Экипаж. Предельный угол атаки - Андрей Орлов

– Руками не смотрят! – Тот отобрал свою собственность и алчно уставился на тусклое лезвие.

Над головами что-то зашумело, возникла рожа молодого охранника. Карпатов машинально прикрыл Серегу с ножом.

– Чего вылупился, рожа басурманская? – заворчал Глотов.

Талиб заржал, бросил пленникам черствую лепешку. Она упала на голову Вакуленко, но ввиду своего малого размера ущерба не принесла.

– Сам жри свои лепешки! – гаркнул Глотов.

– Дайте воды, – попросил Карпатов.

Талиб, немного понимающий по-русски, подумал, после чего вытянул руку, соорудил из пальцев конструкцию, отчасти похожую на фигу, рассмеялся и исчез. Но вскоре он вернулся и бросил в яму литровую пластиковую бутылку с мутной жижей. Талиб целился в макушку Вакуленко, но промазал. Карпатов нагнулся, предложил попить Сереге.

– Да не хочу я, – отмахнулся тот. – Сами пейте это собрание тропических лихорадок.

– Нормальная вода. – Карпатов пожал плечами и сделал глоток.

Он смочил водой промасленную ветошь и положил Сереге на лоб. Тот тяжело дышал, бусинки пота ползли по переносице. Но нож Серега не отдавал, бормотал, что не покинет этот свет, пока не унесет с собой в могилу хотя бы одного козла.

Потом ему стало легче, он приподнялся, утер рукавом пот и спросил:

– Ну, что, командир, долго тут сидеть будем?

К ним подобрался Витек и с любопытством воззрился на старших товарищей.

– Иди сюда, – позвал Глотов хохла.

Бортинженер поднялся, вздохнул, как перед новой казнью, и присоединился к коллективу.

– Все в сборе, – пошутил Карпатов. – Как насчет повестки дня?

– Сам знаешь, – процедил Глотов. – Будем выбираться. Это без вариантов. Сейчас нужно уходить, пока в тюрягу не увезли.

– А сколько их? – испуганно спросил Вакуленко.

– Да хрен бы знал. Трое, четверо. Работаем так. Разматываем ногу Сереге, пусть видят, что кровь рекой. Обнажишь ножку, Серега?

– Да хоть обе, – буркнул тот. – Могу и трусы снять.

– Отлично. Потом замотаем обратно. Серега стонет, корчит из себя умирающего. Один из этих басурман спускается. Им наши трупы не нужны. Витек его хватает за ноги вон оттуда…

– Дельный план, – стараясь не выдавать иронии, одобрил Карпатов. – И что будет?

– Будет автомат. – Глотов как-то настороженно покосился на командира.

– А потом? Все будут выходить по одному и подставляться под пули? Разнесем стеклянный потолок, чтобы нас им накрыло?

Глотов досадливо поморщился. Серега уставился на Карпатова так же добродушно, как агроном прогоревшего колхоза на колорадского жука.

– А потом я встану тебе на плечи и вылезу наружу, – тихо объяснил Глотов. – Дальше буду действовать по обстановке.

– А если они вдвоем спустятся? – спросил Вакуленко.

«А если вообще ни одного?» – подумал Карпатов.

– Вот если бы да кабы… – не сдержался Глотов. – Ну чего ты паникуешь раньше времени, Вакула? Двух завалим.

– Ой, хлопцы!.. – пискнул Вакуленко и начал обрастать гусиной кожей.

– Прорвемся, мужики, – зашипел Витька.

У него лихорадочно блестели глаза, он весь напрягся, заискрился.

– Вперед, по коням. Я тут буду, нормально? – Он отобрал у Сереги ножик, отпрыгнул к стене и застыл в нелепой, хотя и недвусмысленной позе.

– Сможешь горло перерезать этой картонкой? – засомневался Карпатов. – Вот этим дохлым лезвием?

– Нормальное лезвие, – возмутился Глотов. – Сам посмотри. – Он неосмотрительно сунул командиру нож.

Карпатов оценил визуально длину клинка, «эргономические» показатели, попробовал пальцем заточку. Он скептически покачал головой и вместо того, чтобы вернуть нож, вставил лезвие в щель между плитками и нажал. Оно крякнуло и сломалось.

– Все! – Командир экипажа вздохнул. – Никто не будет тупить, делать то, что не умеет, и все мы проживем долгую и счастливую жизнь.

Летчики потрясенно молчали. Вакуленко облегченно вздохнул и отвернулся.

– Сука! – Серега разочарованно выдохнул. – Какая же ты сука!

– Объясни, Карпатов! – потребовал Глотов. – Сам же говорил – бежать надо.

– Говорил, – согласился командир экипажа. – Но где, когда? Не ожидал от вас такой дурости. Вы знаете, где мы? А как мы с раненым Серегой поступим? А как те, кто выживет, потом в глаза друг другу смотреть будут?

– Так, Карпатов!.. – зловеще протянул Серега. – Обо мне, стало быть, позаботился?

– И о тебе, недоумок.

– А ты кто такой?! – Серега взвизгнул, подпрыгнул, схватил Карпатова за жилетку, рванул ее. – Ты кто такой, я спрашиваю?!

Владимир Иванович оттолкнул Серегу.

– Я твой командир!

Но тот вцепился мертвой хваткой, оба полетели в угол, упали, завозились. Серега норовил достать командира коленкой, но тот блокировал его ноги. Бить больного ему не хотелось.

– Трепло ты, Карпатов! – пыхтел Серега. – Трепло и трус! И больше ты никто! И звать тебя никак!

Соперники рванулись, распались, как половинки разрубленного полена, вскочили, тяжело дыша. С Сереги ведрами катился пот, он плевался яростью. Сжались кулаки, тело превращалось в упругую пружину. Глотов сделал знак Вакуленко с Витькой, мол, не мешать! Экипаж расползся по стеночкам. Все понимали, что конфликт – это прыщ, который непременно лопнет. А наверху уже столпились благодарные зрители, стучали по стеклу, жаждали яркого зрелища.

Карпатов ждал. У него неприятно покалывало в груди, хотя проблемы с сердцем не возникали уже давно. Серега точно выжил из ума, бросился по-настоящему, с воплем. Карпатов отклонился, Серегины кулаки промолотили пустоту. Он понял свою ошибку, сменил направление и ведь достал. Ухо Карпатова обожгло.

Охрана азартно завопила. Один – ноль!

От боли, от жуткой несправедливости у командира экипажа отшибло разум. Он отбился от Сереги затрещиной и перестарался. Как тут рассчитаешь? Серегу закачало, глаза сбились в кучку, рука, несущая возмездие, опала плетью. Тут же между дерущимися вкрутился Глотов, оттолкнул Карпатова, хотя тот бить повторно не собирался, подхватил Серегу под мышки, поволок в угол.

Подскочил Витька, показал гогочущей охране средний палец и завопил:

– Все, козлы, гладиаторы устали, валите по своим мечетям! – и неумело стал их передразнивать: – Га-га-га. Курдым-бурдым!

Железная лестница свалилась им на головы, когда экипаж спал. Прошли сутки или двое. Их били под дых, волокли к лестнице. Подали «карету». Машина плясала на ухабах, объезжала воронки. Летчиков везли обратно в тюрьму.

Они въехали в пригород Кандагара, пострадавший от артобстрела. Машина тряслась по узким улочкам. Мимо проплывали обгоревшие строения, меж которых сновали сумрачные тени. Валялись взорванные машины, искореженные, с выдранной требухой. Попадался встречный и попутный транспорт. Люди возвращались в жилища, налаживали мирную жизнь.