Туннель из костей - Виктория Шваб

– Кэсс, – снова шепчет Джейкоб.

– Ну что? – шиплю я в ответ.

– За нами кто-то следит.

Что?

Я смотрю туда же, куда и он, уже собираюсь приникнуть глазом к видоискателю и увидеть Тома. Но вижу девчонку с высоко завязанным хвостиком и в золотых кроссовках, на которых играет солнце.

Адель.

К ее чести, она не пробует спрятаться или удрать. И даже не делает вид, что рассматривает что-то или кого-то другого. Она просто идет к мосту – руки скрещены на груди, голова наклонена, во рту белая палочка от леденца.

– Как-то в морозную зимнюю ночь, – продолжает мама, – женщина пришла на мост, а ее муж не появился. Он так и не пришел, и она замерзла насмерть вот здесь, и добытые секреты навек застыли на ее языке…

Я подхожу к Адель.

Она на целую голову ниже, но смело смотрит на меня, не отводит взгляд.

– Давно ты за мной идешь? – спрашиваю я.

Она пожимает плечами.

– Сразу, как ты от нас вышла.

– Зачем?

– Я слышала, что ты говорила моей матери, – глаза у нее делаются узкими, как щелки. – Почему на самом деле тебя интересует история Тома Лорана?

– Я же уже сказала твоей матери – я изучаю его историю.

– Зачем?

– Для школы, – вру я.

– Сейчас лето.

– Ладно, – сдаюсь я. – Мне просто интересно.

– Почему?

– Я любопытная.

– Почему?

Я устало вздыхаю.

– Потому что я охотник за призраками, а Тома Лоран призрак. Он полтергейст – дух, который отличается особой силой. Я нечаянно разбудила его, и теперь он буйствует и создает массу проблем. Я должна отослать его на другую сторону, но не могу этого сделать, пока не узнаю кто он, кем был… Все дело в том, что сам он ничего не помнит.

Джейкоб стонет, схватившись руками за голову, но Адель просто смотрит на меня. Кажется, из-за языкового барьера она не поняла и половины.

После долгой паузы она кивает:

– Окей.

– Окей?!

– Я тебе верю.

На плече у нее висит рюкзачок. Она снимает его, расстегивает молнию и достает десяток картонных карточек с обтрепанными краями.

– Смотри, что я принесла, – она протягивает мне карточки.

Это фотографии, черно-белые, пожелтевшие и выцветшие от времени.

На одной из них мальчик. Я сразу его узнаю – это Тома.

Круглолицый, с буйными кудряшками, он улыбается. Улыбка не злая, а открытая и веселая. У меня начинает щипать в носу, когда я вижу этого мальчика – не призрачного, а живого, с веселыми, яркими глазами.

Реального.

Я беру фотографии, перебираю стопку. На следующей Тома не один. Рядом с ним мальчик старше на несколько лет – стоит, положив руку на голову Тома. Это, наверное…

– Это Ришар, – говорит Адель. – Старший брат Тома. Мой прадедушка.

Третье фото – семейный портрет. Два мальчика в центре, слева и справа – родители, все напряженно выпрямили спины. На последнем снимке старший мальчик, Ришар, один на фоне какого-то парижского дома. Глаза у него немного грустные. Я узнаю дверь, полукруглые окна. Я только что там была. Это тот самый дом, где до сих пор живет семья Лоран.

– Эти фотографии тебе помогут? – спрашивает Адель.

Я киваю.

– Спасибо!

Это не рассказ о Тома, но уже кое-что. В конце концов, фотографии – это воспоминания, отпечатанные на бумаге. Надеюсь, они смогу оживить память Тома. Но для этого придется снова его найти.

– Кэсс! – зовет мама. Они с папой идут к нам, операторы следом.

Джейкоб, недовольно пыхтя, отходит в сторонку – уж очень ему не нравится смесь шалфея и соли, которую я распихала по карманам и сумкам.

– Мы закончили. Ну, как твое приключение? И кто эта очаровательная девочка?

– Адель Лоран, – представляется она, опережая меня. – Я помогаю Кэссиди с ее… – Я уже хочу протянуть руку, чтобы закрыть ей рот, но Адель договаривает: – …исследовательским проектом.

У Полин изумленно округляются глаза, а вот мама в восторге:

– Как это мило!

– Просто замечательно, – подхватывает папа.

– Ага, Адель мне очень помогла, – киваю я.

Я собираюсь сказать, что провожу девочку домой (отличная возможность удрать и еще расспросить ее о Тома), но Адель спрашивает:

– Вы снимаете кино про призраков, n’est ce pas?

– Да, верно, – отвечает папа. – И как раз собираемся перебираться на следующее место. Видимо, оно будет последним.

Адель сияет. И, не успеваю я и слово вставить, как ни в чем не бывало заявляет:

– Кэссиди сказала, что я могу пойти с вами.

Не говорила я ничего подобного!

– Конечно, – весело соглашается мама. – А твои родители не будут против?

Адель пожимает плечами.

– Маме все равно, куда я иду, если я обещаю вести себя осторожно.

Вот повезло, думаю я.

– Ну, – папа указывает на остров, где на фоне неба возвышается огромный собор. – Нам остались только съемки в Нотр-Дам.

– C’est cool![13] – восклицает Адель.

Как только родители уходят вперед, я поворачиваюсь к Адель.

– Когда это я говорила, что ты можешь пойти?

Она спокойно пожимает плечами.

– Да ладно, но сейчас лето. Делать нечего, дома скучно. А это куда интереснее, чем смотреть телек. И вообще, ты мне должна. Я же тебе помогла.

– Ну да, – киваю я. – Слушай, спасибо, конечно, за фото, но это небезопасно, а тебе пора домой.

– Я могу еще больше тебе помочь, – упрямится она. – Я говорю по-французски и могу пролезть в узкие щели…

– Адель…

– И вообще, это мой родственник, а не твой.

– Девочки! – зовет мама. – Вы идете?

Адель улыбается и вприпрыжку бежит догонять.

Вот как-то так. Я совершенно неожиданно обзавелась тенью.

Мы петляем по улицам, а впереди маячат две башни собора Парижской Богоматери.

На ходу я снова просматриваю старые фотографии, пытаясь найти какие-то зацепки. Вот та, на которой оба брата вместе. Оба улыбаются, и Ришар вроде бы приглаживает рукой хохолок на кудлатой голове Тома. Раньше я рассматривала Тома, но сейчас не могу оторваться от Ришара. Его волосы светлее, чем у брата, и убраны под кепку, лицо более худое, даже угловатое, но главное – меня притягивают его глаза. Они у него такие счастливые, светлые – и они кого-то мне напоминают.