Заказуха - Олег Дудинцев

– Я вам верю. По всему видно, что вы человек порядочный, – обрадовался Кузякин. – Киллер у меня на даче во Всеволожске…

Субботин кивнул, достал лист бумаги и предложил ему изобразить схему расположения дачи, которую тот начертил несколькими взмахами карандаша и дал подробные разъяснения.

Накануне Скоков без каких-либо осложнений добрался до дачи Кузякина, проник в дом и, осмотревшись, улегся на кровать с прикрученной к спинке металлической биркой с инвентарным номером. Вечером он проснулся от пронизывающего все тело холода, но печь топить побоялся. При свете фонаря Скоков отыскал на кухне несколько проросших картофелин, пачку соли и банку рыбных консервов, из которых на электрической плитке приготовил себе похлебку. Все это время в голове его крутились невеселые мысли о будущем, однако оригинальные идеи в ней напрочь отсутствовали. Поэтому, наполнив желудок и взвалив на себя несколько одеял и матрацев, он вновь погрузился в спячку.

Проснувшись ранним утром, Скоков покинул берлогу и позавтракал остатками пищи. «Полдня пережду, а вечером на станцию выберусь», – решил он и, наткнувшись на потрепанный томик Чехова из серии «Библиотека школьника», устроился с ним у окна.

Начав с изучения детективов, Валентин за последние месяцы так пристрастился к чтению, что оторвался от понравившейся книги лишь около пяти вечера. По центральной улице Всеволожска, берущей свое начало от железнодорожной станции, мимо дома пошел народ, возвращавшийся из Питера. Прихватив сумку брата, Скоков накинул куртку с лежащей в кармане валютой, осторожно покинул дом и смешался с толпой.

В отделении московского «Рост-банка», расположенном рядом со станцией, он обменял на рубли стодолларовую купюру и купил в ларьке хлеб, колбасу, яйца и несколько пачек сигарет, а на почте телефонные жетоны. Через соседку он связался с женой, которая, взяв трубку, набросилась на него с расспросами:

– Мне милиция сказала, что тебя за убийства ищут! Это правда?!

– Надюша, это не телефонный разговор, – осадил ее Валентин. – Лучше скажи, ты все успела вынести?

– Ты что, совсем очумел?! – не останавливалась Надежда. – Хочешь нас всех в Сибирь отправить?!

– Ты все из квартиры вынесла? – не обращая внимания на ее упреки, настойчиво повторял Валентин.

– Да, все, все, – выдохшись, ответила Надежда. – Только Дзержинского забрали.

«Вот идиот, совсем о нем забыл. Для них это будет уликой», – мысленно обругал себя Скоков и уговорил жену обрисовать ему оперативную обстановку. В нескольких словах Надежда поведала ему о повальных обысках, допросах и аресте брата, у которого нашли скоковскую расписку.

– Прямых доказательств нет и никогда не будет, – успокоил ее супруг, – поэтому используй деньги так, как я говорил.

Пообещав регулярно звонить, Скоков повесил трубку и с тяжелым сердцем вышел на улицу. «Неужели придется сдаться? Тогда все насмарку. Деньги конфискуют, Ленкиной учебе конец». И Скоков поплелся обратно, успокаивая себя возможностью в любой момент добровольно отдаться правосудию.

Еще издали возле дома Кузякина он увидел большое скопление людей, расположившихся вдоль забора. В общем потоке, медленно текущем от станции, он осторожно приблизился к зрителям и скрылся за их спинами. То, что предстало его взору, заставило Скокова ужаснуться. С автоматами Калашникова в руках и масками на лицах по участку двигалась дюжина накачанных молодцев, на спинах он прочитал устрашающую надпись «ОМОН».

Минут через десять маневры между грядками прекратились и омоновцы облепили дом, блокировав дверь и окна, а зрители задержали дыхание в ожидании эффектной концовки.

– Кино, что ли, снимают? – спросила за спиной у Скокова старушка, и Валентин сиротливо поежился.

В этот момент старший, с капитанскими погонами на плечах, взглянул на часы и громко скомандовал, и тотчас под ударами прикладов посыпались оконные стекла кузякинской дачи, с треском пала входная дверь, и омоновцы с гортанными криками попрыгали внутрь дома. Некоторое время оттуда слышались грохот от падающей мебели, возгласы и отборный мат, а затем все разом стихло.

Скоков выбрался из толпы и заторопился на станцию.

Он не знал, что сумел ускользнуть от милиции в силу счастливого вмешательства в операцию начальника районного управления, приказавшего Субботину вызвать для задержания ОМОН. Субботин было заспорил, но полковник решил перестраховаться и возражений не принял.

Вот и стоял Субботин со своими сыщиками в отдалении от дома Кузякина, с тревогой наблюдая за слаженными действиями бойцов легендарного ОМОНа.

А Скоков по приезде в город перебрался на Московский вокзал и после изучения расписания выбрал поезд на Севастополь, отправлявшийся через сорок минут. «Морячки в обиду не дадут», – подумал он, вспомнив службу на флоте, и поспешил в кассу, где его ожидало разочарование – кассир потребовала паспорт. Скоков пошарил по карманам и вытащил пропуск на завод, но этот документ был ею отвергнут. С обреченным видом он отошел в сторону.

– Зря время терял. В кассе на «семерку» не бывает, – ввел его в курс дела подошедший к нему парень в кожанке и предложил собственные услуги. – Триста рублей сверху – и верхний плацкарт твой.

Скоков охотно согласился, и парень отвел его к окну, где водрузил на подоконник чемоданчик с портативной машинкой, в которую заправил бланк билета и одним пальцем отстучал на нем фамилию пассажира.

– Проводнику дашь полтинник, он тебя и без паспорта пустит. И на границе, если потребуют, сунешь несколько долларов…

Скоков рассчитался, поблагодарил его за ценный совет, и через двадцать минут скорый поезд номер семь помчал его к Черному морю, в славный своей историей и морскими традициями украинский город-герой Севастополь.

Когда состав в районе Харькова пересек российско-украинскую границу, Скоков несколько успокоился. Яркое, почти летнее солнце, голубое небо и мелькающие за окнами цветущие южные сады благотворно подействовали на его психику, издерганную за полгода, и представлялись сказочным миражом.

Во время очередной стоянки, осмелев окончательно, он покинул верхнюю полку, размял затекшие от непрерывного лежания конечности и выбрался на перрон, где купил вареной картошки с огурчиками и бутылку пива.

– Далеко едешь? – поинтересовался у него занимавший нижнюю полку худощавый подвижный старичок, назвавшийся Иосифом Андреевичем, когда Валентин расположился за столиком.

– В Севастополь.

– Так просто или по делу?

– Отдыхать. На заводе в отпуск отправили, – соврал Скоков. – Хочу на Черное море глянуть.

– А то давай ко мне, в Ялту. Я бы тебе за полцены летний сарайчик сдал, – предложил Иосиф Андреевич. – Мы с бабкой вдвоем остались. Дети разлетелись кто куда, младшая у вас в Питере, в книготорговом техникуме учится. От нее и еду.

– А где ваша Ялта находится? – не отрывая взгляда от окна, спросил Скоков.