Там, где живут ангелы - Екатерина Янова

Сон наплывает незаметно. Веки тяжелеют. Темно. Глеба не вижу, но очень хочу. Вспоминаю про кольцо, которое он когда-то дал мне. Оно висит у меня на шее, нащупываю его, грею в руке металл. Он где-то рядом. Я чувствую. Ему плохо. Это у Глеба голова болит. Вижу, как две темные фигуры заталкивают его в машину без сознания. Сердце пускается вскачь. Но это уже прошло. А сейчас? Где Глеб в эту минуту?

Темно, снова темно. А потом... Я не вижу Глеба, но почему-то вижу спину темноволосой женщины. Она как-то странно двигается, как будто... Изображение становится четче, и тут во мне все замирает. Потому что я вижу сидящего Глеба, а сверху на коленях его жена. Боже! Она целует его, они целуются! И Глеб ее даже не отталкивает! Они... она... мысли путаются, изображение дрожит, перед глазами только ее длиннющие ногти на его груди и губы на его шее. А еще то, как она волнообразно двигается на коленях моего мужчины, что-то говорит на ухо. Потом встает, а я хочу ее убить! Бросаюсь на Ирину со всей злостью, как ни странно, она пошатывается, хочу броситься на нее снова, но меня резко выбрасывает из той комнаты назад.

Прихожу в себя. Я снова на диване в квартире, одна. Меня трясёт, и сейчас совершенно непонятно от чего, от увиденного, или это снова «откат» после транса? Какая разница. Он с ней! Он... изменил мне? Боже! Но ведь он не мог! Он любит меня. Он говорил. Вот только сегодня утром говорил. Целовал МЕНЯ!!! Слезы душат. Я сползаю на пол, и как безумная шепчу:

- Он не мог... Не мог. Это мне все привиделось. Это все не правда, -

так больно внутри, что вздохнуть не получается. Хочется плакать, но почему-то слез нет. Я дышу рвано. Кажется, если сейчас вздохну полной грудью, будет взрыв. Меня разорвет в ошметки от предательства. Хочу отвернуться, забыть, стереть из памяти увиденное, но все бесполезно. Эта мерзкая картинка так и стоит перед глазами. Но что-то все-таки скребет разум. Какая-то неправильность. Как будто чего-то не хватает. Чего? Вспоминаю наше утро. Пирожные. Я и сейчас помню их невероятный вкус. Крем на губах Глеба бесподобен. Мы друг друга им полностью испачкали, и слизывали с наслаждением. А потом я, почти как сейчас эта дрянь, сидела на коленях Глеба, он меня жадно целовал, а его руки блуждали по моему телу. Руки. Точно. Где были его руки? Их я не видела. Да и поза у Глеба была какая-то напряженная. Вдруг вспомнила следы от его пальцев на моих бедрах. Глеб потом просил прощения, что оказался немного груб, а мне нравилось. Потому что они говорили о том, что со мной он терял голову. А сейчас? Разве не было бы удобнее обнять свою партнершу? Глупо звучит, но факт. Может, конечно, я наивная дура, и зря обманываю себя. Может, мазохистка, потому что желаю пройтись по нервам еще раз. Но я хочу вернуться. Вернуться еще раз и посмотреть. Причем в начало. Я же видела, как Глеба сажают в машину, значит могу как бы откатить пленку назад? Могу, легко сказать. Только, знать бы как? Понимаю, что нужно взять себя в руки. Не мог он изменить мне. Надо попробовать успокоиться еще раз.

Иду в ванную, умываюсь. Возвращаюсь в гостиную. Что я там делала до этого? Просто думала о Глебе. Это сработало. Снова устраиваюсь поудобнее, вспоминаю наше чудесное утро.

Его губы скользят по моей шее, перемещаются на грудь. А потом... Я вдруг чувствую что-то холодное и липкое. Открываю глаза, и счастливо улыбаюсь. У меня теперь вместо соска горка крема. Второй вскоре украшает такая же красота. А Глеб с обворожительной улыбкой продолжает творить свои безобразия. Хочу протестовать, но слышу властное: "Не дергайся! Иначе накажу! Оставлю без сладкого"

Смотрит оценивающе и добавляет:

- Чего-то не хватает. Точно! Лежи тихо! - уходит из комнаты, оставив меня совершенно растерянной. Через минуту возвращается. В руках у него мармеладные вишенки. Мы купили их вчера, я почти все съела, осталось совсем немного. Глеб насаживает сахарную ягоду поверх крема.

- Вот теперь самое то!

- Ты прирожденный кондитер! - уверенно добавляю я.

- Нет. Я простой любитель сладкого. Хотя не так. Сладко мне только рядом с тобой. А теперь не мешай мне есть самый офигенский торт! - это его последние слова, на смену им приходит язык. Он сводит с ума, дарит блаженство. Крем у меня уже, кажется, везде. Даже там... Это было незабываемо остро, бесстыдно, потрясающе.

Но сможем ли мы это повторить? Глеб, где же ты? Зову его так долго, пока снова не начинаю терять нить с реальностью. Давайте, силы мои, покажите то, что прошу.

Да. Та же комната. Глеб один. Сидит на стуле. Он связан! Оглядывается, дергает веревки. Открывается дверь. А вот и его женушка. Декольте почти до пупка. Что-то Глеб не особо рад ее видеть. Прислушиваюсь к разговору. Глеб говорит ей насмешливые обидные слова, Ирина тоже полна претензий. Глеб с ней грубый, холодный, я от него ни разу не слышала такого тона. И мерзкие слова, хоть они и обращены к его бывшей жене. Неприятно слышать это, особенно про их первый раз. Хоть Глеб и не разделяет восторгов Ирины, но дико противно понимать, что раньше он с ней спал. Каждое ее слово - иголка в сердце, каждое прикосновение к моему мужчине - нож. Но теперь я четко вижу, что Глеб не хочет того, что эта курва ему предлагает. На его лице пренебрежение и брезгливость. Досматриваю гадкое кино до конца. Глеб остается один. Подхожу к нему. Глажу по голове. Вдруг, он зовет меня! Значит, почувствовал! Значит, наша связь все еще крепка! Прислушиваюсь, Глеб говорит очень важную информацию. Он просит помощи, но мне в память врезаются только последние слова

- Давай, девочка, спасай меня снова, ты ж мой ангел- хранитель! И еще! Не забывай, я тебя люблю! Больше жизни! Поэтому не смей рисковать! Пожалуйста! Все. Поторопись.

На прощание успеваю его поцеловать, а потом меня выкидывает из сна в одинокую, холодную квартиру как будто волной на холодный скалистый берег.

Трясет. Дико трясет. Голова чумная. Снова «откат» тут как тут. Но сейчас это не главное. Глеб по-прежнему меня любит и его нужно спасать. Встаю с огромным трудом. Меня шатает. Нахожу в ящике стола конверт, про который говорил Глеб. Там пачка денег, телефон и записка с номером того самого Палыча. Включаю аппарат. Набираю трясущимися руками указанные цифры, слышу гудки, довольно долго никто не отвечает. Нервы бьют все сильнее, как только в трубке раздается мужской голос, из меня рвутся рыдания. Но я сдерживаю их из последних сил. Передаю послание Глеба, а потом как безумная начинаю причитать:

- Помогите ему, пожалуйста. Скорее! Они же убьют его! Пожалуйста! Пожалуйста, - на последних словах выдержка меня уже основательно подводит. Рыдания вырываются наружу, поэтому я с трудом разбираю слова мужчины, что он сделает все возможное. Телефон падает на пол. Я тоже. Силы покидают. Я снова чувствую дикую слабость. Мне холодно, хочу укрыться, но не могу сдвинуться с места. Все болит, руки дрожат. Но самое страшное другое. Я боюсь, что опоздала. Возможно сейчас, в этот самый момент Глеба убивают, а я ничего не могу сделать. Мне нужно знать, что с ним. Остальное не важно. Я снова закрываю глаза. Я должна попытаться. Я должна сделать все возможное, чтобы снова его увидеть. Я смогу!