Саладин. Победитель крестоносцев - Александр Владимирский

20 июля 1186 года в Иерусалиме короновали Сибиллу и Ги (Гвидо) де Лузиньяна. Через несколько недель после того как Ги де Лузиньян в сентябре 1186 года стал королем, Рено де Шатийон, невзирая на перемирие, которое могло бы продолжаться еще два с половиной года, напал на крупный караван арабских паломников и купцов, шедший в Мекку. Охрану каравана перебили, а купцов увели в Керак. Когда пленники напомнили о перемирии, Рено ответил: «Так пусть ваш Мухаммед придет и освободит вас!» Среди пленниц была и сестра Саладина. Она не пострадала и была отпущена, но Рено де Шатийон отнял у нее драгоценности. При этом он коснулся девушки, что считалось неслыханным оскорблением. Когда об этом узнал султан, он поклялся убить Рено собственными руками. В июне 1187 года 50-тысячное войско Саладина выступило в поход.

Саладин потребовал освободить пленников и возместить ущерб. После того как князь де Шатийон отказался принять послов, они направились в Иерусалим, где с ними встретился король Ги, который был шокирован поведением своего вассала, но не рискнул конфликтовать с ним.

Перемирие было сорвано. Саладин разослал приказы эмирам Египта, Сирии и Джазиры принять участие в джихаде. В Дамаске собралась огромная армия.

Тем временем король Ги попробовал избавиться от своего соперника графа Триполи, которого он обвинил в потворстве мусульманам. Армия Иерусалимского королевства приготовилась захватить Тибериаду, маленький город в Галилее, принадлежавшей жене графа Раймонда. Тот предложил Саладину союз и получил отряд мусульман для усиления гарнизона Тибериады.

30 апреля 1187 года Саладин просил Раймонда в подтверждение их союза позволить отряду мусульман разведать берега Галилейского озера. Граф согласился, но потребовал, чтобы мусульманские воины покинули его графство до наступления вечера и чтобы им не было разрешено нападать на его подданных и их имущество.

1 мая на рассвете семь тысяч мусульманских всадников прошли мимо стен Тибериады, направляясь на разведку. В одной из местных крепостей накануне, когда гонец Раймонда прибыл с извещением о приходе мусульманского отряда, случайно оказались вместе два великих магистра тамплиеров и госпитальеров. Они возмутились предательством графа и, собрав несколько сотен всадников и пехотинцев, решили атаковать мусульманскую конницу около городка Саффурия, к северу от Назарета, но были уничтожены. Спастись удалось только великому магистру тамплиеров.

Как сообщает Ибн аль-Асир, «устрашенные этим разгромом франки послали к Раймонду своего патриарха, своих священников и монахов, а также много рыцарей. Все они горько упрекали Раймонда за его союз с Салад-Дином. Они говорили ему: «Ты, верно, принял ислам, иначе бы ты не смог вынести того, что случилось. Ты бы не допустил, чтобы мусульмане прошли по твоей земле, чтобы они перебили тамплиеров и госпитальеров и чтобы они ушли, уводя пленников, не опасаясь, что ты им помешаешь». Собственные солдаты графа из Триполи и Тибериады бросали ему те же упреки, а патриарх грозил отлучить его от церкви и аннулировать его брак… Испытывая это давление, Раймонд испугался. Он покаялся и попросил прощения. Его простили, помирились с ним и потребовали предоставить свои отряды в распоряжение короля и участвовать в сражении с мусульманами. И граф пошел с ними. Тогда франки объединили свои силы, кавалерию и пехоту около Акры и потом направились к поселку Саффурия».

Главной ошибкой иерусалимского короля было то, что он вообще выступил со своей армией в поход для спасения Тибериады и генерального сражения с армией Саладина. В условиях, когда в рядах крестоносцев не было единства, а действия графа Триполи граничили с саботажем и потворством врагу, что впоследствии было подтверждено его бегством с поля боя при Хиттине, принимать решение о генеральном сражении было слишком рискованно.

Ги де Лузиньян не мог не знать, что, использовав казну Фатимидов, Саладин за прошедшее десятилетие полностью оправился от разгрома при Рамле. Иерусалимскому королю было также известно, что армия Саладина за счет войск сирийских эмиров как минимум удвоила свою численность по сравнению с той, что была десятью годами раньше. Особенно возросла численность мамлюкской кавалерии.

В этих условиях у армии Иерусалимского королевства было мало шансов выстоять в открытом поле против мусульман. Единственным правильным решением было бы отступить со всем войском в один из двух сильнейших портов-крепостей — Тир или Акру, оставив в Иерусалиме лишь небольшой гарнизон, который бы сдал город после символического сопротивления. Все надежды Ги де Лузиньяну стоило бы возлагать на помощь из Западной Европы и прибытие в Палестину участников Третьего Крестового похода, который бы неизбежно начался после падения Иерусалима. Но иерусалимский король, который на самом деле был никакой полководец, ринулся в бой и закономерно проиграл.

В лагере мусульман после победы над тамплиерами и госпитальерами царило воодушевление. В июне Саладин собрал все свои войска на полпути между Дамаском и Тибериадой. У него было 12 тыс. всадников и в несколько раз больше пехотинцев. Сидя на коне, султан бросил клич: «Победа над врагами Аллаха!» Своим командирам он объяснил: «Нам представляется удобный случай как можно скорее сразиться с неверными в открытом бою». Султан боялся, что осенью большинство его воинов разойдется по домам для сбора урожая, а он не успеет до этого времени одержать решающую победу.

Французский историк Мишо писал: «Перемирие было нарушено почти одновременно и христианами, и мусульманами. Рено Шатийонский продолжал свои набеги, когда одна из армий Саладина, посланная в помощь Раймонду Триполийскому, столкнулась в Галилее с пятьюстами рыцарями, храмовниками и госпитальерами. Сражение было жарким, и рыцари проявили чудеса храбрости, но поле боя осталось за мусульманами, и гроссмейстер тамплиеров с небольшой свитой нашел спасение в бегстве. Только эта беда заставила недавних противников — короля Иерусалимского и графа Триполийского — пойти на примирение. Раймунд отправился в Иерусалим, король же, выйдя к нему навстречу, обнял и облобызал его, после чего была дана взаимная клятва дружно биться за наследие Спасителя. Но было поздно.

Армия Саладина увеличивалась и крепла с каждым днем. Под его знаменами собирались все дети ислама: турки, арабы, курды, египтяне. Сын Аюйба не скупился на обещания и подачки, щедро раздавая еще не присоединенные земли и суля несметные богатства за счет грядущих грабежей. Провожаемый молитвами имамов, он с восьмьюдесятью тысячами всадников переправился через Иордан и вступил в Галилею. Когда христианское войско, стоявшее в Саффурия, узнало, что Саладин овладел Тивериадой, немедленно был созван совет, чтобы решить, как быть дальше. Наиболее здравые мысли, вопреки желанию многих немедленно идти навстречу врагу, высказал Раймонд Триполийский. Хотя его собственная семья томилась в Тивериаде, он не советовал трогаться с места, считая наиболее целесообразным поджидать мусульман в Сефури. Здесь были в изобилии вода и продовольствие; утомительный переход через выжженную солнцем пустыню неминуемо должен привести к большим потерям и ослаблению армии; так пусть же эти потери понесет враг, а христиане встретят его бодрыми и во всеоружии — тогда можно надеяться и на победу. Уж лучше примириться с потерей Тивериады, нежели рисковать всем королевством! Совет был мудр, и бароны после некоторых колебаний приняли его. Но когда король остался один, он поддался уговорам магистра тамплиеров и неожиданно для всех приказал готовиться к походу.