Великий Ганнибал. "Враг у ворот!" - Яков Нерсесов

…Кругом ни души. А тишина такая, какая бывает только в горах. Монотонный стук копыт, тихое ржание боевых коней, позвякивание металлических частей сбруи, поскрипывание кожи…

И вдруг – страшный грохот камнепада, внезапно сорвавшегося с отвесных скал, нависающих над дорогой. Начался ужасающий обвал, похожий на конец света. Гигантские обломки скал обрушивались вниз. Сверху запели вражеские стрелы, засвистели камни пращников, разя лошадей, собак, людей. Чудесная горная тишина оказалась для карфагенян обманчивой!..

Спасая сыновей – Ганнибала и Гасдрубала-младшего (сыновья очень рано стали сопровождать отца в его военных походах, познавая «почем фунт лиха») – от преследования, Гамилькар на одном из поворотов горной дороги крикнул им свернуть в одну сторону, а сам, чуть задержавшись, увел гнавшуюся погоню за собой. Ему еще удалось добраться до горной реки Хукар, но там его все же настигли. Приняв неравный бой, Гамилькар утонул в реке. Если верить источникам, то так трагично оборвался через девять лет после его прибытия в Испанию земной путь 50/51-летнего (?) Гамилькара Барки – самого знаменитого полководца в истории Карфагена до и после его легендарного сына Ганнибала. Зато сыновья его спаслись и укрылись в Аква Левке. Как знать, проживи Гамилькар дольше, затеяли бы карфагеняне под его началом войну в Италии, которую они развязали там под командованием Ганнибала?! Так или иначе, но по сути дела именно Гамилькар Барка спас Карфаген, вернув ему после поражения в Первой Пунической войне экономическую и военную мощь. Более того, дальновидно подготовил для дальнейшей борьбы с Римом плацдарм в виде Иберии.

…Кстати, ходили слухи, будто бы после трагической гибели отца Ганнибал вместе с братьями покинул Иберию и даже вернулся в Карфаген. Доподлинно нам это неизвестно. Можно только предполагать, что то ли зять Гамилькара Гасдрубал Красивый опасался за жизнь братьев супруги, то ли предпочел на время, хотя бы на несколько лет, убрать от себя подальше старшего из племянников – опасного претендента на власть в Иберии. Второе предположение кажется более вероятным. Хоть Гасдрубал Красивый и стал после неожиданной смерти тестя главой баркидской партии в Карфагене, но уже известные гамилькаровским солдатам храбрость и осмотрительность, выдержка и неутомимость, неприхотливость и решительность делали старшего сына их покойного вожака своим в солдатской среде, и очень скоро Ганнибал вполне мог претендовать на ведущие роли в армии. Но тогда после гибели Гамилькара его старшему сыну было лишь около семнадцати лет и, даже обладая неким военным опытом, на руководство отцовским войском он еще не замахивался. Так или иначе, но после пяти лет пребывания на родине (если он там, конечно, был?), где он вполне мог изучать премудрости политического противостояния Баркидов Ганнону, имя Ганнибала снова на слуху (он возвращается в Иберию?), и он уже возглавляет пунийскую кавалерию. Не за горами тот исторический момент, когда он возглавит и всю карфагенскую армию…

На военном совете карфагенской армии, осиротевшей без своего многоопытного и многолетнего вождя, по единодушному решению карфагенских военачальников-аристократов ее возглавил зять погибшего Гамилькара и его заместитель, опытный военный и прирожденный дипломат Гасдрубал Красивый. Долгие годы он был правой рукой своего тестя. Армия его хорошо знала: он не только успешно руководил флотом Гамилькара, но принимал участие почти во всех сражениях в Испании. Сохранились у него и нужные связи и влиятельные друзья в Большом Совете 104-х, которых он постоянно «подкармливал» драгоценными дарами, добытыми в недрах богатой Иберии. Его кандидатура без препон прошла утверждение в указанном карфагенском совете. Семь лет он успешно продолжал опасное дело погибшего тестя – покорял воинственные иберийские племена. Благодаря испанскому серебру и золоту он значительно увеличил свою наемную армию: «под ружьем» у него оказалось от 50 до 60 тысяч пехоты, 6–8 тысяч кавалерии и чуть ли не 200 (!) слонов – самого сколь грозного, но и столь непредсказуемого оружия той поры. Первым делом он разделался с ориссами (оретанами) и их коварным царем за гибель своего тестя. Беспощадная резня прекратила существование этого племени в дремучих лесах горной Иберии. Он умело укреплял карфагенское господство в Испании не только силой оружия, но и, стремясь избегать ошибок, допущенных его более прямолинейным тестем, больше действовал путем дипломатии. И, надо сказать, что, делая упор в политике «кнута и пряника» на второй компонент, он преуспел больше, чем покойный Гамилькар – воин до мозга костей. Гасдрубал Красивый закреплял дружбу с иберийскими вождями, засыпая их дорогими подарками, а овдовев после смерти жены – второй дочери Гамилькара – Гасдрубал, как говорят в таких случаях, «сделал ход конем»: он женился на дочери одного из самых влиятельных местных царьков. Этот продуманный шаг позволил ему стать «своим» среди иберийской знати и значительно облегчил положение карфагенян в Иберии. Гасдрубал не только успешно воевал и устанавливал дипломатические союзы, но зарекомендовал себя и как градостроитель. Именно благодаря его огромным усилиям в 227 г. до н. э. на карте Испании появился ее крупнейший город той поры – Новый Карфаген (Nova Cartago; современная Картахена) в Андалусии. Место его расположения было гораздо выгоднее, чем у тестевой Аква Левке. Новый Карфаген располагался на четырех холмах, возвышавшихся над полуостровом, окруженным морем с юга и с запада, а с севера – лагуной. С материком его связывала узкая – наподобие дамбы – дорога. На западном холме находилась мощная крепость, взять которую было почти нереально. Именно отсюда можно было продолжить планомерное завоевание всей Иберии.

Вскоре Гасдрубал разбогател настолько, что уже мог себе позволить чеканить собственную серебряную монету. Очень скоро этот, очень похожий на Карфаген, портовый город разросся настолько, что вызвал пристальное внимание Рима, и его наблюдательные шпионы поспешили доложить, что Nova Cartago – это форпост Гасдрубала для его дальнейшего продвижения на север Иберийского полуострова. И в 226 г. до н. э., науськанные греческими колонистами из Массилии, римские послы прибывают в Иберию, на этот раз к Гасдрубалу с требованием не пересекать линию реки Эбро (Ибер) с оружием в руках, поскольку за ней располагается сфера римских интересов. Желая выиграть время и получше подготовиться к неминуемому вооруженному выяснению отношений, Гасдрубал благоразумно дает обещание.

…Между прочим, мирный договор был тогда выгоден обеим сторонам: с одной стороны, де-факто Гасдрубал получил согласие Рима на уже завоеванные иберийские территории и мог дальше продолжать покорять иберов в пределах Эбро, более того, в мирных (торговых) целях мог переправляться через эту реку; с другой – у римлян оказались развязаны руки для борьбы с возникшей у них на севере Италии галльской угрозой. Придерживаясь своего традиционного правила «разделяй и властвуй», римляне мастерски разобщили союз галльских племен, заполучили в свои ряды 20 тысяч воинов венетов и кеноманов и отогнали не покорившихся им инсубров назад к Альпам. Кроме того, обострились отношения Рима и с Иллирией. В общем, в тот момент римлянам было не до Испании. Но, так или иначе, искусство римской дипломатии и на этот раз сыграло свою весомую роль в росте могущества Вечного города. Любопытно, но вопрос об этом договоре Рима и Карфагена потом не единожды обсуждался историками. И вот почему! Всех интересовал один весьма запутанный пункт в том старинном договоре. Речь шла о крупном городе на восточном побережье Иберийского полуострова – Сагунте (Заканфе или Закинфе), который находился на территории южнее реки Эбро, т. е. согласно договору с Римом в пределах карфагенских интересов! Этот город имел очень важное стратегическое значение, поскольку контролировал важнейшие торговые пути, шедшие из глубин Иберии на центральное побережье. Нам доподлинно неизвестен текст карфагено-римского соглашения по Сагунту. Хотя римляне позже настаивали, что по договору с Гасдрубалом Красивым карфагеняне не имели права нападать на Сагунт. Но, в свою очередь, пуны утверждали, что речь шла только о союзниках Рима, а когда договор заключался – никакого союза Рима с Сагунтом не было. Так что римляне сами нарушили договор, когда силой добились от сагунтских властей заключения этого союза. Кроме того, пуны веско аргументировали, что договор был заключен между Гасдрубалом Красивым и Римом, а не между Римом и Карфагеном. Более того, не исключено, что Гасдрубал дал римлянам всего лишь одностороннюю клятву или, как говорили карфагеняне, «берит» (завет). Условия этой клятвы касались только того, кто ее дал, но не его преемников и тем более не всех пунов и, в частности, не карфагенского правительства. Значит, после смерти Гасдрубала Карфаген имел полное право не считать этот договор официальным документом. Так или иначе, но сегодня трудно выяснить, кто прав – кто виноват. Но когда спустя годы последователь Гасдрубала Ганнибал напал на Сагунт, Рим счел это поводом для начала… войны.