Интимный дневник «подчиненной». Реальные «50 оттенков» - Софи Морган

Она уверенно сжала мне руку, гораздо сильнее, чем я ожидала, и держала ее дольше, чем принято.

Мне нравится наблюдать за людьми, и я пыталась предугадать дальнейший ход событий. Кэрол и Нил, пара, которая переехала сюда с севера, когда Нил получил должность замдиректора школы, оживленно болтали и смеялись над сальными шуточками Бэв и Иана, занимавшихся импортом экологически чистой мебели из Китая. Киэра, которая уже не один месяц говорила, что предпочитает быть одинокой, пока не встретит кого-то действительно особенного, с кем сможет начать игру. Она болтала с Джо, широко ему улыбаясь, и у меня зародилась надежда, что она наконец нашла то, что так долго искала. Томас переходил от группы к группе и болтал. Я немного завидую его умению увлеченно разговаривать практически с кем угодно. Я могу поддержать вежливый разговор на работе, но обычно я не слишком разговорчива и скорее просижу в уголке со знакомыми, чем буду «тусить» со всеми подряд.

Но на этот раз у меня не получилось «постоять у стеночки». Только появившись, Шарлотта сразу рванула к нам. И когда она подошла, взяла меня за руку и потянула к себе, чтобы обнять, по мне пробежала легкая дрожь. Ее прикосновение было холодным. Она уверенно сжала мне руку, гораздо сильнее, чем я ожидала, и держала ее дольше, чем принято, глядя мне в глаза. Внезапно я оживилась, и это произошло не из-за бокала «Шираз», с которым я носилась половину вечера.

Искра, вспыхнувшая между мною и Шарлоттой, удивила меня. У меня был короткий бисексуальный период в университете, и я несколько раз спала с женщинами потом, но я редко испытывала подобное влечение к человеку, которого видела впервые. Я поняла, что в Шарлотте привлекло Томаса. Она была потрясающей. Лицо феи, зеленые глаза, короткая стрижка, оставлявшая открытой шею сзади.

Мне нравится задняя часть шеи. Есть и другие места, от прикосновения к которым мое дыхание становится чаще, но шея… шея – это нераспознанная эрогенная зона. Мне захотелось погладить Шарлотту и посмотреть на ее реакцию. Мне захотелось поцеловать ее шею, постепенно спускаясь к плечам, расстегнуть ее блузку и продолжить целовать, пока не дойду до того места, где ее волосы сохранили натуральный цвет.

Когда мы разговорились, она мне понравилась еще больше: умна, находчива. К тому же наши вкусы во всем совпадали: от любви к дешевым фильмам и попкорну до единодушного презрения к Дэну Брауну. Ее смех волновал, и, когда она облизывала губы после каждого глотка водки с колой, мне в голову приходили непристойные мысли. Мне приходилось сдерживаться, чтобы не наклониться и не облизать ее губы.

К концу ужина мы были уже друзьями, хотя я все еще не простила ее, что ее очень забавляло. Томас подсел к нам, готовый к тому, чтобы проглотить свой десерт и изрядную порцию бесстыдного флирта и насмешек. Атмосфера была непринужденной и, если не обращать внимания на прозвище Бука, которое прилипло ко мне до конца вечера, довольно сексуальной.

Шарлотта была немыслимо привлекательна, и ее беззаботность оживляла обстановку и делала ее красоту еще привлекательнее. Что бы она ни делала: рассеянно накручивала волосы на палец во время разговора или размахивала руками, изображая босса, – все было искренне, естественно, эмоционально и, если честно, чертовски сексуально. Когда мы достаточно выпили, она рассказала свои впечатления от телефонного разговора. Покусывая пухлую нижнюю губку, она говорила о том, как сексуально звучали мои мольбы разрешить мне поцеловать ногу Томаса и дать мне кончить.

Я покраснела, когда поток воспоминаний о том, что я говорила, в каком отчаянии была, захлестнул меня, и вдруг атмосфера за нашим столом изменилась. Я почувствовала, как набухли мои соски, но, заметив, что то же самое произошло и под блузкой Шарлотты, стала меньше об этом беспокоиться. Мы переглянулись. Глядя друг на друга, оценили неловкость ситуации в зеркальном отражении, обе сложили руки на груди и смущенно захихикали, как две заговорщицы. Когда я заерзала на стуле, несколько прядей волос упали на лицо, скрыв мой багровый румянец. Но она наклонилась и заботливо заложила мне прядь за ухо. Она провела рукой по моим волосам, и я покраснела еще сильнее, пытаясь сдержать внезапный порыв повернуться и поцеловать ее пальцы. Томас внимательно наблюдал за происходящим, но ничего не сказал.

Несомненно, ситуация, когда Томас держит свое мнение при себе, не может длиться вечно и является признаком неминуемого апокалипсиса. По дороге домой, после того как мы высадили Шарлотту на станции, Томас был просто неуемен, как Джереми Паксмэн[8], съевший пакетик конфет «Харибо».

– Мне кажется, вы подружились. Она тебе понравилась? Ты находишь ее привлекательной? Ты возбудилась, когда она гладила тебя по волосам и касалась лица? Тебе хотелось ее поцеловать?

К тому времени, как мы вернулись домой, я была готова взорваться.

– Да! Она мне понравилась. Она была сексуальна, мила и забавна. Доволен? Теперь, может, заткнешься?

Я знаю. Ответ был беспрецедентно грубым. Уверена, вы думаете, что причиной была ревность, поскольку Том обратил внимание на кого-то другого. В каком-то смысле это было так. Моя ревность была вызвана не тем, что Шарлотта могла стать потенциальной участницей нашей игры. Меня беспокоила мысль о том, что Томас затеет эту игру с ней.

В последующие недели Томас продолжал болтать с Шарлоттой в чате, и они пару раз встречались. Это дало мне возможность подумать. Их отношения еще не превратились в моногамные встречи – начало положил Томас, который с радостью связал меня, вставил пробку в мой зад, выпорол и оттрахал через пару дней после того, как заявил, что впервые с ней переспал, – но каким-то образом чувства между нами понемногу менялись, и я даже начала подумывать, что, возможно, придет время, когда нам придется прекратить нашу игру. Я знаю многих людей, которых устраивают более непринужденные отношения, полигамия и т. п., я не думаю, что это устроило бы меня или Томаса. В это же время мне подвернулась работа поближе к дому. Я получила ее, доставив радость себе и своей семье. Внезапно оказалось, что я буду жить от Томаса достаточно далеко, чтобы заглядывать к нему каждые выходные, даже если у него будет достаточно времени, чтобы принять меня. Времена, как говорят, меняются.

Каждый раз, когда я покорялась ему, в период между подачей заявления на увольнение и большим переездом, я чувствовала возрастающее напряжение. Мой слабый внутренний голос шептал, что вот это, вероятно, последний раз, когда он до боли сжимает мои соски, или последний раз, когда он лупит меня ремнем, последний раз, когда он трахает меня в зад. Между тем мы часто говорили о Шарлотте, о том, что бы было, если б она была с нами. Я часто разговаривала и с ней. Но за исключением того вечера в пабе, когда мы флиртовали, все это было довольно невинно.

Так продолжалось до последних выходных перед моим переездом в город.

Мы решили устроить барбекю у Томаса. Погода была великолепной. Я и Шарлотта захватили с собой вещи на ночь. День был неспешным. Шарлотта и я улеглись в саду, наслаждаясь солнечным теплом и пытаясь загореть. Томас играл с собакой, бросая ей диск, разводил огонь для барбекю или слонялся без дела, будто ему не сиделось на месте.