Игрушка судьбы - Клиффорд Саймак
Шрифт:
Интервал:
Закладка:
— Ложитесь оба, — предложил Душелюб. — День был долгим и трудным. Я покараулю. Мне сон почти не нужен.
— Ты не спишь, — проговорил я, — и редко когда ешь. Ветер не раздувает твою робу. Что же ты, черт побери, за существо?
Он не ответил. Я был уверен, что он не ответит.
Последнее, что я увидел, перед тем как заснуть, был сидящий поодаль от костра Душелюб. Его силуэт до странности напоминал поставленный на основание конус.
Пробудился я оттого, что замерз. Костер потух; снаружи пещерки разгорался рассвет. Ночная гроза отбушевала, и на видимом мне кусочке неба не было ни облачка.
На площадке у входа в пещерку сидел металлический волк. Он внимательно глядел на меня; его стальные челюсти крепко сжимали бессильно обвисшую тушку кролика.
Отбросив одеяло, я сел и зашарил рукой вокруг в поисках палки поувесистей, хотя на что годится палка против этакого чудища, я не представлял. Однако я нашел кое-что получше. Я шарил рукой вслепую, не осмеливаясь отвести глаз от волка, но когда мои пальцы наконец нащупали твердый предмет, я моментально догадался, что это такое, — металлический прут, обнаруженный Синтией в куче опавшей листвы. Пробормотав нечто вроде благодарственной молитвы, я обхватил пальцами прут и поднялся, сжимая его в кулаке с такой силой, что руке стало больно.
Волк сидел не шевелясь, не делая попыток броситься на меня, по-прежнему держа в зубах кроличью тушку. Его хвост задвигался и застучал по камню площадки — точь-в-точь как хвост собаки, которая рада встрече с вами.
Я рискнул оглядеться. Душелюба нигде не было видно. Синтия сидела, закутавшись в одеяло, и глаза у нее были каждый размером с плошку. Она не замечала, что я смотрю на нее; ее взгляд был устремлен на волка.
Я сделал шаг в сторону, чтобы обойти костер, и взял прут наизготовку. Если мне повезет огреть его по этой дурацкой металлической башке, подумал я, мы еще посмотрим, кто кого.
Однако волк не собирался нападать. Когда я сделал следующий шаг, он перевернулся на спину, выставив все четыре лапы в воздух; его хвост заходил ходуном. Звон металла о камень казался оглушительным в утренней тишине.
— Он хочет подружиться с нами, — подала голос Синтия, — Он просит вас не бить его.
Я медленно приближался к волку.
— Он принес нам кролика, — гнула свое девушка.
Я опустил прут. Волк перевернулся на брюхо и пополз ко мне. Я поджидал его с прутом в руке. Он уронил кролика к моим ногам.
— Возьмите, — сказала Синтия.
— Ну да, чтобы он откусил мне руку, — хмыкнул я.
— Возьмите, — повторила она, — Он принес кролика вам. Он вам его отдает.
Я наклонился и поднял кроличью тушку. Волк вскочил, подбежал ко мне и потерся о колено, едва не свалив меня с ног.
Мы сидели у костра и обгладывали кроличьи косточки, а волк лежал в стороне и пристально разглядывал нас, время от времени принимаясь вилять хвостом.
— Что, по-вашему, могло с ним случиться? — спросила Синтия.
— Наверное, сошел с ума, — предположил я. — А быть может, участь собратьев сделала из него пуганую ворону. Или он задабривает нас, чтобы успокоить наши подозрения, а когда ему представится возможность, он живо прикончит нас.
Я придвинул металлический прут поближе.
— Вряд ли, — возразила Синтия. — Вы знаете, о чем я. Он просто не хочет возвращаться.
— Возвращаться куда?
— Туда, где его держало Кладбище. Подумайте. Ему и другим волкам, сколько бы их ни было, пришлось многие годы просидеть на привязи…
— Ну уж не на привязи, — сказал я, — Скорее всего, когда в них отпала надобность, их взяли и выключили.
— Пускай так, — ответила она. — Значит, он не хочет возвращаться туда потому, что боится, что его выключат снова.
Я фыркнул. Что за глупости она говорит! Пожалуй, правильнее всего было бы схватить прут и отколошматить им волка до смерти. И удерживало меня от этого только то, что в одиночной схватке с противником, у которого, судя по всему, весьма богатый опыт в подобного рода делах, я вряд ли выйду победителем.
— Интересно, куда подевался Душелюб? — проговорил я.
— Волк напугал его, — ответила Синтия, — Он не вернется.
— Мог бы, по крайней мере, разбудить нас. Или предостеречь.
— Все и так получилось нормально.
— Откуда ему было это знать?
— Что мы будем делать?
— Понятия не имею, — сказал я.
И это была чистая правда. Никогда в жизни не доводилось мне испытывать такой растерянности и неуверенности в себе. Я не знал, где мы находимся; с моей точки зрения, мы заблудились в безлюдной глуши. Нас разлучили с двумя нашими спутниками, наш проводник удрал. Правда, к нам в друзья набился металлический волк, но у меня были достаточно серьезные основания сомневаться в его искренности.
Краем глаза я уловил какое-то движение и вскочил на ноги, но было уже поздно. На меня уставились два ружейных ствола. В человеке, который держал одно из ружей, я узнал того детину, который предводительствовал толпой гробокопателей, что собирались напасть на нас с Синтией, но разбежались, устрашенные появлением Элмера. Меня слегка удивило то, что я узнал его, поскольку тогда мне было вовсе не до запоминания лиц. Однако, как видно, в памяти моей отпечатались эта гнусная ухмылка, мрачный взгляд и рваный шрам через всю щеку. Напарник верзилы был мне незнаком.
Должно быть, они подкрались к входу в пещерку, и теперь мы всецело в их руках.
Услышав изумленное восклицание Синтии, я проговорил:
— Замрите!
Зацокал по камням металл. Что-то подошло ко мне, потерлось о мою ногу и встало рядом. Мне не нужно было смотреть вниз, чтобы сказать, кто это. Присутствие волка придало мне смелости.
Пока он лежал у стены, бандиты его, по-видимому, не замечали. Едва он появился, с лица Детины, как я мысленно его окрестил, сползла ухмылка, и челюсть у него слегка отвисла. Физиономия другого исказилась в нервической гримасе. Однако ружей они не опустили.
— Джентльмены, — заговорил я, — мне кажется, силы у нас равные. Вы можете убить нас, но за ваши жизни я не поручусь.
Детина, помедлив, поставил ружье прикладом на землю.
— Джед, — приказал он, — убери пушку. Они нас перехитрили.
Джед опустил ружье.
— Надо бы обмозговать, — продолжал Детина, — как бы нам разойтись так, чтобы ничья шкура не пострадала.
— Идите сюда, — пригласил я, — только уговоримся сразу: с ружьями не баловаться.
Неторопливой, где-то даже сонной походкой они приблизились к костру.
Я метнул взгляд на Синтию. Она по-прежнему лежала, но страха в ее глазах не было. Она была тверда как кремень.