Та, которой могло не быть - Кира Леви

— Миледи, — снова позвал дворецкий задумавшуюся хозяйку. Герцогиня мыслями явно была не в этой комнате. Взгляд прищуренных серо-голубых глаз с расплавленной серебристой звёздочкой вокруг зрачка был направлен на портрет супругов. Сосредоточенное выражение лица женщины вызывало сомнения у вышколенного дворецкого: стоит ли сейчас отвлекать хозяйку по пустякам или нет? Что может быть такого важного в распоряжении, переданном герцогиней магвестником до инцидента? Возможно, оно уже утратило актуальность? Справедливо решив, что его дело маленькое, а рассуждения лучше оставить для миледи, Грэм покашлял, привлекая внимание. — Кхе, кхе, миледи, вы распорядились принести одежду леди, гостившей у нас. Её отнести в библиотеку или лучше эту комнату?

Взгляд женщины потемнел. Серебро в глазах растворилось, делая радужку обычной, однотонной. Заинтересованный взгляд остановился на говорящем.

— Я осмотрю её в покоях Мирайи.

Голос герцогини Виленийской, жесты, мимика, даже осанка — всё свидетельствовало о её уверенности. Никакой растерянности, страха, несмотря на то, что она сидела в разрушенной комнате, и это явно не было запланировано.

— Аберон, машину подашь к восьми. Грэм, для уборки найми дополнительный штат. На завтра пригласи строителей. Составите смету. В первую очередь отремонтируете мой кабинет. Давно уже пора заняться ремонтом. Сменить обстановку в гостиной. Она явно вышла из моды.

Женщина стукнула кончиком трости по полу и к чему-то прислушалась. Потом удовлетворённо улыбнулась, поднялась с кресла и бегло осмотрела двух мужчин.

— Как настроение у слуг? Ещё не все разбежались? — весёлые искорки зажглись в глазах.

— Всё в порядке, миледи, — чопорно поклонился дворецкий. — Все заперты на половине для слуг до ваших распоряжений. Матильда-кухарка приготовила отвар с успокоительными травами и раздала по двойной порции мяса на ужин и пирогов с тыквой.

— Передашь от меня: все получат в этом месяце двойное жалование. И приведи ко мне в покои Мирайи служанку, которая была приставлена к гостье. Только не пугай её. Мне она нужна вменяемой. Можешь идти.

Грэм был поглощен разговором с хозяйкой и не замечал, что происходит за его спиной, в отличии от Аберона, который вовсю косился, стараясь рассмотреть, что за шорохи раздаются за спиной.

Трость в руке хозяйки во время разговора с прислугой ни секунды не стояла на месте. Герцогиня то дробно постукивала тростью, то водила ею из стороны в сторону, то выписывала ею же круги и спирали. В отличии от магов, простые люди не видели визуального воплощения магии: никакого зеленоватого свечения, ни ярких искорок, разлетающихся по комнате в то время, когда магесса творила чудеса.

К тому моменту, когда герцогиня всё обсудила со своим дворецким, в комнате много чего изменилось.

Грэм спокойно обернулся, чтобы идти выполнять распоряжения хозяйки, да так и застыл, разинув рот, словно деревенский парнишка, в первый раз попавший в большой город. Аберон ретиво обернулся, нетерпеливо подпрыгивая на месте, и с удовольствием осмотрелся по сторонам.

Весь мусор из битой посуды, ошмётков штукатурки, обрывков обоев был аккуратно собран в углу. Стулья оказались поставлены один на один, диваны стояли возле выхода — бери и выноси. Пыль отовсюду стекалась в одну кучку, как если бы кто-то тщательно мел большой метлой, но при этом не клубилась, поднимаясь в воздух.

— Спасибо, миледи, — обернувшись, дворецкий низко поклонился и поблагодарил: — Вы очень добры.

Герцогиня только хмыкнула в ответ на подобную благодарность. Магия в быту практически не использовалась, разве что в исключительных случаях, как, например, сейчас, или как в запечатанных покоях дочери, куда долгое время слугам не было доступа.

С черновой работой было покончено, и герцогиня бодро направилась в покои дочери. Дверь приветливо приоткрылась, стоило направить на неё кончик трости. Вспыхнуло магическое освещение, разгоняя ночной сумрак. Время близилось к полуночи. Герцогиня торопливо прикрыла за собой дверь, чтобы успеть до прихода служанки осмотреться. Теперь, когда все её органы чувств были направлены на поиск «улик», она старалась уловить остаточные флюиды от присутствия неожиданной гости. Маги чувствительны к чужеродной магии. И если хотят скрыть своё присутствие, используют специальные артефакты, в большинстве своём запрещённые.

Миледи прислушалась к своим ощущениям. Она, как ищейка, принюхалась, безошибочно угадывая, где лежала или сидела Мира. Прошла по её следам и остановилась напротив портрета маленькой Мирайи. Малышка с пухлыми щёчками, губками бантиком и сероголубыми глазками недовольно смотрела на герцогиню.

— Мирайя, — герцогиня покачала головой, — что не так?

Нарисованный портрет дрогнул, и девчушка трансформировалась в молодую женщину, вылетевшую из стены. Недовольную и раздражённую. Даже холодом повеяло.

— Он совсем на меня не обращает внимания. Мне скучно, — прозвучало отрывисто. Девушку втянуло назад в стену, и портрет девчушки улыбнулся, показывая очаровательные ямочки на щёчках.

Брак верховного мага с юной Мирайей не был идеальным. Юная дева ждала от супруга пылких юношеских чувств. Но магистр видел брак в ином свете. За плечами у него был багаж из прожитых столетий и предыдущего брака.

— Твой супруг был сегодня здесь. Он так тебя и не простил, — герцогиня вздохнула, прищурилась и задумчиво покачала головой.

Мирайя была ещё той выдумщицей и магом-экспериментатором. Она придумала записывать свои воспоминания, пропитанные эмоциями, на свой детский портрет. На протяжении последних лет жизни она оставляла здесь свои магические отпечатки, как крохотную частичку своей магии иллюзий. И эта магия была своевольной.

Магия Мирайи, как живое существо, наделённое чертами характера, присущими создательнице, могла говорить, перемещаться и даже материализовываться в фантомный образ Мирайи настолько убедительно, что при сильной магической подпитке образ приобретал физическую плотность.

Неискушённому магу, если бы он увидел эту иллюзию молодой женщины, даже могло показаться, что это призрак. Скорее всего, Мира увидела Мирайю. Судя по насыщенности иллюзии, магическая подпитка произошла мощная. И источником явно послужила гостья. Что же такого сказало ей своевольное воспоминание, что девушка покинула закрытые покои? Она не должна была переступить барьер. Закрытый контур был настроен так, чтоб пропускать только слуг и родню. Ещё одна загадка.

Раздался робкий стук во входную дверь. Герцогиня вернулась в гостиную и впустила служанку. Эту смышлёную девушку она знала. Дора не была истеричной дурой. Хоть она и была племянницей Грэма, но дядю уважала и даже побаивалась. Со своих чопорный дворецкий спрашивал даже больше, чем с других.

— Ответь мне, — начала герцогиня строго и без предисловий, — почему на моей гостье оказалось платье моей дочери?

Девушка побледнела и нервно вцепилась влажными ладошками в фартук формы горничной.