Домой - Владимир Козлов

– Ну, да. И что в этом плохого?

– А какая будет должность у тебя? Продюсер?

– Можешь называть, как хочешь. Меня этим не обидишь.

Дверь открылась, зашла Оля. На ней были джинсы, порезанные почти по всей длине и самопальная майка со словами «fuck off» под расстегнутой курткой.

– Всем привет.

– Я не знал, что ты умеешь петь, – сказал Илья.

– Я тоже не знала.

– Тексты выучила? – спросил я.

– Да, почти.

Место: Дома

Дата: 19/11/2006

Время: 12:11

Музыка: Crass, альбом Christ The Album

Комната Женьки в двухкомнатной хрущевке снизу доверху обклеена коллажами из журнальных картинок, заставлена полками с компакт – дисками, аудио– и видеокассетами, книгами и дивиди. На письменном столе у окна – компьютер, в другом углу комнаты – диван. Рядом со столом – бас – гитара на стойке, тоже вся обклеенная картинками. Мы сидим на диване. Женька берет двухлитровую «бомбу» пива, наливает в два граненых стакана.

– На улице подозрительного ничего не заметил? – спрашивает Женька.

– В смысле, «хвоста»? Ну, это было бы совсем по – киношному…

– Если б такое случалось только в кино…

– Знаешь, я понимаю так: если бы хотели, меня давно бы уже выследили. Я ведь не прятался и в Москве. Уж если этот урод нашел меня в Праге, то найти меня здесь или в Москве – никаких проблем…

– Все равно, днем тебе без надобности выходить не надо… Так, на всякий случай. Ты можешь, конечно, подумать, что я из‑за этого стал чересчур осторожным…

– Осторожность – нормально. А что ты скажешь своей маме?

– Скажу все как есть, но без деталей. Она ж тебя помнит. А где ты и что ты – я ей не говорил, естественно. Сейчас скажу, что ты жил за границей, приехал, чтобы уладить дела. Вопросов она задавать не будет – я ей эти вещи…

* * *

Женька разливает остаток пива по стаканам. Мы чокаемся. Я отпиваю. Пиво нагрелось и стало вообще отвратным. Я ставлю стакан на пол, говорю:

– Мы тогда реально играли против мэра… Хотели его скинуть.

– Я так и думал.

– Тебе кто‑то рассказал?

– Нет, я просто сопоставил факты…

– С командой Станкевича.

– Вы серьезно верили, что Станкевич мог бы скинуть Пинского?

– Верили. А почему бы и нет? Тогда ведь ничего еще не было ясно, все до думских выборов происходило… И Станкевич еще был «на топе». И Пинский флиртовал со всеми партиями… Но ни с кем не был прочно завязан. Это он уже потом, в декабре, понял, с кем надо быть…

– Но, видимо, чем‑то им не угодил в конце концов…

– Или много стал себе позволять.

– У него, все же, комбинат… Сорок тысяч рабочих. Градообразующее предприятие… А твой второй коллега – или как его правильней назвать? Чувак, который работал дизайнером, Антон, да?.. Как ты думаешь, мог он где‑нибудь так вот, как ты, залечь под корягу?

– Вряд ли. Когда он звонил мне, на нем уже плотно висели…

– А кто мог вас сдать?

– Кто угодно. Я думать про это давно перестал. Слишком много людей во всей этой херне принимали участие… Косвенно, я…

* * *

В прихожей хлопает дверь. Сквозь зеленоватое, с узором, стекло видно, как включается свет.

– Мама пришла с работы, – говорит Женька.

Я киваю, делаю глоток пива.

– …Мне только ее было жалко, – продолжает Женька, понизив голос. – Самому, в общем‑то, по хуй. «От тюрьмы да от сумы»… А она тяжело переживала… Вот за это – бывают моменты – мне его хочется задушить. Вот так вот, своими руками… Потому что я знаю – это он лично распорядился. Я достал его экологической движухой вокруг комбината. Ну и статьями, и всем остальным… Пришли в газету с собакой, натренированной на наркотики… Не знали, что я «стрейтэдж»… – Он смотрит на бутылку пива, хмыкает. – …ну, до определенной степени. Ушли, естественно, злые – ты бы видел. А мне было так в прикол…

Я молчу, киваю, мелкими глотками допиваю пиво.

– А там – заметь! – никто не понимал, как можно заниматься политикой «за идею», ведь политика – это, в принципе, торговля идеями. И задача ее – продать их как можно большему числу людей, то есть, в сущности, наебать их. А за всей этой торговлей – не абстрактное какое‑то соревнование, не спорт – кто набрал больше голосов… А конкретные преимущества, которые даст победа – очень даже материальные… И мужики смотрели на меня и не врубались. Или не верили, думали, что я и их наебываю насчет своих идей… Что на самом деле все это какой‑то тонкий, хитрожопый расчет на будущее…

– Наверно, только про коммунистов можно сказать, что они – за идею…

– Те, кто за них голосуют – в основном, старики и старухи – эти – да. Но руководство партии их так же безжалостно обувает, эксплуатирует их ностальгию по социализму… А вообще, политика всегда примитивна – черное – белое, враги – друзья и т д…

– Ну да, сложной политика быть не может, иначе массы – для которой она и делается – ее не поймут…

– Вот меня и…

* * *

Я отфутболиваю две пластиковые бутылки от пива. Они катятся по коричневым половицам с кое – где содранной краской.

– Мне жалко, в общем, Серегу… – говорю я. – Как‑то тупо все… А тем более тупо, если из‑за меня… Вообще…

– А я, если честно, его не любил… Понтовый он был чувак. С одной стороны – да, уважал панк, андеграунд, «Гражданскую оборону»… И тут же, вроде как, бизнесмен…

– Это у тебя классовая ненависть.

– Может быть.

– Что бы там не говорили, Серега всегда держал слово, всегда выполнял обещания…

– А что он такого когда‑нибудь обещал, что ему было сложно выполнить?

– Пожалуй, ничего такого сложного… Но все равно.

– Это такая хитрожопая позиция. Ничего особого не обещать. Помнишь, в двухтысячном году, правительство говорило: задача – сделать среднюю зарплату двести долларов. Заметь – не двести пятьдесят, не триста, а всего лишь двести. Ты скажешь – реальная политка? Это потом, когда поперла ценовая конъюнктура на нефть, получилось не двести, а больше… А так – скромненькие хитрожопые обещания…

– А что, откровенная наебка – лучше?

– Хуже. Давай, я выйду еще куплю пива…

– Нет, лучше выйду я. Воздухом охота подышать…

Место: Дома

Дата: 19/11/2006