Путь Пилигрима - Гордон Диксон

При мысли об этом еле заметный проблеск этой надежды вдруг перерос в сияние, как от солнечного света, заполнившего комнату из распахнутой двери. Все дело в том, как заставить двух драконов уничтожить друг друга, используя одно зло против другого.

Стоящий за всем этим действенный фактор заключался в том, что даже после трех прожитых вместе лет две расы не понимали друг друга. Люди не понимали алаагов, и алааги не понимали людей.

Вообще говоря, очевидным решением проблемы Шейна было как минимум уничтожение Лаа Эхона. Это была притянутая за уши идея - как если бы мышь вздумала уничтожить великана. С первого взгляда смехотворная идея, но у него было одно преимущество, в отличие даже от Лит Ахна, великана пострашнее Лаа Эхона. Он, Шейн, не был ограничен алаагской моралью. В сущности, он не был ограничен никакой моралью - ни человеческой, ни чуждой, а только собственной потребностью выжить и, по возможности, спасти Марию.

Отправной момент заключается в том, что две расы в действительности не понимают друг друга. Он повторял это про себя. Люди не понимают алаагов, с которыми у них никогда не было реального шанса контактировать на уровне личностей; и алааги не в состоянии понять людей, закованные в броню чуждых людям представлений и традиций.

Вот почему задуманное за столом переговоров Совета не сработает. Теория воспитания детей в алаагских семьях никогда не воплотится в жизнь, как на это надеются Лаа Эхон и другие. Шейн подумал о человеческих детях, которых собираются использовать таким образом, и желудок его сжался от спазма. Ему вспомнилось собственное безотрадное воспитание и разница между человеческой и алаагской эмоциональной реакцией.

Самое обидное заключается в том, что поначалу покажется, будто эта схема срабатывает, по мере того как человеческие дети начнут понимать алаагский язык и получать приветливые ответы от этих больших существ, дающих им кров и пищу. Дети будут автоматически отвечать с той же приветливостью и любовью, которая будет длиться до того разрушительного момента, когда эти большие существа дадут им понять, что они только животные. В этом открытии для подрастающих детей, обретающих самостоятельный разум, будет больше плодородной почвы для «помешательства», чем в чем-либо другом, совершенном алаагами со времени их прихода; и это будет «помешательство» людей, знающих своих владык и их слабости лучше, чем какая-либо иная покоренная раса.

По той же причине не сработает план Лаа Эхона назначить наместников из людей. Алааги, сами беспрекословно подчиняющиеся власти, никогда не смогут понять, что наместник из людей будет не более приятным для большинства других людей, чем чужак,- возможно, даже менее. Губернатор просто-напросто попадет в число вызывающих отвращение у большей части человечества слуг алаагов - таких, как Внутренняя охрана и переводчики вроде Шейна. Автоматически обычной вещью станет политика бойкота. Если не…

Именно в этом отношении он мог бы что-то сделать - по меньшей мере для себя и Марии. Что до остального - он ничего не должен группам Сопротивления, снова повторил он про себя. У них нет надежды на успех - совсем никакой, хотя невозможно сказать им об этом. Алааги непременно схватят и казнят их. Он содрогнулся при мысли о том, что может с ними случиться. Но напомнил себе, что это неизбежно произойдет, независимо от его усилий. Между тем они могут стать тем инструментом, который спасет его и, что более важно, поможет ему с Марией одновременно уничтожить Лаа Эхона.

Он вплотную подошел к плану, который только что начал вырисовываться у него в голове.

Это будет рискованно. Это потребует того, чтобы он приобрел некоторое влияние на людей, которых Лаа Эхон подобрал для выполнения губернаторского проекта. В то же время ему надо предложить свою помощь группам Сопротивления, не вызывая подозрения Лит Ахна. Ибо Лит Ахн никогда не одобрит планов Шейна, хотя вполне может согласиться с тем, что сделал Шейн, раз Лаа Эхон был разочарован результатом усилий переводчика.

Шейну необходимо также, по возможности, сохранять свое имя в тайне от людей Сопротивления. Те немногие, схватившие его в Милане, уже имеют некоторое представление о том, кто он такой. Но в случае успеха они останутся единственными. Это будет сложно, поскольку ему придется не просто объединить их, ему придется взять на себя руководство их движением, а также руководство людьми в плане Лаа Эхона.

Это может получиться с людьми Сопротивления, поскольку ему больше известно об их враге, чем им. Его схема сама по себе очень проста. Она будет состоять всего лишь в координировании групп Сопротивления, а их должно быть несколько в каждом большом городе, и они должны знать друг друга, даже не являясь частями общей организации. С их помощью он мог бы наладить видимое сотрудничество правительственных организаций с обычными людьми, так, что алааги посчитали бы это безоговорочным успехом. В этом случае организация Сопротивления в единый координирующий союз могла бы рассматриваться его участниками как возможность воплощения плана всемирного восстания против пришельцев, что было мечтой людей повсюду.

Ему-то, разумеется, известно, что такое восстание не имеет шансов на успех. В сущности, оно почти наверняка так и не дойдет до момента реализации. Задолго до его возникновения Шейн перерезал бы все нити предоставленных губернаторам полномочий; и план Лаа Эхона - в котором алааги к тому времени глубоко завязнут - предстал бы в виде полного провала. За что наказание понес бы один Лаа Эхон.

И уж если нечто вроде благородного самоубийства и впрямь часть кодекса чести алаагов, то Лаа Эхон мог бы самоустраниться. Не сделай он этого, его власть в Совете и его присутствие как угроза Лит Ахну были бы поколеблены. Затем Шейн мог бы дать понять Лит Ахну, что все произошло в основном благодаря его, Шейна, усилиям, и благодарный Первый Капитан помог бы ему ввести Марию в Корпус курьеров-переводчиков или получить другой относительно безопасный пост.

А между тем, само собой, другие члены Сопротивления, которые к этому времени обнаружат себя или личности которых можно будет легко опознать, будут схвачены и уничтожены другими алаагами. Шейн старался отделаться от воображаемой картины того, что все это могло бы означать, с жаром уговаривая себя, что имеет право думать прежде всего о собственном выживании и что, как бы то ни было, для таких остолопов никогда не останется надежды. Это был сугубо эгоистичный и жестокий план. Ему не найти оправдания, если не считать того, что в случае успеха мог бы спастись сам Шейн - и Мария. Пока еще он не знал точно, как произойдет ее спасение; но задним умом начал обдумывать некоторые идеи, определяемые собственными притязаниями на благосклонность Лит Ахна после того, как позаботится о Лаа Эхоне.

Одним совершенно неотложным делом было получить согласие Сопротивления на личную помощь Марии. Тогда позже он сможет поставить также и ей в заслугу перед Лит Ахном свою удачу в деле, назвав ее волевым и информированным исполнителем.

Странное дело: он поймал себя на мысли о том, что предполагает совершить нечто, чего раньше смертельно боялся,- сотрудничать с теми, кто вел подрывную деятельность против пришельцев. Равноправие жизни и смерти для него в любом подобном взаимодействии не изменилось; и все же он был полон бодрости и энергии по поводу намеченных планов. По сути он ощущал себя наиболее живым, чем когда бы то ни было за время, прошедшее после высадки алаагов на Землю.