Адам ищет Еву, или Сезон дикой охоты - Наталья Андреева

Антон невольно услышал, как она негромко сказала на ухо юной дочке: «Видишь, сидит лох. Никогда не выходи за такого замуж, а то ничего у тебя не будет. Такой семью не обеспечит, будет сидеть, молчать». И тут же на весь зал завопила:

– Миша! Где ж ты ходишь? Остывает все! Миша!

Огромный, пузатый, похожий на племенного быка Миша, отмеченный толстой цепью на шее, вальяжно шел через весь зал к своему семейству. Антон оценил его с первого взгляда: шестерка. В лучшем случае шофер у босса, ездит на хорошей иномарке, но в рабочее время. Здесь же, на отдыхе, изображает из себя крутого. На плече синяя наколка, возможно, фальшивая, на шее цепь желтого металла, не факт, что золотая. Денег же в кармане на десять дней отдыха и на обратную дорогу. Но шуму производит, как директор солидной фирмы. А таковые, напротив, ведут себя тихо, скромно, если уж довелось попасть в место, где публика несколько иного круга. Тишина и покой – вот истинная ценность.

Когда шумное семейство ушло, Антон получил свой ужин. Пришедшие позже всех две симпатичные молодые девушки косились в его сторону и явно не прочь были завести знакомство. Он машинально оглянулся, словно ища взглядом жену. Регина в таких случаях всегда была начеку. Тут же обращала его внимание на недостатки фигуры каждой из претенденток, выискивать которые была большая мастерица. Свои собственные жена умело маскировала. Антон даже не помнил, что было не в порядке с ее фигурой. Кажется, Регина жаловалась раньше на узкие мальчишеские бедра, но последнее время она вроде бы и в бедрах налилась.

Одна из девиц перегнулась через спинку стула:

– У вас соли не будет?

– Да, пожалуйста.

Протянул солонку, лениво отметив, что такая же находится и на столе у девиц. Вздохнул невольно. Он же лох, непробивной мужик, чего им интересоваться? Девица же, взяв солонку и не получив ожидаемой реплики, только вздохнула по поводу недогадливости кавалера и спросила:

– Из Москвы?

– Откуда вы знаете?

– Номера на машине московские. Я в этом немного разбираюсь, – кокетливо усмехнулась девица. И тут же сообщила: – Мы тоже из столицы. Значит, земляки.

– Что ж, – он не нашел, что ответить. – Москва большая.

– А вы один отдыхаете?

– Да.

– И мы с подругой без кавалеров.

– Замечательно.

– А после ужина какие планы?

– На море, должно быть, пойду, – равнодушно сказал он.

– Здешний ресторан лучше.

– Какой ресторан? – Кажется, он говорил о море.

– Эта столовая ночью работает как ресторан. Здесь неплохо готовят, и музыка хорошая. А на пляже сплошная дешевка. Нам там надоело.

Девица рассуждала так, как будто он уже пригласил и ее, и подругу.

– А вы тут давно? – поинтересовался Антон все так же безразлично.

– Уже с неделю.

С неделю!

– Хорошо, после прогулки на море посидим в рестаране, – улыбнулся он. – Я за вами зайду.

– Двести одиннадцатый номер, – сказала девица. – Меня зовут Олей, а подругу Милой.

– Антон.

Он допил компот и покинул столовую. Спускаясь, вспомнил, что в «БМВ» на переднем сиденье остался атлас, разрисованный флажками. Надо бы сделать пометки. Ключи от машины оказались в кармане. Он отключил сигнализацию, открыл дверцу, залез в салон. Пока копался в машине, с третьего этажа спустилось семейство похожего на племенного быка Миши. Его визгливая жена, раскрыв рот, смотрела, как Антон вылезает из дорогой иномарки. И номера на машине московские.

– Вы что, москвич? – поинтересовалась она.

Ему захотелось что-нибудь съязвить. Почему он никогда не носит обручального кольца? Теперь попытался спрятать за спину правую руку, но ответил вежливо, хотя и равнодушно:

– Да. А вы?

– Из Краснодара. Ваша машина?

– Хозяина фирмы. – Антону была противна ее неприкрытая алчность. Тетка мечтала выгодно пристроить свою дочку. Девушка была очень хорошенькая, но показалась ему слишком глупенькой и во всем идущей на поводу у своей мамаши. Ее несчастный муж женится одновременно и на теще, постоянного присутствия которой в доме невозможно будет избежать. С благодарностью Антон вспомнил вдруг родителей Регины, людей весьма деликатных и никогда не вмешивающихся в дела молодых. Меж тем дама не теряла интереса к его персоне, все пыталась навести справки:

– А вы кто?

– Человек. Просто человек. – Антон пожал плечами и пошел прочь.

И не соврал, и правды не сказал. Вот он, юг: легко завязывающиеся знакомства, мамаши, мечтающие осуществить свои матримониальные планы, ищущие приключений назойливые девицы. Еще ведь надо вести вечером в ресторан этих Оле-Мил! Но они могут что-то рассказать об интересующей его паре. Надо реставрировать в подробностях курортный роман Регины и смазливого Валерия. Мерзкого типа, между прочим, хоть он уже и покойник, о которых плохо не говорят.

«Господи, здесь ведь еще и море есть!»

…Он вошел в соленую прохладную воду, когда уже стемнело. Песок на пляже давно остыл, море билось о берег, словно в лихорадке, отсчитывая высокими волнами тревожные удары пульса. Метрах в двадцати от воды тянулась вдоль всего побережья ярко освещенная полоса небольших ресторанчиков, открытых кафе, баров и танцплощадок. Там с наступлением сумерек начинался наплыв людей, которых тоже слегка лихорадило. Они летели на яркий свет, как бабочки на огонь, сжигали накопленные за зиму деньги, словно крылья, на которых никуда больше не надо лететь, пили, ели, плясали, крутили романы и набивали закрома памяти обильным урожаем южных воспоминаний, которых должно хватить до следующего года. Здесь же, у самой воды и дальше до горизонта, было темно. Кто-то светил с берега фонариком, но узкая полоса света терялась в волнах, и темнота вокруг казалась еще гуще. Антон долго шел туда, в темноту, где не было людей и громкой музыки. И только когда дно стало уходить из-под ног и пришлось плыть, он с откровенной радостью подумал: «А ведь здесь есть еще и море!»

Потом он сидел на принесенной кем-то к самой воде коряге и наблюдал за тем, как волна обрушивается на берег, словно пытаясь сокрушить его, но, передумав, отступает, и все остается, как есть, без изменений, уже много-много лет. Море само по себе, берег и люди на нем тоже сами по себе, они для этой огромной воды только жалкие щепки в белой накипи пены, оседающей у берега.

Из темноты то и дело появлялись слившиеся воедино парочки, которые бессмысленно брели вдоль кромки воды. Потом они куда-то садились, на песок ли, на лежащее у воды дерево, и слышался жаркий шепот, звуки поцелуев и невнятное шуршание то ли снятой одежды, то ли морского песка, то ли волны, которая стремилась спрятать голоса этих двоих своим плеском. Он не завидовал им, нет. Просто не мог понять, почему другие так могут, и все это получается у них само собой, легко и просто, а для него превращается в неразрешимую проблему. Почему он, возможно, единственный в этом курортном местечке, не создан для стремительных и легких южных романов и бездумного веселья? Почему ему непременно нужна своя женщина, одна, та, которой можно владеть безраздельно? А все остальные его не интересуют. И это иначе как ненормальным здесь, в этом месте, не назовешь. Даже пережив крушение всех своих иллюзий, он не мог отомстить тем же. Просто не хотел. А море… Море разговаривало само с собой, и ему вряд ли было скучно…