Дело о фальшивой картине - Наталия Кузнецова

После ужина Ромка расспросил по телефону Матвея Юрьевича, как продвигаются дела у художницы Оли, и обрадовался, услышав:

— Олечка молодец, техника письма у нее замечательная, мазки кладет легко, сумела передать свет и глубину картины и с работой справилась в рекордно короткий срок. Завтра с утра Арина отвезет копию в галерею.

— А она не забудет сфотографировать кромки с изнанкой? — забеспокоился Ромка.

— Не волнуйся, конечно, нет, — заверил его Матвей Юрьевич.

Но мальчишка, положив трубку, не успокоился.

— Я тоже должен ее увидеть, — прошептал он Лешке и заорал, чтобы услышали родители:

— Лешк, не видишь, что ли, твой Дик давно гулять просится.

Лешка мигом собралась.

— Надеюсь, не надолго? — спросила Валерия Михайловна.

— Что, детям уже и свежим воздухом после трудов праведных подышать нельзя? — возмутился Ромка, а когда они вышли из подъезда, распорядился:

— Ты тут гуляй себе, а я к Матвею Юрьевичу и обратно.

Лешка не возражала, так как прекрасно знала, что с Диком к Матвею Юрьевичу все равно не зайти: Банг не потерпит такого гостя в своем доме.

На Ромкин взгляд, Олина картина вообще ничем не отличалась от оригинала. Он не только сфотографировал ее со всех сторон много раз, но еще и ручкой на изнанке посадил малюсенькое-премалюсенькое пятнышко. Если не знать, где смотреть, его сроду не обнаружить.

— Теперь остается ждать, когда на копию польстится похититель, вернее, похитительница, — вернувшись во двор, сказал он Лешке.

Наутро по дороге в школу Ромка вновь замучил сестру вопросами.

— Как ты думаешь, Арина ее прямо с утра отвезет, не забудет? Лешк, а когда ее заменят? А вдруг уже завтра?

Лешка рассуждала более логично и рассудительно.

— Сам подумай, где она так сразу возьмет копию? Ее ж еще и написать надо.

— Я и сам знаю, — вздохнул Ромка. — Только уж очень хочется, чтобы все это побыстрее произошло. А ведь мы даже не узнаем, увидит она ее или нет. Каждого посетителя ведь не проверишь.

— Может и вообще ничего не получиться. Вдруг она уже уехала?

— Уж лучше бы повременила, не уезжала. Не уезжала… — настороженно повторил Ромка и вдруг, остановившись, схватил сестру за руку. — Кто-то, я совсем недавно слышал, куда-то тоже уезжает. Анастасия Андреевна, вот кто! Слушай, это она и есть! — вдруг вскричал он. — Помнишь, она ходила за билетами? Павел Петрович ее еще спрашивал, купила она их или не купила.

— И что?

— И Катька ее до пожара видела. С картиной в руках. Должно быть, с копией, которую ей пришлось унести назад, так как Катька с картиной в подсобку спряталась. Лешк, я понял, это она и есть. Анастасия Андреевна воспользовалась именем Инны Николаевны, ясно тебе? — раздельно произнес он,

Лешка вырвала у него руку и покрутила пальцем у виска.

— Ты что, сбрендил? Она же толстая! А та женщина, хоть и старая, но худая и элегантная, по фигуре похожая на Инну Николаевну, Оля же нам ее ясно обрисовала. А Анастасию Андреевну, да еще когда она в своей толстой кофте, никто не назовет элегантной.

Ромка помолчал, переваривал слова сестры, а потом распалился еще больше.

— А тебе не приходит в голову, что она маскируется? Что, если на ней надета какая-нибудь толстовка или ватник, ну, не знаю, чем там люди, когда надо, утолщаются. Потому, может, она и кофты такие толстые носит, и платки всякие, чтобы никто не заметил, что у нее еще что-то под ними поддето, а?

— Ну, не знаю, — нерешительно сказала Лешка, а потом воскликнула: — Так проверить, она это или не она, проще простого. Надо спросить у Оли, не было ли у ее знакомой художницы шрама на лице.

— Точно! Вот это и будет следующим пунктом нашего плана. — И Ромка бодро зашагал на первый урок, которым была алгебра.

А вот сегодня день с самого начала складывался удачно, Ромке во всем везло. Контрольную по алгебре отложили до понедельника, по английскому его не спросили, чего он боялся тоже, а когда они с Лешкой очутились на Старом Арбате, то и вовсе забыл о всяких там уроках, с наслаждением окунувшись в атмосферу вечного праздника, царившего на этой необыкновенной улице.

Покосившись на ресторан «Му-му», он вздохнул.

— Я-то надеялся, что у нас будет много денег и мы сможем раз сто сюда сходить. Но, вообще-то, у меня они есть. От тех, что мне папа на раму и подрамник дал, еще немного осталось. Пошли, что ль, потратим?

— Не надо, — отказалась Лешка. — Папа спросит, где твоя рама, а ты что ему ответишь?

Ромка вспомнил о своей не оцененной по заслугам картине и сразу скис.

— Скажу, что она мне больше не нужна.

— Очень даже нужна, — убедительно сказала Лешка. — Как ты иначе, без рамы и подрамника, ее на стенку повесишь? Я же тебе говорила, что твоя картина украшает не только твою комнату, но и всю нашу квартиру.

— Ладно, считай, что утешила, — махнул рукой брат. — Пошли скорей к Оле.

Девушка, как обычно, стояла у своего решетчатого стенда.

— Привет! Мы видели твою копию, ты ее классно написала, — похвалил ее Ромка и сразу перешел к делу. — Скажи, пожалуйста, у той твоей знакомой, которая называла себя Инной Николаевной, не было на лице никакого шрама?

Оля задумалась.

— Если и был, то я могла его не заметить, потому что на ее лице полно штукатурки. Она, наверное, тональный крем изводит килограммами. Ой, нет, постойте! Был шрам. На лбу, совсем маленький. Я его у нее лишь раз заметила.

— Вот! — воскликнул Ромка. — Спасибо за информацию. Я так и подумал, что она маскируется и гримируется! У нее, должно быть, полно шрамов, при ее-то занятии.

И не успела Оля спросить, о ком он ведет речь, как Ромка-, схватив за руку сестру, кинулся прочь.

— Лешк, пошли скорее в галерею. Мы эту помощницу вмиг раскусим, а, вернее сказать, прощупаем.

— Как мы это сделаем? — не поняла Лешка.

— А так. В прямом смысле этого слова. Схватим ее за бок и посмотрим, что такое на ней надето.

По дороге Ромка в деталях разработал план их предстоящих действий.

— Значит, так. Мы оказываемся с ней рядом, ты падаешь в обморок и нечаянно за нее хватаешься. А я тебя страхую, чтобы ты не разбилась. Поняла?

— Думаешь, я сумею? — заволновалась Лешка.

— А почему нет? Что, у тебя голова никогда не кружилась, что ли? Вспомни, как тебя один раз в автобусе укачало и ты вышла из него еле живая. Или нет. Лучше представь себе солнечный удар. Поднимаешь руку, чтобы схватиться за голову, и как бы случайно промахиваешься.