Лунные хроники. Мгновенная карма - Марисса Мейер

Я смотрю на отца и понимаю, что рассмеяться в голос – неверная тактика, поэтому просто восклицаю:

– Ха!

Это все, что приходит в голову. Ха.

Отец чувствует полное отсутствие интереса с моей стороны, и его бодрый и веселый тон сменяется упреком.

– Ты же знаешь, это семейный бизнес. И вы – часть семьи.

– Да нет, я знаю, – быстро отвечаю я. – Просто…

Я замолкаю, подыскивая оправдание. Любое, кроме того, что у меня нет никакого желания все лето торчать за прилавком вашего убогого, пропахшего нафталином магазина, и говорить завсегдатаям, что нет, извините, мы не получали ничего нового из «хэйр-метал»[24]с прошлой недели.

– Просто… я… подумываю о волонтерстве, – слышу я свой голос.

Постой-ка. Что?

Папа приподнимает бровь и сардонически усмехается:

– Волонтерство? И где же? На променаде?

Во мне вспыхивает негодование. Что такого удивительного в моем желании посвятить себя достойному делу? Еще в средних классах я занималась репетиторством с парой детсадовцев и первоклашек, после уроков, два раза в неделю. Пусть это сводилось к тому, что я просто читала им книжки с картинками, но все же. Я верю в добрые дела и благотворительность. Возможно, в последнее время мне было не до этого, но сама идея филантропии не должна вызывать подозрений.

– Нет, не на променаде, – укоряю я его за насмешку. – Это место называется… э-э… Центром спасения животных Фортуна-Бич. Там принимают и лечат несчастных и раненых животных. Морских львов и прочих. Возвращают их к полноценной жизни.

По крайней мере, я так думаю. Я лишь бегло просмотрела большую часть доклада Квинта и пока имею лишь смутное представление о целях и задачах этого Центра.

– О! – восклицает папа.

Мне знакомо это «о». В нем столько всего намешано. О, я и не знал, что ты любишь животных. О, ты так давно не заговаривала о волонтерстве. О, я думал, ты планируешь провести все летние каникулы с Ари, поедая мороженое и считая дни до того момента, когда можно начинать зацикливаться на поступлении в колледж. (Очевидно, не раньше начала одиннадцатого класса, хотя у меня уже готов контрольный список колледжей.)

Но папа ничего из этого не говорит. Звучит совсем другое:

– Никогда о нем не слышал.

– Я тоже. Мне о нем друг рассказал. – Я заметно вздрагиваю при мысли о том, что Квинт – мой друг, но возвращаюсь к своему хлебу, который только что выскочил из тостера, и сосредоточенно намазываю его арахисовым маслом.

– Это для школы?

Я медлю.

– Вроде того. И еще, просто… ну, понимаешь, я подумала, что было бы неплохо сделать что-то для общества и наших местных… морских… обитателей.

Я бросаю нож в раковину.

– Хотела сегодня съездить туда, узнать, нужна ли им моя помощь. – Я робко улыбаюсь. – Как ты на это смотришь?

Он задумчиво сдвигает брови.

– Ну… – тянет он медленно, неуверенно.

Я представляю себе, как крутятся шестеренки в его голове, пока он пытается выработать наилучший родительский подход. Настаивать на том, чтобы ребенок помогал в семейном бизнесе, чтобы сформировать личную ответственность и крепкую трудовую этику, или поощрить этот неожиданный интерес к альтруизму и спасению животных? Наконец он откашливается.

– Вот что я тебе скажу. Ты съезди к ним сегодня, посмотри, подходит ли тебе это, а я поговорю с твоей мамой. Мы встретимся за ужином и еще раз все обсудим.

Он заканчивает это заявление довольным кивком. Я практически вижу, как он поздравляет себя с тем, что очередная родительская дилемма разрешена. Или, по крайней мере, отложена до тех пор, пока мама не скажет своего слова.

– Отвезти тебя туда?

– Нет, спасибо. Я поеду на велосипеде. Это всего в паре миль отсюда.

Он снова кивает, но потом, кажется, что-то обдумывает.

– Знаешь, Прю, я просто пошутил про шатание по набережной. Ты много трудилась в этом году. И заслуживаешь того, чтобы отдохнуть во время каникул. Так что… волонтерствуй в этом спасательном центре или приходи потусоваться со мной в магазине. В общем, на твое усмотрение. Но не забывай, что иногда нужно бывать и на солнышке, ладно?

Я смотрю на него широко распахнутыми глазами. Его голос звучит абсолютно невинно, но я не могу не уловить скрытого смысла в его словах: «Не усердствуй в работе настолько, чтобы забыть о развлечениях».

Почему все так обеспокоены тем, что я не умею развлекаться? Расслабляться? Да, я много работаю. Да, я верю в практический смысл и эффективность и стараюсь быть лучшей в любом деле. Что в этом плохого?

Но я ничего этого не говорю, а вместо этого натянуто улыбаюсь папе.

– Спасибо за совет. Приму к сведению.

Он вздыхает:

– Сделай милость. – И снова утыкается в журнал и кофе, наслаждаясь последними мгновениями покоя, прежде чем проснутся все остальные.

Я беру свой бутерброд и иду к дверям.

Надевая велосипедный шлем и запихивая в рот последний кусочек тоста, я еще не знаю, как отнестись к этой маленькой лжи во спасение.

Никогда в жизни я не думала о том, чтобы провести летние каникулы, волонтерствуя в какой-нибудь некоммерческой организации – по крайней мере, я предполагаю, что центр некоммерческий, хотя даже это пока загадка.

В любом случае, если бы я намеревалась стать волонтером, то выбрала бы что-нибудь вроде написания информационных бюллетеней для нашего местного отделения YMCA[25]. Или открытия небольшой бесплатной библиотеки на Мейн-стрит. Или организации распродажи выпечки, чтобы собрать деньги на учебу для ребенка из бедной страны третьего мира, или… что-нибудь в этом роде. Но морские черепахи и каланы… Или с кем они там работают? Я ничего не имею против морских животных. И мне действительно нужно переделать наш проект для мистера Чавеса, а это, похоже, самый верный путь к цели.

Но все же. Не могу сказать, что иду работать туда по зову сердца.

Возможно, если сегодняшняя вылазка пройдет неудачно, я смогу подыскать другой вариант. Волонтерскую организацию, более соответствующую моим интересам. Тогда скажу родителям, что планы изменились.