Бог из машины - Яна Горшкова

Его соратники единодушно соглашались, дескать, форменное безобразие, и надо что-то с этим делать.

– Но почему же они не верят нам, не верят в то, что мы способны видеть духов? – шепотом полюбопытствовала Джойана у сородича.

Он благополучно закончил речь и решил подкрепиться, а значит, момент был решающий. Расписной эмалевый флакончик перекочевал в рукав платья.

– Они слепые и глухие полукровки, дорогая Джойн, – снисходительно отмахнулся Шэйз. – А кстати, почему у вас такое… э… ролфийское имя?

– Так получилось, – мило улыбнулась Джона.

Пусть думает, что хочет. Поделиться своими впечатлениями господин Тиглат не успеет. Или успеет?

– Вы же видели сиреневый куст?

– Разумеется, – важно кивнул шуриа.

– И что вы думаете по этому поводу?

– Ничего, – Шэйз безразлично пожал плечами. – Не разбив яйца, не вкусишь яичницы.

– Его забили насмерть.

– И что с того? Это сделали не вы и не я. Ужели вы думаете, что эти молодые смески никем не контролируются? Вы слишком наивны, дорогая Джойн, – снисходительно улыбнулся Тиглат.

– Но убийство… Вы не боитесь связываться с убийцами?

– Ну и что такого? Главное, что молодые люди очень интересуются магическими способностями шуриа, а раз так, то пусть помогут в нашей борьбе. Чем смогут. Не обязательно деньгами, можно и связями.

И Тиглат обаятельно подмигнул, дескать, цель оправдывает средства, а цель у нас великая.

– Изучают шуриа? – с подозрением спросила Джона.

– Вообще-то ваши знакомые изучают магию, – доверительно сообщил сородич. – А нас не так уж много осталось. Кстати, я знаю почти все шурианские семьи в республиках Конфедерации, но про Элиров не слышал…

– Хотите пирожного?

Получилось бойко и искренне.

– Из ваших рук хоть чашу с ядом, – процитировал Шэйз древнего поэта.

Формально это можно было считать просьбой. Так почему бы и нет? Почему бы патриотичной шурианке не помочь борцу за свободу? Чем может. Не обязательно деньгами.

И… маленький флакончик с ядовитым порошком так и остался плотно закупоренным.

Не смогла. Просто не смогла себя заставить. Конечно, Джойана Янамари имела право на личную месть, но не на казнь. Пусть Джэйфф Элир его казнит, если пожелает. Да и есть ли смысл превращать Шэйза Тиглата в мученика? Тогда на его место придет кто-то другой, кто-то более практичный и циничный. Шуриа не должны убивать шуриа вообще-то. А судя по тому, что сейчас происходит в Синтафе, скоро всем станет не до благотворительности. Да и в Эббо вроде бы тоже начались какие-то беспорядки. А уж про Идбер, лихорадочно готовящийся к войне с ролфи, и вовсе речь не идет.

«Нет уж! Не хочу мараться об господина Тиглата!»

Джона едва удержалась, чтобы не отряхнуться по-кошачьи брезгливо. Она, в конце концов, графиня, а не наемная убийца.

Но не прошло и часа, как Джойана поняла, что яд из грибочков может ей понадобиться для гораздо более благого дела, чем банальная месть. Тут надобно травить всех, в том числе и Эгнайра Акэлиа. Травить без всякой жалости, морить как клопов, выжигать как черную плесень.

Молодые люди, умные и образованные, рассуждали о судьбах мира… Мира, в котором родились и благополучно жили, так, словно злая судьба забросила их в грязный сарай, который следовало немедля снести. Снести, сломать, вырвать с корнем то, чего не строили, не понимали, не сажали.

– Магия – это инструмент, это мастерок в руке каменщика, это глина в руках гончара и тесто, выложенное перед хлебопеком, – вещал Эгнайр.

– С ее помощью мы овладеем всеми тайнами мира, – важно вторил господин… Мастер и странно поглядывал на Джону. – И как любой человек способен обучиться любому ремеслу, так и магия может стать общим достоянием.

– Похоже, они считают нас – волшебными существами, – прошептала Джойана на ухо Тиглату.

Тот расхохотался:

– Сударыня, пусть считают хоть единорогами, лишь бы не пытались посмотреть, как мы устроены внутри. Вы ведь бывали на электрических опытах? Вижу, что – да. Главное, не оказаться на препараторском столике господина Лекаря.

Женщина тревожно покосилась на длинноволосого тощего студента. Этот? Этот может и на столик, чтобы пропускать через шуриа электрические разряды в надежде выцедить баночку чистой магии.

«Травить! Травить и травить!» – голосом незабвенного предка – эрна Янэмарэйна восклицала мысленно Джона.

Вот она, маленькая язва, и с нее начинается проказа, способная погубить всех. А кем как не проказой на живом теле мира можно назвать людей, которые относятся к нему как… к фабрике, где вместо паровых машин работает магия? Не верящие ни во что – ни в богов, ни в духов, ни в… души, эти резкие в суждениях мальчики искренне считали, что раз они глухи и слепы, то и остальным заказано видеть и слышать.

«Да они хуже северян, те хоть себя считают людьми, а эти отказывают в наличии божественной искры всем, в том числе и себе», – ужаснулась Джона.

Она видела, как работает паровой молот, Аластар как-то хвастался новшеством. Так вот, в грубой грохочущей машине было больше… духа, чем в господине Мастере. И, кстати, Эгнайр Акэлиа не слишком далеко ушел от своего наставника. Хорошенький подарочек для Вилдайра, ничего не скажешь.

А Шэйз Тиглат попивал вино, вкушал экзотический десерт, наверняка посмеиваясь над забавными студентами-материалистами, и если и чувствовал на себе дыхание близкой смерти в лице госпожи Элир, то скорее всего отнес его на счет сложного характера, который свойственен большинству шурианок.

«Шуриа не должны убивать шуриа, и каждая жизнь должна быть прожита. Так, Джэйфф Элир?»

Во все времена, у всех народов, какие бы знамена ни развевались над уходящим в поход войском, жены провожают мужей на войну. Взмахивают платками вслед пронзенным солнечными лучами парусам их кораблей, утирают слезы скорби и гордости, шепчут последние признания и клятвы, кусают губы и до крови вонзают ногти в ладони, сжимая кулаки. Потому что никто – ни матрос, ни рядовой, ни капитан, ни Священный Князь – не огражден заранее от пули и штыка, а их женщины – от горестного вдовства… Во все времена и у всех народов мужчины уходят, а женщины смотрят им вслед. Все, кроме ролфийских княгинь.

Даже саги молчат о том, откуда и как повелось, что супруги-посвященные Князей и великих эрнов не только не провожают их, но даже и взгляда не смеют бросить в ту сторону, куда ушло войско. Возможно, еще с тех времен, когда владетельная эрна должна была обращать свой взор на поредевший строй гарнизона крепости, управлять которой оставил ее супруг. А может, оттого, что Локка и Морайг – и сами женщины, и ни к чему лишний раз вызывать их ревность? Как бы там ни было, но эрны-княгини Вигдэйн и Мэрсейл традиции соблюдали с истинно ролфийским тщанием. Тем паче что флот был собран, как и полагается, загодя, и даже с балкона замка Эйлвэнд не разглядеть было, как над грот-стеньгой новенького стодесятипушечного линейного корабля «Корона Шанты» взвился личный штандарт Вилдайра Эмриса. Имя грозного флагмана было этаким своеобразным реверансом в сторону «кузенов»-шуриа – и одновременно компромиссом, ведь Тэлэйт и означает «Корона». Священный Князь отправлялся окончательно разобраться с «идберранской проблемой», и тут уж все средства были хороши для воодушевления и поднятия боевого духа.