Напряжение на высоте - Владимир Ильин

И все-таки покосился в окошко — гора все еще была на месте. Гигантская, будто аккуратно срезанная по нижней плоскости. Невозможная до такой степени, что он уже привык к ее существованию в небесах. То, что будет, если она упадет, нет-нет, но пробирало нервной дрожью.

— Одна голова — хорошо. — Мудро произнес Катари, глядя на приданного специалиста и мешок. — А две — лучше.

И пока тот приходил в себя, пытаясь переосмыслить народную мудрость, задал еще один вопрос. Который был даже неожиданней предыдущей сентенции.

— Расскажи о доме.

Приказ был дан — и переводчик не посмел ослушаться. Но рассказ отчего-то начал не о квартире в Минске. Как-то само собой слова сплелись в рассказ о деревенском домике родителей. О парном молоке и умных котах. О морозных рассветах и пеших походах к дальним прудам в детстве. О случайно замеченном волке и звездном небе, от которого не оторвать глаз. Там всегда было лето, безопасно и тепло — оттого хотелось говорить и говорить.

— Твои родители все еще живут там? — Выслушав все за время долгих московских пробок, спросил Аймара, когда машина остановилась у отеля, и рассказ прервался сам по себе.

— Да. — Ответил переводчик, слегка улыбаясь нахлынувшим воспоминаниям.

— Тебе и родителям понравится у нас в горах. — Кивнул глава клана.

Колокольный звон церквей глухо донесся из-за толстых стен. Десятый час утра — сосчитала принцесса Елизавета, зябко ежась от холода в парадном платье, которое ей так и не удалось сменить этой ночью. Пуховой платок поверх плеч, оставленный сердобольной бабкой-ключницей, мало помогал от холодной сырости помещения, о котором словно вспомнили в последний момент — определяя, где в огромном дворцовом комплексе Кремля отыскать укромный уголок для консультаций.

Вознесенное на десятки метров вверх, помещение было крошечным — два с половиной на два метра. Некогда служившее альковом для умываний или стирки одежды, ныне оно было приведено в обезличенное состояние заштукатуренных стен, стеклопакета под потолком и пары скамеек, поставленных вдоль стены. Но наличие близкой воды чувствовалось все равно — даже стены были слегка влажными, а уж холод сначала позднего вечера, затем ночи и рассвета ощущался десятикратно — с рассветом в заиндевевших окнах не было видно неба, а в углах комнаты появилась изморозь.

Зато не хотелось спать. Ее ночное пребывание в холоде не было наказанием — просто было необходимо сообщить огромный массив информации без лишних ушей и чужого внимания в крайне сжатые сроки. То, чему следует уделить недели, если не месяцы, выдавалось сжато и без приличествующей ее титулу деликатности. С этой информацией требовалось работать уже сегодня — чтобы быть женой человека, которого до того она даже не знала.

Консультанты, оперативники, финансисты, психологи и иные люди — знакомые смутно или не виденные ею ранее никогда, старались не занимать много времени, выдавая пласт данных и рекомендации, что с этими данными следует делать. Странные рекомендации, которые никак не укладывались в картину, ею представленную. Но задавать вопросы и спорить было слишком холодно — воздух царапал горло, а консультанты все равно старались увильнуть от ответа. Час шел за часом, ломило в висках, недоумение накапливалось — а люди все приходили и приходили, отнимая от ночи и терпения от десятка минут до полновесного часа. Сорок минут назад ушел последний посетитель. А еще пять минут после того в помещение вошел ее царственный дед.

Был Император ныне в одеждах темного покроя, с блекло-синим воротом и кантом на рукавах. Правда, под ним виднелись детали куда более богатого алого одеяния, шитого золотом.

— Все ли тебе ясно, мое ясно солнышко? — Поприветствовал ее дед мягким тоном и ласковой улыбкой.

Затем на секунду нахмурился, уловив холод и сырость, и одним движением руки нагнал в покои теплую волну из коридора. Без извинений и покаянного взгляда.

— Нет, дедушка. — В идеальной осанке принцессы чувствовалась напряженность и желание задать те десятки вопросов, что накопились за все это время.

— Я верил, ты понимала, что делаешь, когда вызвалась стать его женой. — император отразил недовольство во взгляде и сцепил руки за спиной.

— Быть женой, а не палачом. — Прозвенел в высоком помещении негодующий девичий голос.

— Ты перегибаешь. — Слегка поморщился мужчина от звонкого эха.

— Вы желали влияния, дедушка. Я готова его обеспечить! Но то, что рекомендовали ваши люди… — Задрожал от протеста ее тон.

— Не мои люди. Это я приказываю тебе. — Мрачно упали слова, подавляя всякое желание спорить. — Твоя задача, как его жены, убрать от него всех друзей. Рассорить с родней и изолировать от их влияния. Быть ему единственной опорой и поддержкой.

— Чтобы потом предать?! Как мы будем выглядеть?! — Все же вырвалось у принцессы.

Некая романтика жила в ее душе — в той степени, когда вместе со свадьбой не решается дата похорон супруга.

Дед вздохнул и неуклюже уселся на неудобную скамью.

— Ты знаешь этого юношу? Виделась с ним? Говорила или писала ему письма? — Задавал вопросы император, прекрасно зная ответы. — Чужой нам всем человек, одуревший настолько, что полагает себя спасителем мира. Что притихла? Любишь его неимоверно? Когда, интересно, успела?

— Я полагала долгом супруги…

— Долг у тебя перед семьей и родом. — Оборвал ее дед. — Я говорю словами этого долга, поэтому слушай. Проблему с механизмом Борецких мы решим сами. Мальчишка нам не нужен.

Принцесса вопросительно приподняла бровь.

— Все именно так. — Кивнул император. — Герой, подвиг которого совершил кто-то другой, жалок и нелеп. Он сломается и будет рыдать тебе в полы платья. Зачем тебе такое ничтожество живым?

— А если он совершит подвиг? — Поджала губы девушка.

— Значит, рядом будет жена нашего рода, которая обеспечила результат. — Отмахнулся император. — Мы не играем в игры, где можем проиграть. Победа будет в любом случае, но внимание следует уделить тем вещам, что более вероятны. Пока же игра идет, он должен любить и надеяться только на тебя. Доверять только тебе. Достигать успеха только там, где есть твоя поддержка. А еще лучше — не достигать ничего и винить в этом своих прежних друзей. Тебе доступно объяснили, как этого добиться? Позже консультации продолжатся.

— Для всех было бы лучше, если бы угрозу миру просто устранили.

— Я не хочу, чтобы вместе с нами победили Юсуповы. Это слишком укрепит их позиции. Поражение заставит умолкнуть и получить урон чести за человека, которого они признали родным.

Ведь каждый садовник знает — слишком высоко выросшие растения стоит вовремя подрезать, чтобы не закрывали свет остальным.

— Урон чести получит и невеста.

— Ты бросишь его раньше. — Раздраженно произнес император. — Обойдешься без титула вдовы. Найдешь любовь по сердцу. Ну же, Лиза? Что за грусть в твоих глазах?