Руигат. Прыжок - Роман Злотников

Именно поэтому проекты по возвращению Потери, снова и снова возникали в их обществе на всем протяжении почти полутора сотен лет, прошедших со времен Потери. Именно поэтому все самые мощные и развитые интеллекты Киолы раз за разом предлагали свои способы этого возвращения. И все усилия лидеров Симпоисы, направленные на то, чтобы примирить общество с Потерей, постараться забыть о ней (а он сейчас явственно понимал, что именно так и было), ушли в песок. Киольцы — кто сознательно, а подавляющее большинство подсознательно, на уровне инстинкта, интуиции, ощущения — считали, что если нашему обществу, построенному по наилучшей, наигуманной, наиболее отвечающей самой человеческой сути модели, смогли нанести столь болезненную Потерю, а мы за все это время оказались неспособны ничего с этим поделать, значит — мы где-то ошиблись, значит, с нашим обществом не все так однозначно, как ранее считалось.

Именно это вот ощущение и привело к тому, что некоторые, например тот же Алый Беноль, пришли к выводу: обществу необходимо измениться. Именно это, а вовсе не преступное научное любопытство или личная безответственность, как это утверждалось в Решении Симпоисы по поводу бывшего Цветного Беноля, и привели к тому, что на Киоле начался всплеск насилия.

Впрочем, просто возрождение способности к насилию тоже ничего по большому счету не решало. Наоборот, неконтролируемое насилие должно было принести (и приносило) куда больше проблем, чем, теоретически, могло бы их решить. Сейчас мастер прекрасно понимал: тот, кто не прошел такую школу, какую прошли они, мог увлечься видимой легкостью насилия. Оказаться очарованным им. Потому что насилие в мире, где никто к нему не готов, становится этакой магией, всевластьем, способом мгновенно и не напрягаясь решить любую проблему, добиться любой цели. Но неконтролируемое насилие уводило людей на дорогу, ведущую к разрушению и деградации личности. Зато, если человек смог овладеть им, становился способен его контролировать…

Тут его размышления были прерваны довольно бесцеремонным образом.

— О чем думаешь? — спросил подошедший Крэти, опускаясь на подстилку рядом с Тиэлу.

— Да так, — пожал плечами мастер, — пытаюсь разобраться с тем, как я изменился за прошедшие четыре с лишним месяца… ну и с тем, насколько все то, что я считал истиной всю свою предыдущую жизнь, действительно является ею.

— Да уж, — усмехнулся Крэти, — жуть берет, как нам врали. Только знаешь, что я тебе скажу? Понять это можно лишь пройдя через все то, через что прошли мы. Словами это просто не объяснить. Это как пытаться слепому от рождения рассказать о красном цвете. Он же его даже представить не может.

Тиэлу согласно кивнул, а затем внезапно спросил:

— Слушай, а если бы тебе сегодня, сейчас, было бы позволено покинуть лагерь и вернуться, ты бы согласился уйти?

— Я? — Крэти задумался. — А, знаешь, нет. Причем, заметь, я представляю, что у нас все еще только начинается. Что нас еще будут так давить, что все, через что мы прошли до этого, может показаться, как говорят инструкторы, цветочками. Но я все равно не уйду.

— А почему?

— Потому что они правы, — серьезно сказал Крэти. — Не скажу, что всегда и во всем, но в очень и очень многом. И вообще: все, что нас не убивает, делает нас сильнее, не так ли? А я всю свою жизнь хотел стать сильным. Именно потому и вел себя как идиот: ну, там, пел гимны, постоянно призывал всех окружающих к тому или другому, вставал в, как это называет наш незабвенный инструктор, ту или эротическую позу… Я хотел быть сильным. Или, хотя бы, казаться им. И только они, руигат, дали мне шанс на то, чтобы стать таким. Поэтому хрен они от меня избавятся! — И Крэти, которого уже давно никто, в том числе и сам Тиэлу, более не называл «гимнопевцем», весело рассмеялся.

— …а еще, до конца месяца проверь, как там наши «сидельцы».

Темлин напрягся:

— Вы имеете в виду…

— Да-да, тех троих, которых этот дурак Беноль вытянул откуда-то из глубин Вселенной. Кстати, четвертого так и не нашли?

— Нет, если бы мы его нашли, я бы непременно вам доложил, уважаемый Желтый Влим, — тут же ответил Темлин, добавив в голос подобострастия. Он знал, что Влим очень любит, когда его называют Желтым. Главе Симпоисы очень льстило то, что он (хотя бы формально), принадлежит к узкому, состоящему из единиц кругу величайших умов Киолы.

— Хорошо… то есть нет, это, конечно, плохо, ну да ладно. Одиночка не способен противостоять системе, так что рано или поздно он все равно нам попадется. А если нет — это будет означать, что он забился в какую-нибудь щель и притих. Что тоже, в общем, неплохо, поскольку в этом случае он никак не способен нам помешать.

«Как же, — зло подумал про себя Темлин, — забьется он в щель, жди! Если бы эта злобная узкоглазая тварь так поступила, я мог бы считать себя счастливчиком. На самом же деле он преспокойно обделывает свои делишки, откровенно плюя на Симпоису. Никогда бы не подумал, что в нашем обществе возможно подобное…» Но Желтому знать об этом было совершенно незачем, иначе у самого Темлина могли бы начаться очень большие неприятности. Впрочем, ими на него как раз сейчас и повеяло. Ну, после уже озвученного указания Главы Симпоисы. «Вот интересно, зачем ему проверять как там дела с „подвергнутыми принудительному лечению“? Неужели дошли какие-то слухи?»

— А для чего необходимо их проверять? — осторожно уточнил помощник Главы Симпоисы.

— Пришел запрос от медицинской программы, — слегка поморщившись, пояснил Желтый. — Прошел уже почти год, а положительной динамики в излечении не зафиксировано. Поэтому медицинская программа запустила стандартный комплекс мероприятий, направленных на повышение эффективности лечения.

Темлин зло выругался про себя. Едва не вляпался! Ну откуда взяться положительной динамике, если вся аппаратура медицинских реабилитационных центров, в которых, якобы, находятся трое инопланетников и мастер Ликоэль, настроена таким образом, что просто изо дня в день дублирует те параметры, которые были зафиксированы в последний день пребывания этих людей в реабилитационных центрах.

— М-м-м, прошу меня простить, но влияние наших реабилитационных программ на психику и физиологию инопланетников и не может быть стандартным. Они же совершенно чужды нашим ценностям. Так что, скорее, было бы удивительно, если бы программы подействовали в соответствии с общепринятыми нормами.

Желтый Влим раздраженно посмотрел на своего помощника.

— Ох, Темлин, ты временами бываешь таким тупым… Да мне плевать, есть ли прогресс в лечении или нет. Более того, я только рад тому, что он отсутствует. Тем больше у нас причин держать эти три чудовища в максимальной изоляции от нашего общества. Но я не могу не отреагировать на запрос медицинской программы. Реабилитация этих Деятельных разумных проходит под прямым патронажем Симпоисы, так что я просто обязан немедленно реагировать на все сделанные медицинской программой запросы и предписанные ею меры. Это же не личная переписка. Все протоколы запросов архивируются и сохраняются на протяжении ста последующих лет. И, поступи я неразумно, они вполне могут быть использованы моими недругами в борьбе за должность Главы Симпоисы на следующих выборах. А это ни мне, ни тебе совершенно не нужно. Тем более сейчас, когда проявлять такую странную активность начали даже такие ничтожества, как Серый Криэй. Вот уж от кого не ждал… Так что езжай и посмотри, как там что. И возьми с собой несколько человек из медицинской секции.