Мафия собирается в полночь - Елена Нестерина

Боря тут же забил прореху удачно подвернувшимся под руку куском оргалита.

– Не пройдёт ему этот номер, – успокоил Боря Галю и двух девочек, которые выскочили из своей палаты на стук его молотка. – Вот теперь точно всё хорошо!

Подождав, пока все дети улягутся и уснут, Галя и Боря на цыпочках вышли из корпуса. Короткими перебежками они добрались до вагончика завхоза. Галя, дрожа мелкой дрожью, притаилась за большой железной бочкой и не отводила глаз от двери вагончика. Борис затаился поблизости.

В вагончике горел свет, в окне моталась туда-сюда тень Петровича. Один раз он даже открыл дверь и выбросил на улицу окурок. Галя проследила траекторию его полёта. Но вот Петрович погасил свет.

– Сейчас пойдёт на дело… – прошептала Галя, вытягивая шею. Она хотела видеть всё, что будет делать маньяк-завхоз.

В палате мальчиков было тихо. Все за день устали, очень хотелось спать – ранний подлый подъём, раскопки и гастроли изрядно утомили. Но раз операция назначена, то разговоров быть не может.

Костя Шибай и Антоша чуть слышно перешёптывались в темноте:

– Костян, ты не уснёшь раньше времени?

– Не должен. Как «пацифики»?

– Греются.

– Отлично. Как бы ты, Антоша, не задрых. Ведь не каждый день, бедного, лопатой убивают.

– Ну, я ради дела на всё!

Косте, Антоше и Арине предстояло снова незаметно выбраться из окон своих палат, быстро соорудить привидение и начать операцию. Из подушек и курток, которые уже были припасены под кроватями, тихо и быстро ребята собирались навертеть имитации своих тел, мирно спящих под одеялами.

Соседи, конечно же, ни о чём не должны были догадаться. Поэтому их постарались усыпить. Но это оказалось не так просто. И если Дима Хрыков рассказывал перед сном несколько своих любимых анекдотов, ржал над ними минут пять, а потом спокойно засыпал, то с Ромочкой пришлось повозиться подольше. Он был мальчик нервный, а потому сразу успокоиться никак не мог – всё просил у Антона пересказать ещё раз подробности сегодняшнего покушения на него бородатого завхоза.

– Не хочу я про это… – дрожащим голосом просил Антоша. – Ну чего? Не хочу вспоминать!

Но Ромочка не отставал – он любил страсти на ночь. Косте Шибаю пришлось даже в грубой форме заставить его замолчать.

– Дай поспать человеку! – сонным голосом заявил Костя. – И нам тоже. Заколебались мы и так за целый день. Если ты не устал, иди по коридору побегай. Или возьми швабру, полы помой.

В палате установилась тишина. Прошло полчаса. Еле-еле борясь со сном, Костя Шибай нажал на кнопку подсветки своих наручных часов. До полуночи – непосредственного начала операции – было ещё сорок пять минут. Костя прислушался – по коридору уже никто не ходил, Галя и Боря, решил он, спали или дрожали от страха в своих каморках.

За окном послышался далёкий смех. Должно быть, это воспитательницы других отрядов шли к кому-нибудь гонять чаи или на свидание. Костя заглянул под одеяло. Там, при свете фонарика, подзаряжались флюоресцентные «пацифики», которыми обвешиваются часто ребята на дискотеках. Они обычно светились в темноте, некоторые это считали особо модным. Костины же «пацифики» были обломаны по краям и больше напоминали неровные кресты. Уже сейчас, набравшись света от фонарика, они светились очень ярко. Для ночной темноты этого было вполне достаточно. Костя положил фонарик в тумбочку. «Пора, – подумал он, посмотрев на часы. – Арина ждёт». Костя сделал знак Антоше. Убедившись, что в палате уже все спят, они вылезли в форточку.

Арина уже поджидала их на улице. Огибая стадион, ребята побежали к вагончику завхоза.

Холодно и тревожно было Гале сидеть в засаде на маньяка. Она пришла к выводу, что караулят они напрасно. Но изменить она уже ничего не могла. Потому что в самую полночь возле вагончика Петровича послышался тонкий, слабый, но раздирающий душу вой. Мурашки побежали по Галиной коже, ужас сжал сердце. Вой прерывался, затем повторялся снова. Схватившись за голову и пытаясь пригладить волосы, вставшие дыбом, Галя выглянула из-за бочки. Она на всякий случай зажмурила глаза, но по вою определила, что, наверно, это маньяк свою жертву терзает. Та уже не кричит, а только воет – потому что жертва или с ума сошла, или приготовилась это сделать, поняв, что обречена. Так решила для себя Галя, глубоко вздохнула и открыла глаза.

Недалеко от окна вагончика в кромешной темноте колыхалось белое привидение. Маленькие жёлтые глаза его с тоской подмигивали. Вой сделался ещё трагичнее.

– Там маньяк… привидение мучает! – бросившись к Боре, захрипела Галя. – Слышишь, как оно воет?

Боря встал на корточки и пополз вперёд, но ноги не слушались его и двигались назад. Боря так и топтался на одном месте, перебирая коленками.

Галя распласталась на земле. Привидение теперь не выло, а только колыхалось перед окном вагончика. И Галя завыла сама. Боря дрожащей рукой заткнул ей рот. Тихий страшный вой послышался снова.

– Боря, кто это воет? – прошептала Галя. – Маньяк или привидение?

– Не знаю…

– Да маньяк! Боря, это ведь он воет, да?

– Ой, Галя, бежим отсюда! – не разбирая дороги, Борис бросился вон от этого страшного места. Галя, с размаху налетев на бочку, кинулась за ним. Бочка перевернулась, Галя шмякнулась на землю. Боря не мог бросить свою напарницу в беде, он вернулся, подхватил Галю и поволок её к родимому корпусу.

Арина и Антоша махали простынкой с приделанными к ней светящимися «пацификами»-глазами. Дрожащее привидение продолжало заглядывать в окно Петровича. Костик, сидящий в траве, снова повыл леденящим душу голосом (Костик посмотрел так много фильмов ужасов, что был способен и не на такое). Завхоз, только один раз появившийся в своём окошке, выходить на улицу не собирался. Правда, глаза его были перепуганными.

– Выходи, завхоз, выходи! – шептал Антоша.

Но завхоз так и не вышел. И то, что он вообще не выйдет, было теперь всем ясно.

– Сворачиваемся, – скомандовала Арина.

Антоша опустил палку, и Арина сняла с неё простыню.

– А мы-то думали, он выскочит и с перепугу вон из своего вагона помчится, – вздохнул Костя.

Прячась в тени деревьев, Братья Белой Руки отправились к своему корпусу. Снова с Петровичем случился облом. Как ни выли они под его окнами, как ни трясли привидением, он не вышел из своего укрытия. Кстати, ребята не знали, что привидения перепугалась посудомойка тётя Валя, которой приспичило среди ночи открыть свою дверь и выглянуть на улицу. Она истово крестилась в темноте, шептала молитву «Отче наш», а потом долго гремела в своём вагончике, натыкаясь на все вещи подряд и с грохотом сваливая их на пол.

– Ничего, мы его выкурим оттуда! – пообещала Арина, подходя к корпусу. – Мы найдём такой способ, что у него никаких шансов не останется.

В окне палаты девочек показалось заспанное личико Зои Редькиной, которая отвечала за прикрытие и тылы.