Человек из Вавилона - Гурам Батиашвили

— И?.. — Определенно во взгляде Иохабед было что-то звериное.

— Смеется, батоно, смеется! — почти крикнул Шело, и по его щекам покатились слезы. — Она не услышала, как я вошел, не услышала, как я позвал ее.

Иохабед стояла как громом пораженная и бессмысленно смотрела на Шело. Пыталась что-то сказать, но язык не слушался ее. Тогда она направилась в комнату дочери. Она не шла, а тащилась, как если бы оттягивала момент встречи с Бачевой. Ее спесь, высокомерие, казалось, поглотила ночная мгла.

До рассвета не выпускала Иохабед дочь из своих объятий, пыталась докричаться до нее: это я, твоя несчастная мать, взгляни на меня, но Бачева не слышала ее — она пребывала в своем собственном мире и смеялась, смеялась. Иохабед даже не заметила, как рассвело — она ничком лежала на полу рядом со своей дочерью.

Занкан почти наверняка знал, какая судьба уготована браку царицы Тамар и Юрия Боголюбского. Обстановка, в которой росла будущая царица, характер грузинских феодалов были прекрасно известны ему, поэтому он был уверен: ничего хорошего из этого не выйдет.

«Многие из вельмож против этого брака, — думал он, — нынче Абуласан провел свое, а если завтра недруги одолеют его? Да и Боголюбский даст хороший повод для этого.

Как только узнают его поближе, начнутся насмешки, — Занкан уставился в точку на потолке, будто читал там, как грузинские вельможи начнут потешаться над супругом царицы, — а потом уже он сам станет притчей во языцех у всего народа, никто не пощадит его. В Картли не умеют щадить».

Занкан пребывал в мрачном расположении духа. Каким еще пороком, кроме пристрастия к бражничеству, наделен Юрий Боголюбский — пьянство ведь влечет за собой множество недугов? Не сегодня-завтра они обнаружатся у царя-супруга, которого привезет в Грузию иудей Занкан Зорабабели. Не исключено, что потомство у царской четы родится с такими пороками, что… — при этой мысли Занкана пробрала дрожь, — и кто будет знать, что Занкан Зорабабели привез русского княжича в Грузию по велению царского дарбази?! Человек тридцать-сорок или пятьдесят? Да хотя бы все сто! Завтра вся Грузия узнает, что Занкан привез мужа для царицы Тамар. А потом этот муж окажется бражником и носителем кучи болезней. А больной отец подарит Грузии больную дочь или сына — наследника престола. При этой мысли Занкана сперва бросило в жар, а потом прошиб озноб. Нет, нет, ложиться в постель нельзя, он взволнованно мерил комнату шагами, она казалась ему слишком маленькой… Еще шаг — и кажется, ударишься головой о стену. Шагов двадцать, тридцать в длину…

«Почему, почему должно было случиться такое?! Когда бывало, что иудей оказывался замешанным в унизительном, темном для Грузии деле?!» — Занкан искал выход из создавшейся ситуации, но тщетно. Да и как найти его? Сообщив Абуласану, а стало быть, царскому дарбази все, что он узнал о Боголюбском, Занкан стал готовиться в обратный путь. Он был уверен, что Абуласан прикажет ему немедленно оставить половецкую землю. Но в ответ он получил нарекание — почему тянешь с делом? И Занкану стало ясно, амир решил извлечь из замужества Тамар пользу для себя.

«Боже, спаси меня от позора перед всей страной, а страну — от позора перед остальным миром».

Занкан лег в постель и вновь предался своим невеселым думам.

«А не сообщить ли все самой царице? Наверное, так и следует сделать. Иначе нельзя! Но это означает… восстановить против себя царский дарбази, превратить их в своих врагов… Знатному купцу иметь во врагах царский дарбази?! Неразумие… Сама царица не враждует с царским дарбази, замуж выходит по его требованию… И мне превращать их в своих недругов? Есть ли другой выход? Впрочем… Так жертвовать царицей, ее будущим, ни во что не ставить честь и достоинство царства? Мой долг помешать… Нет… царским дарбази пренебрегать нельзя».

Занкан закрыл глаза, замер.

«А теперь взвесим, просчитаем, какая опасность мне может грозить от членов царского дарбази? — Ход мыслей Занкана резко изменился. — Это зависит прежде всего от того, кому мое решение придется не по нраву. Меньшинство дарбази будет в восторге… Итак, сообщив царице всю правду о Боголюбском, я обрадую меньшинство. А большинство будет рвать и метать. Объясни я им, чем руководствовался, неужели не найдутся среди них те, кто одобрит мои действия?»

Если он сообщит царице, какого содержания письмо послал Абуласану и какой ответ получил от него, ясно, что Абуласану не позавидуешь, он станет Занкану врагом номер один. А Абуласан — лукавый враг, он будет улыбаться, привечать, даже дружески обнимать и, так же улыбаясь, выроет тебе могилу. И сделает это чужими руками, а сам будет горько оплакивать тебя: «Что это с тобой приключилось, несчастный мой Занкан!» Занкан задумался об окружении Абуласана. Вспомнил всех его приближенных. Занкан хорошо знал: творя зло, человек выходит за рамки своей честности и порядочности. Поэтому он пытался угадать, как далеко простирается алчность каждого из них, насколько способны они выйти за эти пресловутые рамки. Сказал ведь один из них как-то Саурмагу: знаю, ты силен, но для меня это не помеха — ты не позволишь себе того, что я позволял себе, совесть тебя замучает, именно потому тебе не одолеть меня.

«И все же не все из большинства пойдут за Абуласаном, когда узнают правду о Боголюбском. Они не станут враждовать со мной… Но многие поддержат его, эти не знают ни рамок, ни границ», — и перед глазами Занкана встало лицо Стефанэ Амилахвари. Силен был Стефанэ, и родство имел внушительное, но что они с ним сделали, когда он отказался примкнуть к восстанию Кутлу-Арслана?! «Я не отступлюсь от своей царицы, — сказал Стефанэ, — помешать вам не смогу, но восставать против Тамар, только что благословенной на царство, не буду». А царица не защитила, не отстояла его!

«Эх, как легко жертвуют цари теми, кто верен им и предан!». Стало быть, если он сообщит царице правду, ему придется в корне изменить свою жизнь?!

В противном случае житья ему не дадут, уничтожат все, что он создавал в течение всей жизни, — он окажется в положении Амилахвари… Получается… он должен будет покинуть Грузию. Да, это так. Ежели он сообщит правду царице, ежели сделает попытку защитить ее, он должен будет оставить Грузию! На сколько времени? По крайней мере, лет на пять он должен будет исчезнуть, иначе не сохранит ни жены, ни детей, ни состояния! А может, и с жизнью расстаться. Он хорошо помнит судьбу Стефанэ Амилахвари! Занкана ждет та же участь, а может быть и хуже. Потому что к тому, что сделает Занкан, послав письмо к царице и вскрыв замысел Абуласана, добавится еще и то… еще и то, что Занкан иудей, не свой и потому, стало быть, оказался таким жестокосердным… И никто не скажет, что он хранил верность царице, не наш, скажут… И разорят, с землей сровняют, уничтожат… А выдержит ли он пять лет на чужбине? Вдали от родины? Уезжая из Тбилиси на долгие месяцы, он оставлял здесь свое сердце, но знал, что скоро вернется назад, вернется, когда только пожелает, как только закончит дела… А тут пять лет, может быть, даже семь, а то и больше!

«Боже великий, Создатель ты наш, я не Давид и не Соломон, ты должен направить меня на истинный путь, ты должен указать мне его — как поступить мне, чтобы не опозориться перед всей страной… — воззвал в душе к Господу Занкан и снова предался мыслям. — Ладно, ну сообщил я царице всю правду о Боголюбском, что последует за этим? Что предпримет Тамар? Накажет Абуласана и иже с ним, окажет им сопротивление или сделает вид, что ничего особенного не происходит? Конечно, она будет благодарна мне, свадьба, наверное, расстроится, Русудан — женщина умная, она поможет племяннице… Свадьба не состоится, и это хорошо, это хорошо, но… Тамар хорошо помнит и не скоро забудет, сколько матерей одели черное в результате восстания Кутлу-Арслана, сколько детей стало сиротами. Поэтому… Именно поэтому она может сделать вид, что ничего такого не происходит. Тамар не простит Абуласану, она отплатит ему, но на письмо Занкана не отреагирует. Сегодня ей не выгодно ссориться с большинством… Сегодня для нее предпочтительнее, чтобы они держали свои сабли в ножнах, а языки за зубами. Она — дочь Георгия, и этим все сказано. Эта ее черта хорошо мне известна. Абуласану — тоже. А теперь посмотрим, если Тамар никак не отреагирует на письмо, что будет делать Абуласан и иже с ним? Для них не секрет, что Тамар идет по пути отца, а уж характер Георгия они знали прекрасно. Тамар умеет выждать удобный момент, и они примут это к сведению. Как же поступят? Тут и спрашивать нечего — они будут драться за свою жизнь, за свое спасение, а единственный путь к спасению — это путь Кутлу-Арслана. Они знают и то, что сегодня у царицы есть более насущные проблемы. Поэтому постараются опередить царицу, ударить первыми… А иначе как они защитят себя? Они заявят ей: мы сделали тебя царицей, не будешь нам подчиняться, мы же тебя и уничтожим. Сегодня они в силе, и как бы из страха перед ними царица не спасовала, а непокорные феодалы сами заявят о себе… и бунт Кутлу-Арслана окажется сладким воспоминанием для Грузии… Итак, если я скажу правду, что из этого выйдет? Снова смута в стране, снова кровь и смерть. Надо подумать, надо крепко подумать, что лучше — правда или осторожность».