Война шерифа Обломова - Артем Бук

К ночи температура заметно упала, но Лок запретил разжигать костры. Еду готовили на бездымных газовых горелках, и на моих спутников горячего не хватило. Ежась от холода и мрачно жуя сухие галеты, люди Паттерсона сбились у двух выделенных им палаток, с ненавистью разглядывая уплетающих жаркое наемников. Отлично: когда холодная война перейдет в настоящую, подстегивать никого не придется. Палатки ополченцев оказались смехотворно малы. В каждую уместилась лишь пара бойцов, и еще добрые десять минут изнутри раздавались чертыхания пытающихся улечься валетом здоровенных мужиков.

Трое остались дежурить, охраняя наш лагерь, отделенный от владений «черного взвода» маленьким, весело журчащим ручейком. К ним вынужденно присоединился Томми — места в палатках для гиганта все равно не нашлось бы. Бросив под голову рюкзак, он лег прямо на землю, практически мгновенно отрубившись. Спустя мгновения поляну огласил его сладкий раскатистый храп. Надо бы надавать по шее тем, кто делал эту модель. Ладно, мозги — дело тонкое, но уж с физиологическими-то дефектами можно было разобраться.

Полицейская палатка была куда комфортнее тех, что достались колонистам. Больше размером, с теплоизолирующими стенками, способными защитить как от заморозков, так и от самого сильного ливня. Скрючившись от холода, я уже минут двадцать с вожделением пялился на небрежно запахнутый полог. Сквозь небольшую щель пробивался свет химической лампы — внутри не спали. Стоически отужинав вместе со всеми сухим пайком, Мария разметала по плечам рыжие волосы, долгие часы томившиеся в пучке под шлемом и, одарив меня застенчивым взглядом, отправилась почивать.

Нет, не то чтобы я был против сексуальных ловушек. В конце концов, девочка очень старалась, и уже не первый день. Да и идея нарушить многомесячный вынужденный целибат казалась заманчивой. Разумеется, генерал я липовый и не могу дать соблазнительнице то, на что она надеется, — головокружительную карьеру в армии, а может, и статус генеральской супруги. Совесть меня не замучает — за последние сорок тысяч лет делал вещи куда хуже. Но что подумают обо мне союзники, на которых я рассчитывал в грядущей битве? Вряд ли ежащимся от холода полуголодным ополченцам понравится, что их лидер развлекается в уютной палатке с красоткой-помощницей. Лок прав — бойцы любят, когда командиры страдают вместе с ними.

С другой стороны, если часовые по ту сторону ручья доложат братцу, что шериф уединился с сопровождающей его леди, да еще добавить к этому надлежащее звуковое сопровождение… глядишь, Лок утратит интерес к Анне. Тоненькая полоска сочившегося из палатки света манила чем дальше, тем больше. Кажется, она даже стала чуть шире. Там тепло. А еще там жаркая рыжая ведьма, готовая удовлетворить любые сексуальные прихоти своего генерала. В постельных способностях Марии сомневаться не приходилось. И ведь нужно выспаться — с утра ждет тяжелая битва. Брат небось уже вовсю храпит. На улице спать невозможно, при такой-то температуре. Да и мысль разделить палатку с одним из людей Паттерсона… не греет.

Безупречные с точки зрения логики аргументы нанизывались один на другой, и через пару минут я решительно вскочил на ноги, охаживая себя руками по бедрам, чтобы разогнать кровь. Караульные с сочувствием смотрели на пытающегося согреться гимнастикой шерифа. Наверное, их отношение изменится, когда я шмыгну внутрь палатки и оттуда послышатся женские стоны. Плевать — утром мы все можем оказаться мертвы. Недотрога-моралист и стоик-воитель все равно никудышные для меня амплуа. Подстегиваемый путаными от холода и усталости мыслями, я сделал первый шаг в сторону укрытия.

Жуткий вопль разорвал ночное небо. Часовые похватали ружья и распластались на траве, приготовившись отражать нападение невидимого противника. Я не ожидал получить ни от кого пули, поэтому лишь раздосадованно обернулся в сторону лагеря Лока, откуда донесся звук. Похоже, что-то стряслось в одной из трех палаток, занятых наемниками. Через пару секунд заходила ходуном и соседняя. Пфф. Пфф. Пфф. Внутри кто-то палил из пистолета, и толстые прорезиненные стенки лишь слегка приглушали звуки выстрелов.

Я с любопытством наблюдал за действиями часовых «черного взвода». Никто из них не сделал попытки прийти на помощь товарищам в лагере. Каждый из дежурной тройки охранял одну из сторон периметра, и при звуках опасности они лишь сменили позиции, прячась в густой траве и не отрывая глаз от окружающего поляну леса. С четвертой стороны их лагерь прикрывали наши палатки, и ополченцы, не дожидаясь ничьих указаний, также нацелили ружья в сторону деревьев. Сразу видно армейскую выучку. Что бы ни произошло в лагере, это вполне могло оказаться отвлекающим маневром перед началом атаки из чащи. Разбираться с проблемой предстояло тем, кто находился внутри периметра.

Полог командирской палатки откинулся, явив ночному небу Лока. Одетый во фланелевую пижаму нежно-голубого цвета, он представлял бы собой весьма комичную фигуру, не сжимай в каждой руке по тяжелому тридцатизарядному «Глокберту». Почти одновременно из палаток ополченцев осторожно выползли мои бойцы, выставив перед собой дула дробовиков. Бедняги так и пытались заснуть в комбинезонах, не будучи в силах согреться под тонким брезентом. К чести Марии, нужно сказать, что она задержалась не больше чем на пару секунд. Мне показалось, что армейский комбинезон облегает ее фигурку еще сильнее, чем раньше. Похоже, его надели прямо на голое тело. С трудом отогнав похотливые мысли, я жестами приказал ополчению рассредоточиться по периметру и не спеша направился в сторону Лока.

Брат стоял у палатки, откуда донесся первый крик, и задумчиво разглядывал хлястик на пологе, за который следовало дернуть, чтобы открыть вход. Я знал, что в трусости его заподозрить нельзя. А вот разумная осторожность не помешает. Внутри царила тишина, а значит, обитатели мертвы. Что бы до них ни добралось, возможно, оно способно причинить вред и эйсу. Поколебавшись, Лок молча направился в свою палатку. Вернулся он меньше чем через минуту, на сей раз облачившись в защитный комбинезон, тактический шлем и бронежилет. Стволы обоих пистолетов оказались снабжены глушителями.

Я в нетерпении прыгал на месте, сжав в руке исторический кольт. Происшествие не заставило меня забыть о холоде. Вообще-то теперь я думал о том, что имею неплохой шанс провести остаток ночи в освободившейся армейской палатке — куда просторнее и теплее, чем даже моя полицейская. Да и атаку, скорее всего, придется отложить, а значит, можно будет выспаться всласть.

Встав перед входом, Лок направил на него оба пистолета и жестом велел мне откинуть полог. Я дернул за хлястик, поспешно убравшись с линии огня. Стрелять он начал практически сразу. С моей позиции не было видно, во что именно пытается попасть брат, но ему потребовалось двенадцать выстрелов, чтобы решить проблему. А ведь эйсы не промахиваются, и темнота нам не помеха. Закончив, он не сделал попытки войти, направившись к следующей палатке. Я же засунул голову внутрь.

Мне не приходилось видеть их раньше, лишь слышать испуганные рассказы выживших в лесу. Они не пытались нападать на меня в прошлом походе, чуя эдемскую кровь. И сегодня отряд с ними не сталкивался — по слухам, существа вели ночной образ жизни, никак не проявляя себя днем. Выглядели они омерзительно — почти полметра длиной, с десятками ножек-присосок. Их тушки остались там, где были застигнуты пулями Лока — вокруг шей и ног убитых во сне жертв. Лишь у одного из бойцов в руке оказался зажат нож. Видимо, это тот, который успел закричать.