Любимая женщина маньяка - Марина Серова

— Право, создается впечатление, что вы специально меня томите. Говорите прямо, у моего мужа неприятности?! То есть у моего брака проблемы?! — почти взвизгнула она.

Кажется, кто-то слишком много смотрит телевизор и увлекается передачами про скандальные разводы, когда один супруг уличает другого в измене с помощью детективов и различных следящих устройств. По-моему, тетя Мила одно время любила смотреть нечто подобное.

— Строя различные предположения, вы сами себя до истерики доведете.

— А как же тогда быть?! Частный детектив, желающий поговорить со мной лично! Что же тут можно предположить?! Вы следили по заданию за какой-то неверной дамочкой? И собрали компромат?! А мой муженек оказался ее партнером по сексу! Вот вы и решили выяснить его личность и продать компромат жене! Поэтому ждали, когда мы из отпуска вернемся! И явились в тот же день, как только он на работу укатил!

«Господи, вот это фантазия! — подумала я. — Она за пару минут целую историю вообразила, подвела под факты и обосновала!»

— Полагаете, вами может заинтересоваться частный детектив только по такому поводу? — подняла я вверх одну бровь. — Других предположений нет?

— Значит, мой благоверный тут ни при чем?! Но тогда я правда затрудняюсь. И зачем вы пришли?! И еще захотели поговорить наедине?!

— Совершено уголовное преступление, и я провожу расследование, с ним связанное, — многозначительно заявила я и снова замолчала. Любопытно, Лиза снова что-то сама придумает? Или история с мужем была «домашней заготовкой»? Тем, что постоянно беспокоит и занимает мысли этой женщины?

— Преступление?! Затрудняюсь даже предположить. А что именно случилось?

— Скажите, вы ведь знакомы с Татьяной Новой? — намеренно проигнорировала я вопрос.

— Так, — Елизавета помрачнела и немного помолчала, — теперь понятно, из-за чего вы здесь. Детектив?! Серьезно?

— Удостоверение показать? — сделала вид, что изумилась я.

— Я не об этом. То есть не сомневалась в ваших словах. Просто возмущает размах некоторых, — спохватившись, Лиза замолчала. Но ее усилие не произнести лишнего было слишком заметно. Она так плотно сжала губы, что казалось, не сможет их разлепить и не заговорит больше никогда. — Вы же знаете, что фамилия этой женщины звучит не так? Что это всего лишь псевдоним! Как его, творческий! — тон Елизаветы был непередаваем.

— Разумеется, я в курсе.

— И вы пришли и позволили мне думать, что виновником визита является мой муж?!

— Секундочку! Вы сами стали выдвигать предположения!

— Да уж, действительно, — поникла Лиза, но, впрочем, быстро спохватилась: — Но вы могли меня прервать и не дать наговорить лишнего!

— Зачем? Это ведь так познавательно. Но, впрочем, сей вопрос не является моим делом и не входит в сферу моего интереса. Давайте все же поговорим о Татьяне.

— А что с ней такого произошло?

Женщина явно заинтересовалась и даже глаза прищурила, то ли от напряжения, то ли силясь продемонстрировать презрение.

— Пока ничего серьезного не случилось, но Татьяну систематически терроризирует какой-то человек, или люди, и шлет ей неприятные презенты. Так что Татьяна была вынуждена написать заявление в полицию.

— По этому делу могут инкриминировать разве что «хулиганские действия»! — мгновенно среагировала Лиза, густо покраснев при этом.

«Кажется, кто-то все-таки слишком много телевизор смотрит. Еще, в частности, увлекается передачей „Час суда“», — подумала я, улыбнулась и заявила:

— Не скажите. Если террор продолжится, все может закончиться обвинением в преследовании и даже причинении вреда.

— Какого еще вреда?

— Морального, естественно. Пока мы ведь об этом говорим.

— Если в этой истории кому-то и причинили вред, так это мне! — взвилась женщина. — Меня выжили из моей собственной группы! В которую я вложила столько времени, столько сил! Буквально ни с чем не считалась и ничего не жалела! И за что они со мной так?! А?! За что, я вас спрашиваю?!

— За стремление к тоталитаризму внутри коллектива, я полагаю, и отсутствие гибкости и чуткости.

— Неправда, я не такая!

— А может, все-таки правда? Вы ведь буквально только что назвали группу своей собственной. А это в корне неверно, если она создавалась в компании с другими людьми.

— Идея была Татьянина. И репетиционный зал она нашла заранее. Но я взяла на себя всю организационную работу! Всю нагрузку тянула, добровольно! Я ведь понимала, что девочки работают. Плюс хореография, у меня было столько идей! А сейчас я так скучаю без танцев, без общения! — неожиданно всхлипнула Лиза.

— Попробуйте создать свою группу, — посоветовала я, — или, как вариант, можно немного изменить себя и помириться с девчонками. Только не сейчас, немного позже. Пусть закончится вся эта история с Татьяной. Сейчас, боюсь, она и говорить с вами не станет.

— Что, неужели все так серьезно?!

— Не могу разглашать подробности, но да, все очень серьезно. И поэтому я должна знать точно, что на адрес Татьяны присылали именно вы, Елизавета! И не отпирайтесь, будем считать это установленным фактом. Полагаю, ваша реакция не так давно выдала вас с головой.

— Я действительно прислала Татьяне букет из уродских цветов, какие обычно в траурных залах ставят. И ленту черную повязать попросила. Вроде как для похорон мне нужно. Понимаю, поступок странный, словно детская выходка. Но я так страдала, так переживала и злилась! Это просто описать невозможно! Даже муж, который в последнее время весь в себе и своем бизнесе, и тот заметил мои душевные метания и в срочном порядке вывез за границу, на отдых. Теперь, по прошествии времени, я, конечно, понимаю, что эта выходка с букетом была глупой и ребяческой затеей, и прошу у Татьяны прощения, если ее обидел или испугал мой дурацкий презент.

— Понимаю. И передам ей ваши слова, — кивнула я, — а больше вы Татьяне ничего не присылали?

— Нет-нет. Только тот букет!

— И никому не поручали слать ей подарки или записки?

— Нет, никому.

— Хорошо. А скажите, Лиза, мог ли кто-то из ваших родных или друзей, проникшись историей вашего ухода из группы, взять подобную инициативу на себя?

— И начать слать Тане записки с угрозами и траурные венки?!

— Да, именно об этом я и спрашиваю.

— Я никому не рассказывала, что меня из группы поперли, — насупилась Лизавета. — Родным сказала, что ушла, потому что надоело все. Нагрузка и возня с костюмами и разъезды вечные. Они поверили, ведь большую часть костюмов мы сами себе делали, девочки соглашались заказывать не все полностью, а лишь то, что самим сделать нельзя, деньги экономили.

— Понятно. А что подруги?

— Нет у меня никаких подруг. После замужества я сократила с ними все общение и постепенно свела его к минимуму. А потом и вовсе оглянулась — рядом нет никого, только муж.