Скрижаль Дурной Вести - Борис Иванов

Челюсть у него отвалилась.

Капитан пассажирского лайнера планетарного класса «Покахонтес», Эрнст Барри, не слишком жаловал традиции, считавшиеся священными на более серьезных космических посудинах, например на «дальнобойниках» класса «Белый знак», и поэтому считал вполне возможным за четверть часа до перехода на режим торможения удалиться из рубки, чтобы успеть принять чашечку отменно сваренного кофе, прежде чем наступят полчаса невесомости, бывшей не столько навигационной необходимостью, сколько набившим оскомину экипажам всех каботажных посудин аттракционом для пассажиров. Рейс выдался, как всегда, скучноватый, и кэп позволил себе несколько расслабиться.

Именно так — с чашечкой кофе в руке и крошками крекера на коленках расшнурованного гермокостюма — и застал его сигнал тревоги, возникший на дисплее. Ситуация не успела слишком измениться, когда вслед за сигналом на экране возникла озабоченная физиономия сэконда.

— Что там у вас? — раздраженно нахмурил кустистые брови кэп.

— Сигнал присутствия на борту плазменного заряда, — коротко доложил помощник.

Наклонив голову вбок, он одновременно слушал что-то, что говорили ему там, в рубке.

— Где локализован сигнал? — с раздражением спросил кэп. — Вы уверены, что это не шуточки аппаратуры? Разложение спектра провели? Что там у вас вообще происходит, Хайновски?

— Сигнал локализован в районе второго десятка кают пассажирского корпуса, — с некоторой растерянностью ответил оксид. — Основные параметры сигнала дают девяносто шесть процентов вероятности. Здесь… я думаю, это именно в этой связи, сэр… один из пассажиров просит немедленной встречи с капитаном… С вами, сэр!

— Пусть пройдет в тамбур рубки. Я буду немедленно.

Путь до рубки из встык с ней расположенного личного блока капитана занял пятнадцать секунд. В рубке кэп задержался секунд на сорок, вникая в показания приборов. Затем кивком головы приказал Хайновски следовать за ним.

В тамбуре рубки кэпа Барри ждал уже пожилой — года три до пенсии, — строго одетый в свою униформу капеллан Объединенного Космофлота. В его сухой руке был зажат листок бумаги, на котором были торопливо, но четко написаны всего несколько размашистых строчек.

— Капеллан космокрейсера «Глория» Анхело Сэндс, — отрекомендовался нежданный посетитель. — Мой, гм, сосед по каюте — не имею чести знать его точного имени — утверждает, что располагает неким… э-э… зарядом, который может уничтожить… э-э… вверенное вам судно вместе со всеми нами, естественно… И что он намерен привести его в действие, если не будут выполнены требования, которые он мне продиктовал… э-э… которые он вынудил передать вам…

— Что значит продиктовал, вынудил? — несколько не по существу спросил кэп. — У него что — оружие?

— Я не заметил никакого оружия… — с некоторым затруднением ответил преподобный Сэндс. — Но он действовал весьма… э-э… убедительно. Он выразился, гм, в том смысле, что если вы не верите ему, то взгляните на индикатор, гм, активированной плазмы… Он… э-э… просил экипаж воздержаться от попыток вскрыть каюту… Он в ней заперся и… Он утверждает, что в противном случае приведет свою бомбу в действие.

— Он просил вас еще о чем-нибудь?

— Еще он просил напомнить вам о так называемом принципе мертвой руки…

Наличие на борту «Покахонтес» небольшого термоядерного заряда — возможное, правда, наличие — не привело в восторг ни капитана Барри, ни сэконда.

— Хайновски, — распорядился капитан. — Определите капеллана… э-э… куда-либо в свободную каюту и приставьте к нему свободного вахтенного. И теперь, — он бросил взгляд на листок с инструкциями своего жутковатого пассажира, который держал так, словно это и была та самая бомба, — немедленно после окончания разгона вырубите исполнение полетной программы и примите контроль над режимом полета. И врубайте сигнал «Майский день» — террорист на борту.

— Вы уверены, капитан? Если мы обмишуримся, то нас здорово штрафанут за отклонение от курса. А адвокаты пассажиров…

— Я не уверен, Ганс… Я ни в чем не уверен. Но с этого момента, по уставу, вся ответственность лежит на мне. Вы хорошо помните «Инструкцию по действиям в условиях террористических акций»?

— Так точно, сэр!

— И вы своими глазами видели показания индикатора?

— Да, сэр.

— Так вот, Ганс, тогда вы понимаете, что обсуждать мое решение не приходится. У меня нет ни малейшего желания предстать перед Навигационным трибуналом. И тем более, до срока, — перед Всевышним. Надеюсь, вам знакома сентенция: «Лучше, чтобы тебя считали дураком, чем покойником»?

— Так точно, сэр!

— Тогда действуйте.

Сэм так и не смог заснуть в эту ночь. Он вообще с трудом привыкал к перемене мест. Теперь же, когда как в страшном сне ему приходилось скрываться от некоей опасности, не имеющей ни лица, ни точного имени, от чего-то НЕНАЗЫВАЕМОГО, сон и вовсе не шел к нему. Все было нелепо в этом дне. И бестолковые причины, которые ему пришлось измыслить, чтобы объяснить Саре, почему, не заходя домой, он должен прямо вот так — в воскресный-то день — отправляться в служебную командировку к черту на кулички, в Галл-сити, и срочное обращение — в разгар уик-энда опять-таки — к руководству сектора с просьбой о внеочередном отпуске, и этот заброшенный коттедж в полупустом в эту пору Кэмп-Парадизе, в котором ему предстояло скоротать ночь. И может быть — не одну…

Насчет точного срока его добровольного заточения брат по Храму, что привез его сюда, выразился довольно неопределенно. Точно так же, как и насчет того, когда же он или кто другой из людей Храма посетит бывшего брата Самуэля в этом отключенном от сервисных линий домике. Слава богу, что он запасся достаточным количеством еды и питья. А также не забыл прихватить из кабинета свой «ноутбук». И бумагу и карандаш.

От всех тревог и треволнений Самуэль знал один рецепт.

Проверив, что жалюзи закрыты, а шторы опущены, Бирман осторожно включил «вечный» переносной фонарик, раскрыл блокнот и решительно перечеркнул с великими мучениями рожденную за прошлые сутки строку символов. Ему пришло в голову совсем другое решение. Вдалеке — за стеной дождя, в комнате многоэтажного дома у Бирнамского парка, Чертов Камушек полыхнул злым сполохом.

— Уверяю вас, господа, нет никакой необходимости сокращать количество вылетов… — Главный диспетчер Космотерминала уже не удерживал нервическую дробь, которую выбивали его довольно музыкального вида пальцы по полированному столу, за которым происходила явно затянувшаяся беседа. — Если мы не сможем засечь попытку вывезти ваш объект, работая в том режиме, в котором работаем сейчас, то не сможем сделать этого, даже раздевая пассажиров и… э-э… разбирая их на части… Фигурально выражаясь…

— Ну что же, — чувствуя, что отработал свою роль до конца, резюмировал совещание капитан Остин. — Если дирекция таможни… — Он бросил выразительный взгляд на человека в форме и продолжил: — Однако не далее как шесть часов назад, когда уже вся контрольно-пропускная система порта была развернута, на его территории…