании занятий. Нужно хорошо выспаться перед завтрашним днем. Я из личного опыта знаю, насколько важно соблюдать режим, чтобы обладать сильным тренированным телом и уметь обращаться с оружием — в бою от этого часто зависит твоя жизнь.