На передних рубежах радиолокации - Виктор Млечин

Прекрасному специалисту Г. В. Кияковскому из-за последствий войны становилось всё труднее выдерживать нарастающую жизненную нагрузку, и он часто болел. Для решения новых задач нужен был не только специалист, но и организатор, имеющий опыт в проведении ОКР, способный быстро и оперативно решать возникающие вопросы. Нужен был человек, способный к тяжелейшей полигонной работе. Наконец, это должен был быть человек, который по своим физическим и духовным данным не отступится перед неизбежными и многочисленными трудностями и доведёт дело до конца. После определённых размышлений руководство назначило главным конструктором Г. Я. Гуськова. Разобравшись с основными требованиями к работе, Г. Я. Гуськов собрал инженерный состав лаборатории и рассказал о предстоящих задачах. Проблемы в то время казались неразрешимыми, ясно было одно: наличными силами работу не поднять. Дирекция начала поиск резервов. Главный инженер Т. Р. Брахман направил в лабораторию почти всех молодых инженеров из офицерского состава, накануне распределённых в институт из высших военно-технических училищ и академий. Для разработки аппаратуры к лаборатории были прикомандированы освободившиеся к этому времени специалисты из других подразделений, были серьёзно укреплены смежные отделы и лаборатории, призванные работать по данной тематике (особенно антенный и конструкторский отделы).

Первоначально Г. Я. Гуськов набросал основные направления работы и назначил ответственных исполнителей этих направлений. На первых порах обозначились следующие главные направления: угломерный канал и связанные с этим узлы и блоки, дальномерный канал с измерительным прибором (датчиком дальности), антенна, СВЧ узлы и приемная часть, дешифратор и сервисная (в т. ч. измерительная) схемотехника. Ответственным за разработку аппаратуры угломерного канала Гуськов назначил Ю. М. Круглова, недавно пришедшего в лабораторию и склонного к работам в области автоматического регулирования. Разработка антенны нового типа была закреплена за И. Б. Абрамовым. Весь блок вопросов, связанных с созданием СВЧ тракта, сохранялся за О. С. Индисовым. Мне Гуськов поручил заниматься измерением дальности, сказал, что надо рассмотреть возможные варианты построения датчика. В дальнейшем круг вопросов был расширен.

Мы в то время были далеки от вопросов управления космическими объектами, во всяком случае, большинство разработчиков, привлечённых к созданию аппаратуры этого класса. Необходимо было понять, что конкретно лежит в основе требований заказчика, какова платформа, на которую нам предстояло возвести будущую надстройку. Как известно, я не ракетчик и не принадлежу к славной плеяде управленцев космическими аппаратами, но я знал, что первые межконтинентальные баллистические ракеты (МБР) в США «Атлас» и «Титан-1» использовали на начальном участке радиосистемы наведения. То же самое предполагалось и в нашем ракетостроении. Основными показателями для МБР являются максимальная дальность, величина боевого заряда и точность стрельбы. Масса заряда вместе с массой топливного бака определяют по формуле Циолковского для заданной ракеты её начальную скорость (в конце активного участка). Именно от этой скорости при оптимальном угле бросания ракеты (оптимальном угле тангажа) зависит максимальная дальность действия МБР. Итак, при заданном заряде и типе ракеты первые два основных показателя являются как бы заданными. Остаётся третий показатель – точность стрельбы. И здесь подходим к вопросам – чем мы управляем и как мы управляем. Управление по дальности производится отсечкой (выключением) двигателя последней ступени ракеты. Для того чтобы правильно управлять, надо свести к минимуму ошибки по дальности, начальной скорости и углу тангажа, а вот две первых компоненты ошибки стараются снизить путём надлежащего выбора метода траекторных измерений. В нашем случае НИИ-885 использовал разностно-дальномерный метод, при котором измеряется разность расстояний от изделия до двух измерительных пунктов – главного и зеркального, находившихся в сотнях километров друг от друга. Прямая, соединяющая оба пункта, была перпендикулярна директрисе стрельбы (см. цит. кн., с. 128). Измерение дальности осуществлялось датчиком дальности, после обработки данных в счётно-решающем устройстве вырабатывалась команда на отсечку двигателя ракеты. Кроме дальности необходимо управление ракетой по курсу (боковая радиокоррекция). Здесь основными составляющими бокового рассеяния являются отклонение от плоскости прицеливания и боковая компонента скорости ракеты в момент выключения двигателя. Как показывают расчёты, последняя (скоростная) компонента обычно является превалирующей. Так как её величина определяется начальной скоростью ракеты в конце активного участка, разностно-дальномерный метод использовался и для боковой коррекции. Разработанный в 13 лаборатории пеленгатор как раз и призван был дать информацию по углу и угловой скорости с высокой точностью. Автономная система в то время не в состоянии была обеспечить такие точности. И несмотря на громадный объём работы, отказаться от радиоуправления ракетчики тогда не могли. Характерна реакция С. П. Королёва. На замечание Б. Е. Чертока, что при таком объёме работ по радиосредствам «некогда будет заниматься собственно ракетой», Королёв ответил: «Если радисты будут “крайними”, начнём летать без них, у нас своих проблем хватит. Но не вздумай об этом говорить. Мы везде будем выступать с требованием готовности “точно по графику” (для радистов)». Отсюда и такие жёсткие сроки.

Отличительной особенностью пусков МБР является то, что скорость ракеты в конце активного участка траектории оказывается несколько меньше первой космической скорости, равной у Земли 7910 м/сек. При росте скорости ракеты выше первой космической скорости траектория преобразуется в эллипс с перигеем в точке старта, а в случае превышения второй космической скорости (11190 м/сек) – в гиперболу. При выводе космических аппаратов на околоземную орбиту точность системы управления в основном определяется допустимыми ошибками в величине таких элементов эллиптической орбиты, как большая полуось эллипса и его эксцентриситет. В некоторых случаях (при встрече в космосе) необходимо также выдерживать пространственное положение плоскости орбиты. Однако расчёты показывают, что указанные ошибки в определении элементов эллиптической орбиты тесно связаны с ошибками по дальности и скорости аппарата в момент окончания активного участка траектории. Поэтому система радиоуправления была способна к точному выведению как МБР, так и космических аппаратов.

В те годы, о которых я пишу, наши ракетчики готовились не только вывести человека на околоземную орбиту, но и старались проложить путь к Луне. Мне всё это время казалось, что проживи Королёв ещё несколько лет, и новое чудо явит он: на луне высадится советская экспедиция. Но этого не случилось. Произошло другое. 21 декабря 1968 г. началась компания по высадке американцев на Луну, после чего экипаж Нила Армстронга ступил на её поверхность.

В этой связи я хочу рассказать об эпизоде, происшедшем сравнительно недавно, спустя десятилетия после описываемых мной событий. Мы сидели тесной компанией сотрудников бывшего 108-го по поводу очередного юбилейного торжества. Кто-то заговорил о космосе. И тут один из ветеранов института сказал: «Это мой дядя проторил дорожку американцам». «Какой дядя?», «кто это?» – посыпались вопросы. Ветеран продолжал: «Вы не поверите, но это двоюродный брат моего отца, который был значительно его старше, Юрий Васильевич Кондратюк в двадцатых годах прошлого века предложил построение и траекторию полёта космического аппарата к Луне, которыми впоследствии воспользовались американцы. Вот книги, которые свидетельствуют об этом». Я взял эти книги и стал читать. В одной из них, в предисловии, лётчик-космонавт В. И. Севастьянов, недавно ушедший из жизни, написал[15]: «Схема, по которой осуществлялись американские лунные экспедиции, упоминается в научном блокноте нашего соотечественника Юрия Васильевича Кондратюка, и его записи датированы 1917 г. …Учёный вошёл в историю космонавтики, опубликовав в 1929 г. книгу «Завоевание межпланетных пространств». В. И. Севастьянов в том же предисловии сообщил, что американский сотрудник НАСА, предложивший схему полёта «Аполлона», Джон Хуболт, недавно прочёл историю Юрия Кондратюка, рассчитавшего примерно 50 лет назад, что встреча на лунной орбите – наилучший способ для посадки на Луну. «Мой бог, он шел тем же путём, что и я… Думая об этом, я не мог сдержать своих эмоций». Истинное имя Ю. Кондратюка – Александр Игнатьевич Шаргей. Жизненный путь Шаргея-Кондратюка весьма извилистый, и я бы сказал, драматический и даже трагический. Рано лишился родителей, окончил Полтавскую гимназию, в 1916 г. призван в армию. С началом Гражданской войны служил по принуждению в войсках Деникина, в 1921 г. сменил фамилию. Строил элеваторы, шахты, ветроэлектростанцию. В 1931–1932 находился в ссылке. Вывел основную форму ракетодинамики, первым предложил делать космический аппарат многоэтапным или многоступенчатым. По отрывочным данным, будучи командиром отделения связи, был убит в феврале 1942 г. на Орловском направлении.