Хозяин перекрестков - Билли Дин

- Замечательно. - С умилением проводила ежа глазами. Последний раз и очень громко выдохнув, раскинула руки в сторону, прокричав. - Хозяин приди! ЯВИСЬ КО МНЕ ТЕМНЫЙ ХОЗЯИН!

Один, два, три. Ладно, до свидания!

Сжав замерзшие плечи ладонями, я сделала пару шагов с перекрестка. На третьем остановилась.

Деревья и поле - они больше не шелестели. Замерли и превратились в статичную картинку.

Гулянка в дали - потухла, как фитиль свечи.

Меня накрыла полная тишина, от которой заложило уши.

По ногам прошелся холодок. Опустив округлившиеся глаза, лицезрела плотный темный туман, окутывающий мои ноги. К горлу подступила тошнота. Отвращение ядом пропитывало мысли.

Все же я собрала всю волю в кулак и обернулась.

Клубы тумана рисовали фигуру, их языки ползли по земле, как рваные лоскутки ткани. Звезды стирались с неба над формирующимся силуэтом, погружая меня в темноту.

Раскат тока проскочил по небу ближе к земле, заставляя меня прищуриться. И еще один. Молнии желтели, приобретая ядовитый оттенок и впитывались в очертания головы, образуя глаза.

Он пришел. Темная сущность с горящими веками. Эти глаза, единственное, что отчетливо выделялось. Остальное: длинный плащ, шляпа цилиндр, трость и черные перчатки - подобно тени, сливались в полотно.

Фигура в темном завершив свою трансформацию, выставила вперед трость, облокотившись на нее длинными пальцами. Хозяин наклонив голову на бок, сверкнул горящими впадинами глазниц.

Он ждал.

Потерев замерший кончик носа рукой, я прищурилась, подавляя страх.

Да, жутко. Сжимая до отрезвляющей боли кулаки - напомнила себе, что я не девушка в беде, которой можно так просто помыкать.

В конце концов, я провинциалка из поколения людей, которые застали все постсоветские кризисы. Я пережила эмо и гопников в подворотне. Я сама еще тем гопником была. Меня даже этиловый спирт в пятнадцать лет не убил. Меня не убила система и постоянные кризисы и инфляции. Я научилась ездить на смарте по российским дорогам. За мной по всему Питеру гонялись обиженные герои моих журналистских расследований. А тут просто фигня какая то из тумана появилась. Да ладно?

Не с той ты чиксой связался, ептать!

- Короче, слушай, мужик. - Я шагнула к нему, с видом человека у которого под юбкой целый комплекс минобороны. - Разговор есть!

Я в прямом смысле готова была с ним драться, если до него по хорошему не дойдет. Уверена - яйца у него есть, а значит попаду.

Да и зенки ему его светящиеся выцарапаю - видела как соседка тетя Валя устраивала расправу своему мужику, когда тот опять в дрова был. Во мне живет сила провинциальной русской женщины. А это существо меня тут насильно удерживает.

И я почти схватила его за воротник черного плаща в порыве вспыхнувшей злости. Почти заглянула в горящие глаза. Как Хозяин убрав в сторону трость, даже позволив мне приблизиться, коснулся моей щеки ледяной ладонью.

Это прикосновение как сильнейшая доза транквилизатора вынудило меня остановиться.

В моих распахнутых глазах его силуэт двоился и расплывался. Окутывающий туман поднялся по телу к подбородку, поглотив меня полностью.

Мое сознание постепенно наполняла скрипучая музыка граммофона. Я все четче слышала песню, словно включенную на повторе.

Почему я вообще слышу музыку? Где я?

Открыть глаза оказалось не трудно. Знакомый потолок с люстрой в бабушкином доме. Узнаваемый шум сдвинувшейся стрелки бронзовых часов.

Почему я дома?

Потирая глаза, смахнув последние остатки сна, замечаю одну странность - нету ощущения, что я спала. Нет и ощущения себя в пространстве. Физически я не чувствую ткань постельного белья. Коснувшись рукой щеки - я не смогла понять, тёплая кожа или холодная. Я совсем ее не ощутила.

Значит я не проснулась.

Поднявшись с кровати, осмотрелась. Не все было, как я запомнила. Некоторые моменты отличались.

Музыка из граммофона продолжала литься и наполнять дом, но я ничего не делала, чтобы ее остановить. Она воспринималась мной сейчас как часть антуража, который мне демонстрировали.

За окном что то бахнуло. Резко среагировав, припала лбом к стеклу, пытаясь вникнуть и анализировать увиденное.

В самом центре деревни горели огни и до меня доносились крики, скандалы и кажется выстрелы. Какие то бесчинства наполняли главную улицу.

Дверь за моей спиной хлопнула, от чего я подпрыгнула на месте. Вбежала молодая женщина, роняя на пол шаль и что то закинула в ящик стола.

Да, да, тот самый ящик, который я до сих пор открыть не смогла.

На меня женщина никакого внимания не обращала, даже когда я встала совсем рядом, дабы понять, что она прячет. Рассмотреть не успела, а женщина меня так и не увидела. Значит мне действительно транслируют видения.

Или воспоминания. Поднявшая голову женщина - чудесным образом была похожа на бабулю и очень сильно на прабабулю. Прям чувствовались семейные черты.

И что же дальше, Элионора?

Мои пальцы прошли насквозь ручки ящика, когда я эксперимента ради, предприняла попытку его открыть.

Ясно.

Моя прабабка устремилась к выходу, но у порога припала к дверному косяку. Почему то мне показалось - она плачет. Элионора стояла ко мне спиной и ее плечи подрагивали.

Она зло швырнула на пол скомканную бумагу. Развернуть и посмотреть листок у меня возможности не было. Наклонившись и рассматривая этот клочок - я нашла его подозрительно знакомым.

Элионора выскочила в распахнутую дверь и я за ней.

Она направлялась к центру Выдроупужска. Я не сразу заметила, как моя прабабка спряталась за угол одного из домов.

Я продолжила идти вперед, заглядывая в лицо стоящему передо мной участкового Сергея Петровича Худотеплого. Вот только сейчас облачен он был в форму рабочей крестьянской красной армии. В ледяных глазах Петровича отражались красные блики развивающегося флага.

Куда делся тот знакомый, улыбчивый и ясноглазый Петрович? Почему сейчас в нем столько жестокости и безразличия? Мягкие черты лица от контрастов ночной тени и горящих вспышек - приобрели пугающую резкость.

Отшатнувшись от Петровича, я случайно прошла сквозь Элланозавра. Она оглушающе громко раздавала какие то указания. Ее голос превращался в визг, в котором невозможно было разобрать слов.

Двое мужиков в форме красных несли заполненные мешки, закидывая их в телегу. Неизвестная мне женщина, заливаясь слезами, кинулась к обозу, пытаясь стащить мешок. Ее отталкивали, но она не сдавалась.

Зажав рукой рот, крутила головой по сторонам. Такие мешки тащили со всех сторон и местные их пытались отбить всевозможными способами. В моменты, когда дело доходило до кулаков, раздавались выстрелы и каждый раз я зажмурилась надеясь - что стреляли в воздух.