Взбалмошная девчонка - Лэйси Дансер

— Так ты передумала! — воскликнул Страйкер, догадавшись о ее решении по огоньку в глазах. Он рассмеялся — не торжествующе, а просто радостно, и, положив Темпест к себе на колени, стянул с нее купальник и замер, любуясь стройным телом.

Темпест раскинулась у него на руках, нежась под лучами тропического солнца. Подняв глаза, она улыбнулась Страйкеру.

— Ты, кажется, хотел поплавать? — прошептала она.

— Я передумал.

— Ну вот еще!

Страйкер сжал ее сосок, и Темпест, застонав от наслаждения, выгнулась навстречу его умелым пальцам.

— Все еще хочешь купаться? — спросил он.

— Да, черт возьми! — отрезала Темпест и в свою очередь запустила руку ему под плавки. Страйкер учащенно задышал, и эта очевидная реакция доставила Темпест ни с чем не сравнимое наслаждение. — Ты, дорогой мой, становишься слишком требовательным. Мне это не нравится.

Шутливо оттолкнув ее прочь, Страйкер во мгновение ока сбросил плавки, подхватил жену на руки и понес к воде.

— Играть с женщиной по имени Темпест опаснее, чем с огнем!

Темпест прикусила зубами его плечо.

— Слишком поздно ты это понял! — хрипло прошептала она — и в следующее мгновение они погрузились в прозрачную воду.

Юридическая фирма «Битл, Тодд и Мерчант» пользовалась известностью далеко за пределами Ричмонда. Конечно, в городе было немало других адвокатских контор; многие из них вели более широкий круг дел, но только «Б., Т. и М.» обладали столь важной для юристов безупречной репутацией. Все трое — люди старой закалки, основательные и надежные, которые дорожат своим честным именем и берутся за дела лишь со строгим разбором. Неудивительно, что в числе их клиентов были представители самых известных семей с солидным капиталом. Одним из их клиентов и была старшая миссис Темпест Уитни-Кинг, умершая четыре года назад. Эта достойная леди доставила адвокатам немало хлопот много лет назад, когда на следующий же день после гибели супруга решила вернуть себе девичью фамилию. В то время об этом ходило немало разговоров… Но еще больше слухов вызвало ее завещание.

Мистер Мерчант, ровесник Темпест-старшей, сидел за внушительным столом в своем кабинете и, хмурясь, изучал пришедшее ему по почте официальное извещение. Темпест-младшая вышла замуж: наконец-то, а то ее родители совсем потеряли надежду! Само по себе замужество эксцентричной девицы не могло бы повергнуть адвоката в столь глубокую задумчивость. Вот имя мужа — другое дело! Это имя преследовало мистера Мерчанта, как кошмар, уже четыре года и три месяца — с того самого дня, когда Темпест-старшая подняла его с постели среди ночи, чтобы изменить свое завещание. Мерчанту не нужно было перечитывать завещание: он помнил текст наизусть.

Адвокат снял телефонную трубку и набрал номер Артура Кинга. Через десять минут, хмурясь еще сильнее, он закончил разговор и невидящим взглядом уставился в окно. Никогда мистер Мерчант не позволял себе богохульствовать: но в этот миг с губ его слетело нечто похожее на «черт побери!». Новобрачные проводят медовый месяц на каком-то острове в Карибском море, и связаться с ними невозможно. Возвращаются через два дня. Мерчант соединился с секретаршей и отдал ей странное распоряжение:

— Пожалуйста, позвоните в аэропорт и закажите на двадцатое число билет до Хаустона. И номер в приличном местном отеле.

Сидя рядом с мужем в роскошном лимузине, присланном в аэропорт отцом, Темпест задумчиво смотрела в окно. Нельзя сказать, чтобы она с нетерпением ждала встречи с родными. Во время ее болезни у родителей хватило такта не обсуждать ее приключения в Центральной Америке и скоропалительное замужество. Но Темпест понимала, что рано или поздно они заговорят. К тому же шофер, старый и доверенный слуга Уитни-Кингов, дал ей понять, что семейство собралось в полном составе и ждет их со Страйкером для разговора.

— Вид у тебя, как будто ты едешь на собственную казнь, — заметил Страйкер, накрывая ее напряженно сжатый кулак своей рукой. — Ну-ка приободрись! Я буду рядом: обещаю, я не дам им разводить пустопорожние разговоры.

Темпест повернула голову; взгляд ее был невесел.

— Я привыкла к нотациям; но на этот раз не знаю, как это вынесу. Они наверняка скажут: «Ну, наконец-то ты совершила нечто разумное и достойное семьи Уитни-Кинг; жаль только, что свадьба произошла в твоем обычном стиле».

Страйкер не стал спорить: он понимал, что Темпест права. Именно это — и почти в тех же выражениях — он до отъезда слышал от Артура и других членов семьи. Но какой смысл теперь, когда все произошло именно так, а не иначе, снова и снова мусолить эту тему. Ничего нельзя изменить. Все, что он может сделать, — быть на стороне Темпест.

— Они тебя любят, а это главное.

— А я — их.

Темпест снова отвернулась, но Страйкер поймал ее за подбородок и заставил смотреть себе в глаза. Он не мог больше молчать о том, о чем догадывался много лет, а сейчас узнал точно.

— Ты чувствуешь свою вину из-за того, что не соответствуешь их ожиданиям, так ведь?

Темпест изумленно уставилась на него. Таких слов она ни от кого еще не слышала.

— Я вовсе не… — Но в этот миг Темпест поняла, что Страйкер прав. Именно это она и чувствует. Вину из-за того, что не может быть похожей на брата и сестру. Она никогда не следовала правилам — нов глубине души именно этого и желает больше всего на свете.

— Не знаю, — прошептала она. — Может быть, итак.

Страйкер обнял ее одной рукой и прижал к себе. Слезы показались у нее на глазах — теперь Темпест уже не стыдилась слез.

— Ты повзрослела, Темпест. Тебе больше не нужно бороться за свободу.

Темпест спрятала голову у него на груди. Незнакомые чувства обуревали ее — никогда прежде Темпест не думала, что в ее жизни возможна такая благодарность, такое доверие… такое счастье. Страйкер знает о ней больше, чем она сама, но никогда он не использовал это знание против нее. Он не пытается вести ее за руку, а хочет, чтобы она сама нашла свой путь. Может быть, это и есть супружество в самом точном и истинном смысле слова?

— Откуда ты все это знаешь?

— Не так уж трудно догадаться, радость моя: нужно всего лишь забыть о раздражении и немного подумать. Я ведь специалист по решению проблем, а ты, моя любовь, — самая сложная проблема из всех, какие мне когда-нибудь встречались. — Он поцеловал ее в губы, затем поцелуями смахнул слезы с глаз. — Какая тебе разница, что они о тебе думают? Ведь у тебя есть я, и я тебя люблю. Люблю такой, какая ты есть. Конечно, мне не всегда нравится то, что ты делаешь, и уж тем более не всегда я готов это молча сносить. Но вряд ли это повлияет на мою любовь. И тебе надо научиться быть взрослой. До каких пор ты будешь позволять родным управлять твоей жизнью? Всякий раз, когда они тобой недовольны, ты словно в отместку им выкидываешь новый номер, еще похлеще: вот, мол, вам! Это же чистое ребячество, а никакая не самостоятельность.