Тридцать три процента - Сергей Викторович Ванюков

к восьми чтоб все домой вернулись.

С победой и, конечно же, живыми.

А я, пока вас жду, чуток вздремну.

–Бойцов, смотрю, ты выдал крайне скудно, – Илья третий раз пересчитывал рыцарей.

–Их ровно столько, сколько в силах двинуть

На сечу враг ваш, царь Эрона –Виктор.

–А если будет их намного больше?

–Да ты не бойся. Мы договорились.

Илья подозрительно посмотрел на Корвена.

–По почте голубиной толк имели, –развеял

сомнения монарх.

–А время брани Виктор-царь одобрил?

Быть может, оторвали беспардонно

Его от дел, не терпящих отсрочки? –съязвил

Алексей.

–Одобрил, –не замечая сарказма, ответил

самодержец. – Но лгать не буду. Был вначале резок.

Сперва сказал, что, дескать, ныне занят.

Но, полистав талмуд свой с письменами,

Смекнул зараз, что завтра занят боле.

–Постойте. Без меня не уезжайте! –Боязнь

остаться вне праздника толкала Офелию на

подвиг.

Разодевшись словно на бал, она старательно

карабкалась на носорога. Животное не без

интереса наблюдало за женщиной. Более того,

всякий раз, когда Офелия оказывалась в седле,

носорог по каким-то только ему ведомым причинам

цеплял своим рогом подол наряда и стягивал даму

обратно на землю.

–Мам, –обратился Влад к матери. – Выглядишь роскошно. Но некстати.

Мы, между прочим, тут на битву собрались.

Твоё же пребыванье в одеяньи

Распутной дамы на полях сражения

Невольно вызывает смех здоровый

У доблестных мужей и носорогов.

–Оставим речи. Хватит пустословить! –не

выдержала болтовни Ольга. – Пора и в путь. А то в срок не приспеем.

Не будем заставлять мужей Эрона

О чадах Крина думать недостойно.

Рыцари, парившиеся в доспехах под лучами

солнца не первый час, были того же мнения.

Закинув на хребет носорога Офелию, земляне

поспешили за отрядом.

Территорию двух государств разделял овраг,

с незапамятных времён являвшийся камнем

преткновения в их добрых отношениях. Единственной

связью был мост, построенный непонятно кем,

непонятно зачем и требующий основательного

ремонта. Следить за мостом отказывались и те, и

другие также усердно, как и выражали притязания

на овраг. На противоположной стороне реки во главе

с Виктором томились защитники Эрона.

–Вы опоздали! –Виктор, нервно ковырял

мечом в песке.

–Пробки на дорогах, –ответил ему Алексей,

опуская забрало.

–Биться собрался? –спросил друга Илья,

возвращая забрало приятеля на место.

–Нет. Лицо спрятал, чтобы не узнали.

–И то верно. –Пристав последовал примеру

Алексея.

Неправильно расценив действия землян, оба

отряда в спешном порядке стали поправлять

доспехи, готовясь исполнить долг перед

отечеством, а также отработать обещанный перед

боем гонорар.

–У нас есть небольшое предложение! – прокричал Илья так, чтобы слышали обе стороны.

Рыцари прекратили подготовку и обратились

во внимание.

–Зачем в бою участие сторонних, –продолжал

Илья, – Коль спор идёт у нас за царский трон?

Пусть скрестят меж собой клинки булатны

Наш претендент и ваш владыка –царь.

А мы посмотрим, кто из них ловчее,

Смелее и достойнее короны.

Кто победит, тот будет правым в деле,

Что нас собрало у реки глубокой.

Предложение Ильи так понравилось обеим

сторонам, что, не дожидаясь одобрения

руководства, рыцари стали слезать с носорогов.

Отпустив верных животных пастись, они прилегли

на травку. Правды ради надо сказать, что среди

многочисленных сторонников идеи пристава

оказались и оппоненты. Целых два человека. Но

их почему-то никто не слушал.

–Соломоново решение, Илья, –одобрил

Алексей друга. –Честно говоря, я уж подыскивал

кусты, где бы спрятаться.

–Посмотрим, –загадочно произнёс пристав.

Тон Ильи Лёше не понравился. Он

подозрительно покосился на приятеля:

–Ты чего надумал?

–Отвали.

Алексей тяжело вздохнул, понимая, что на этом

разговор закончился.

Влад не спешил. Гадая на ромашке, убьют –не

убьют, он не заметил, как к нему подъехала Офелия.

–О, плоть моя и, может, даже кровь! –рявкнула

женщина молодому человеку в ухо. Опешив,

претендент на престол выронил цветок, так и не

узнав результата.

–Ах, мама, –рассердился Влад, –вечно вы

некстати.

–Послушай, сын. Прошу тебя смиренно,

Хоть это не приносит наслаждения, –не

обращая внимания на резкий тон своего чада,

продолжала мать. – Повергнув душегубца на колени,

Не убивай его. Хочу взглянуть с отрадой

В глаза злодея, что создал преграду

Между тобой и троном королевским.

Молодой человек, пообещал исполнить наказ

матери и решил на всякий случай проститься.

–Только без сентиментальностей, –вырвалось

из уст Офелии. Но было поздно. Влад уже успел

заключить её в свои железные объятия, и, как бы

мадам не сопротивлялась, она всё-таки получила

отведённую ей долю сыновней нежности в виде

размазанного макияжа.

Облобызав остальных согласно живой очереди,

Влад выехал в условленное место, на середину

моста. Там уже скучал Виктор.

–Мы биться будем? А то звери стынут, – возмущался царь.

За молодого человека ответил носорог,

утвердительно мотнув головой.

Выразив друг другу почтение поклонами,

они опустили забрала и ринулись навстречу

друг другу.

Виктор так и не понял, почему он оказался

лежащим на земле. Грудь горела, спина мёрзла.

Царь Эрона потерял способность двигаться,

однако это не мешало ему любоваться облаком.

Неожиданно облако обернулось женским

лицом.

–Узнал меня? –спросило лицо. Венценосец

побледнел. Неприятные воспоминания стиснули

его грудь.

–Узнал, –заулыбалось лицо. – Иди, сынок. Оставь нас на минуту.

Хочу я кое- что царю сказать.

Как долго я ждала сего момента.

Уж двадцать лет минуло с той поры,

Как поклялась я на крови телячьей,

Что отомщу за все мои страдания.

Как доброе вино, что в бочке бродит,

Так месть моя свой градус набирала.

И, ощутив могущество и силу,

Наружу вырвалась, неся с собой проклятье.

И вот ты умираешь. Знаешь, странно…

Я думала, твои увидев муки,

Возрадуюсь, как празднику дитятко.

Но в сердце только горечи осадок.

Быть может, станет мне намного легче,

Когда я поделюсь с тобою тайной,

Что трепетно хранила эти годы.

Ведь ты же не расскажешь никому.

Офелия воровато огляделась, наклонилась к

самому уху Виктора и ядовито зашипела:

–Повержен ты, друг мой, своим же сыном.

Тем самым, что потерянным считался.

Я выкрала его из люльки детской.

Озолотив при этом дуру – няньку.

Я, правда, и её убила вскоре,

Вонзив клинок ей в спину поздней ночью,

Что б тайну не поведала случайно

Болтливым языком кому попало.

И брата твоего я отравила.

Он, как узнал о том, что я бесплодна,

Задумал в монастырь меня упрятать.

А монастырь тот хуже, чем тюрьма.

Но для тебя, похоже, то не новость.

Иначе не искал бы так усердно

Меня, сиротку, по горам и долам.

Как много ты доставил мне хлопот.

Смотрю, друг мой, ты стал мрачнее тучи,

Дыхание твоё остановилось.

Не умирай, пока не рассказала

Про верную твою с младенцем в чреве.

Её травить, поверь, я не хотела.

Дурёха перепутала бокалы.

Хлебнув вина из твоего фужера,

Она черту под жизнью провела.

Пожалуй,