Турист - Олен Стейнхауэр

— Скажем так, на девяносто семь.

— Три процента не так уж мало. Сам знаешь.

— У нее здесь важная работа, — не сдавался Мило. — И я не хочу, чтобы все пошло насмарку.

— Не забывай, Энджела Йейтс — шеф нашего бюро.

— Она идет по следу Тигра. — Молчание. — Том, не придуривайся. Ты сам посылал ей его фотографии. Почему мне-то ничего не сказал?

— Мило. — В голосе шефа зазвучали — пусть и не очень отчетливо — начальственные нотки. — Мило, не делай вид, будто знаешь все, что здесь делается. Ты меня понял? Я принял решение, которое в то время представлялось единственно верным. К тому же Энджела сама хотела провернуть дело без лишнего шума. Я пошел ей навстречу.

— Разумеется.

— Ну и что у нее есть?

— Она накопала гораздо больше, чем я. У нее есть видеозапись из марсельского отделения швейцарского «Юнион-банка». Тигр получал там гонорар за убийство Мишеля Бушара. Триста тысяч. Энджела проследила счет — его открыл в Цюрихе некий Рольф Винтерберг.

— Винтерберг, — медленно, вероятно записывая, повторил Грейнджер.

— Нам следовало с самого начала пустить ее по следу Тигра. Тогда и взяли бы его гораздо раньше. По сравнению с Энджелой я — тупица.

— Буду иметь в виду. Но если она торгует нашими секретами, я должен это знать.

— Хорошо.

— Ты ведь не станешь ему мешать?

— Кому?

— Эйннеру.

— Ты меня знаешь, Том. Всегда рад помочь.

В начале пятого Мило, переодевшись в футболку и джинсы, вернулся в парк. Наушники айпода скрывала мягкая фетровая шляпа-трилби, купленная в магазинчике возле отеля. Маскировочный комплект довершали солнцезащитные очки. Узнать его в таком виде на мониторах системы внешнего наблюдения посольства можно было лишь при внимательном, целенаправленном поиске, и Мило рассчитывал, что до этого не дойдет.

Старушку на скамейке в парке сменил старик в потрепанном клубном пиджаке. Рядом с ним валялся замызганный пластиковый пакет. Цветочный фургон по-прежнему стоял на авеню Габриель.

Ждать предстояло по крайней мере до пяти, и Мило, надеясь поднять настроение, переключился на станцию, продолжавшую передавать французские песенки шестидесятых. Снова Франс Галль, потом Шанталь Гойя, Джейн Биркин, Франсуаза Арди, Анна Карина и наконец Брижит Бардо с еще одной вещью Сержа Гензбура, песенкой «Comic Strip».

В 17.10 в парк хлынули люди, спешившие после работы домой. Даже старик на скамейке заволновался и повернулся к посольству.

Поскольку ворот посольства с того места, где он находился, видно не было, Мило направился к авеню Габриель, прикрываясь плеером и делая вид, что с ним возникли какие-то проблемы. Краем глаза он увидел, как старик медленно, потирая поясницу, поднялся со скамейки и тут же наклонился, якобы завязывая шнурки.

Мило тоже пришлось отвернуться, потому что Энджела как раз миновала цветочный фургон и входила в парк, направляясь к станции метро на площади Согласия. Он поспешил смешаться с толпой. Старик последовал за Энджелой.

Торопливо перейдя улицу, Мило поспешил к сдававшему назад минивэну и постучал в затемненное заднее окно.

Эйннер отозвался не сразу — наверное, рассчитывал, что Мило, не дождавшись ответа, просто уйдет. Впрочем, надолго терпения не хватило. Дверь открылась, он выглянул. Губы выглядели ужасно, все изжеваны.

— Какого черта, Уивер? Что ты здесь делаешь?

— Подбросишь?

— Убирайся. Отправляйся домой.

Он попытался закрыть дверцу — Мило помешал.

— Пожалуйста, Джеймс. Мне нужно быть с вами.

— Что тебе нужно, так это вернуться домой.

— Перестань. Если ее придется брать, я вам пригожусь. Обещаю, не убежит.

Эйннер заколебался.

— Поверь, я лишь хочу помочь, — пообещал Мило.

— А с Томом ты это утряс?

— Можешь сам ему позвонить.

Эйннер открыл дверцу пошире и ухмыльнулся, показывая, что и с ним договориться можно.

— Ну и видок у тебя, как у озабоченного подростка.

От ответного комментария Мило воздержался.

Передвижной контрольный центр был оснащен всем необходимым: двумя лэптопами, двумя плоскими мониторами, подключенными к мэйнфрейму, генератором, микрофонами и динамиками. Вдоль правой стены — откидные сиденья. Свободного места почти не оставалось, так что пришлось потесниться. Сидевший за рулем посольский водитель то поддавал газу, то давил на тормоз. Энджела снимала квартиру в одиннадцатом округе, и Эйннер всю дорогу оставался на связи со своими людьми. Из их докладов следовало, что Энджела села в метро, вышла на площади Нации и далее направилась пешком по авеню Филиппа Огюста к улице Александра Дюма.

— Хорошо, что ты тут за главного, — заметил Мило.

На экране появился жилой дом. Сигнал поступал с установленной на нем камеры с широкоугольным объективом. Энджела прошла через стеклянную дверь.

— Если ты здесь только для того, чтобы упражняться в сарказме, — ответил Эйннер, не отрываясь от экрана, — мы тебя живо отвезем в аэропорт.

— Извини, Джеймс.

Дальше ехали молча.

В одиннадцатом округе обосновалось немало сотрудников американского дипломатического корпуса; тут и там у тротуаров стояли «БМВ» и «мерседесы».

В динамике щелкнуло, и Мило услышал короткую мелодию тонального вызова.

— Прослушиваете ее телефон? — спросил он.

На экране возник набранный номер: 825 030 030.

— А ты как думал, Уивер? Мы не какие-нибудь любители.

— Энджела тоже. Спорю на отпуск, что она знает о прослушке.

— Тсс.

— «Пицца Хат», — произнес приятный женский голос.

Компьютерный телефонный справочник подтвердил, что номер действительно принадлежит пиццерии.

Энджела заказала гавайскую пиццу, греческий салат и упаковку пива «Стелла Артуа».

— Любит поесть, — прокомментировал Эйннер и, пробежав пальцами по клавиатуре, ввел новую команду.

Под крышей минивэна ожил второй монитор, на который поступала картинка с видом гостиной. Появившаяся секундой позже Энджела прошла к дивану и зевнула. Похоже, после выпитого за ланчем шампанского остаток трудового дня превратился для нее в утомительную повинность. Отыскав среди подушек пульт, она устало опустилась на диван и включила телевизор. Они не видели экран, но слышали периодически повторяющийся смех. Энджела стащила сапожки и поставила их возле кофейного столика.

Фургон остановился.

— Приехали, — бросил через плечо водитель.