Смерть внезапна и страшна - Энн Перри

Дом Бэрриморов оказался крайним справа, и вода омывала дальнюю оконечность их сада. Радостный солнечный свет, пересвист птиц и плеск воды мешали заметить спущенные шторы за стеклами, в которых отражались ползучие розы, и неестественную тишину в доме. Лишь оказавшись у самой двери, детектив заметил черный креп на молотке – знак того, что этот дом посетила смерть.

– Да, сэр! – посмотрела на него покрасневшими глазами грустная служанка.

Монк несколько часов продумывал, как представиться этим людям, чтобы они не увидели в его расспросах всего лишь праздное любопытство к их трагедии… Ныне Уильям был лишен официального положения в полиции, и это весьма затрудняло его действия. Было бы глупо подвергать сомнению способности Дживиса, однако неприязнь к Ранкорну просто въелась в память детектива… и хотя от его воспоминаний сохранились лишь какие-то обрывки, в их с начальником взаимном антагонизме трудно было усомниться. Причиной для неприятия мог послужить любой жест Ранкорна, сама его походка… Словом, эта вражда стала столь же естественной для Монка, как инстинктивное движение, которым уклоняются от мелькнувшей перед лицом руки.

– Доброе утро, – вежливо проговорил он, подавая свою визитную карточку. – Меня зовут Уильям Монк. Леди Калландра Дэвьет, попечительница Королевского госпиталя и приятельница покойной мисс Бэрримор, просила меня выяснить у мистера и миссис Бэрримор, не нужна ли им какая-то помощь. Не будут ли они так любезны переговорить со мной? Конечно, мой приход весьма не ко времени, однако существуют и такие дела, которые, увы, не могут ждать.

– О… – на лице служанки проступило сомнение. – Я спрошу, сэр, но не могу обещать, что вас примут. Судя по вашим словам, вам известно, что мы только что понесли тяжелую утрату.

– И все же я прошу вас. – Сыщик чуть заметно улыбнулся.

Оставив его в коридоре, служанка с некоторой неуверенностью отправилась выполнять его поручение – известить своих хозяев о прибытии гостя.

Очевидно, в этом доме не было малой столовой или гостиной, удобных для приема незваных посетителей. С привычным любопытством Монк огляделся вокруг. Жилище всегда многое говорит о своих хозяевах… об их финансовом положении, вкусах, образовании, склонности к путешествиям; даже о предрассудках и о том, какими они хотят казаться в глазах окружающих. Ну, а когда имеешь дело с жилищами, прослужившими семье не одно поколение, можно узнать кое-что и об их предках, а значит, и о воспитании.

Коридор в доме Бэрриморов мог сказать Уильяму немногое. В этом просторном коттедже, с невысокими окнами, низким потолком и дубовыми балками, могло уютно устроиться большое семейство, однако сам собою дом не мог развлечь гостя или произвести на него впечатление. Пол в коридоре оказался дощатым, возле стен стояли несколько обитых ситцем кресел. Ни книжных шкафов, ни портретов – тех предметов, по которым можно легко судить о вкусах обитателей. Одинокая вешалка для шляп ни о чем особо не говорила. Она не могла похвастать даже прогулочной тростью – на ней висел лишь один изрядно потрепанный зонт.

Служанка вернулась с прежним унынием на лице:

– Прошу вас сюда, сэр. Мистер Бэрримор примет вас в кабинете.

Монк покорно последовал за ней через холл, в заднюю часть дома, в на удивление приятную комнату, выходившую окнами в сад. За французскими стеклянными дверями открывалась подстриженная лужайка, которую замыкали склонившиеся к воде ивы. Цветов оказалось немного, однако со вкусом подобранные кусты могли похвастаться изумительным разнообразием листвы.

Мистер Роберт Бэрримор оказался высоким худощавым человеком, наделенным живым, полным воображения лицом. Воспользовавшись описанием Пруденс, данным ему Калландрой, сыщик без труда догадался, от кого именно покойная сестра милосердия унаследовала черты лица и сложение. Удивительное сходство делало потерю еще более болезненной для отца. Тот не просто потерял дочь – он лишился части самого себя. Уильям ощущал собственную вину: что значат закон и даже справедливость перед лицом подобного горя? Никакое судебное решение, никакая кара убийцы не вернет этому человеку дочь и не отменит случившееся. Да и есть ли вообще смысл в земной мести за преступления?

– Доброе утро, сэр, – невеселым голосом проговорил Бэрримор. На лице его написано было глубокое горе, однако хозяин не стал извиняться или пытаться скрыть свои чувства. Он неуверенно поглядел на Монка. – Служанка сказала мне, что вы пришли по поводу смерти нашей дочери. Она не упомянула полицию, но я полагаю, что вы оттуда? Еще она сказала о какой-то леди Дэвьет, но это, должно быть, недоразумение… Я не знаком ни с кем из носящих это имя.

Монк пожалел, что не наделен даром смягчать свои слова, однако, быть может, лучше было обратиться к правде и не удлинять разговор предисловием.

– Вы не совсем поняли, мистер Бэрримор. Прежде я служил в полиции, но теперь оставил ее и работаю частным детективом. – Как же не нравились Уильяму эти слова! Словно он все время ловит мелких жуликов и заблудших жен… – Леди Калландра Дэвьет, – вот это звучало получше! – является одной из попечительниц госпиталя. Она весьма огорчена кончиной мисс Бэрримор и сомневается в том, что полиция сумеет выяснить все обстоятельства дела и завершить его надлежащим образом, если в преступлении окажутся замешанными влиятельные персоны. Поэтому она попросила меня оказать ей любезность и расследовать дело параллельно с полицией.

Беглая улыбка промелькнула по лицу Роберта и тут же исчезла.

– А вы, значит, не опасаетесь влиятельных людей, мистер Монк? На мой взгляд, ваше положение существенно более уязвимо. Ведь полицию поддерживает хотя бы правительство…

– О, важные особы тоже бывают различной величины, – ответил Уильям.

Хозяин дома нахмурился. Они с сыщиком продолжали стоять, а за стенами очаровательной комнаты трепетал листвой сад… Разговор не позволял детективу сесть.

– Ну, будем надеяться, что подобные люди не окажутся замешанными в смерти Пруденс. – Последние два слова Бэрримор выговорил так, что сразу стало понятно – несчастный отец никак не может связать их между собой и боль в его душе еще не притупилась.

– Я тоже не предполагаю этого, – ответил Монк. – Но при расследовании убийств нередко вскрываются сложные обстоятельства… события, которые люди предпочитают держать в секрете. Некоторые готовы пойти на все, чтобы скрыть их, даже если при этом остаются невыясненными обстоятельства преступления.

– И вы полагаете, что сумеете выяснить нечто такое, на что не способна полиция? – усомнился его собеседник, любезный тон которого не скрывал его недоверия.

– Не уверен, но попробую. В прошлом мне неоднократно случалось преуспевать там, где полицейских ждала неудача.

– В самом деле? – Это был не вызов и даже не вопрос, а просто вежливая реплика. – Ну, что же мы можем вам сказать. Я ничего не знаю об этом госпитале. – Бэрримор поглядел в окно на освещенную солнцем листву. – На самом деле я вообще мало знаю о состоянии дел в медицине. Я коллекционирую редких бабочек и даже являюсь некоторым авторитетом в этой области. – С грустной улыбкой он поглядел на сыщика. – Но все это теперь совершенно бесполезно, так ведь?