Магия, зло и бриллиант. Чисто убийственная трилогия - Деби Глиори

— Фуу, Титус. Ццц. Плохой мальчик. — Пандора укоризненно помахала пальцем перед носом Титуса.

— Прошу тебя, перестань! Мне и самому стыдно за себя. Ты хоть представляешь, сколько такие машины стоят? Тысячи… сотни тысяч. Каким же болваном я стану…

— Шшш… Давай послушаем. У него к тебе немало претензий.

— Денег больше, чем мозгов, вот что такое этот мистер Борджиа. — Механик с отвращением посмотрел на стеклянный дом. — Ну да, денег, как грязи. Даже глазом не моргнул, когда ты ему сказал, сколько будет стоить новый двигатель. Для таких, как он, это копейки. А до чего толст! Говорю тебе, просто чудо, что машина выдерживает его вес. И знаешь, со всеми своими деньжищами, и этим неслабым домиком, и расфуфыренной женушкой на счастливчика он не похож. Говорю тебе, парень, и любой подтвердит, за деньги счастья не купишь…

Пандора ткнула Титуса локтем в бок и многозначительно подняла брови. Он проигнорировал ее выпад, сосредоточив все внимание на монологе человека в комбинезоне.

— Откуда я знаю? Держу ушки на макушке, вот откуда. Кой-чего слышал. С сестрами он уже много лет не разговаривает. Родителей выставил из семейного гнезда, снес их дом и заменил этим модерновым аквариумом… Зачем? Насколько я слышал, это как-то связано с тем, чтобы уничтожить чердак, где водятся пауки или что-то в этом роде… Что он делает? Да жует день-деньской, ряшку наедает. Жена его ненавидит. А теперь еще, после очередной попытки самоубийства, три раза в неделю ездит к психиатру… Не-а. Я бы с ним местами не поменялся даже за все деньги мира…

— Титус, — прошептала Пандора, — дай мне батарейки, а то они у тебе перегреются — лицо у тебя все горит.

Свекольный от стыда, вызванного информацией о своем будущем моральном ничтожестве, Титус вынул из-под мышек два крошечных кружочка и протянул их сестре.

Ффуп положила тяжелую голову на плечо Пандоры и застонала.

— Ну долго еще? Я уже вся залилась молоком…

Вставив батарейки на место, Пандора задвинула крышечку, проверила дисплей и, моля бога, чтобы получилось, вдавила тумблер.

Титус завопил, Ффуп заревела, и в ноздри всей компании внезапно ударил едкий запах.

— ВЫ ЧТО, ОСЛЕПЛИ? — завопил знакомый голос. — Разве обязательно вот так прыгать на меня? Неужели в Аргайле уже не осталось места, где грифон может спокойно облегчиться, не превращая это занятие в зрелищный вид спорта?

Рядом с ними в рододендронах, скорчившись, сидел Сэб. Пандора обратила внимание на то, что в одной лапе грифон держал рулон туалетной бумаги, а в другой — спортивную страницу местной газеты. Ффуп внезапно разразилась обличительной речью, отчего выражение негодования на морде Сэба сменилось смущением.

— В доме, знаешь ли, навалом туалетных комнат. — Вид у драконессы был самый высокомерный, насколько это было возможно в сложившейся ситуации, когда ее грудь сочилась молоком, словно дуршлаг. — И совершенно не обязательно какать в кустах, когда можно выбрать себе уборную по вкусу.

Затрудняясь сохранить невозмутимость над кучкой собственных дымящихся экскрементов, Сэб перешел в наступление:

— А ты думаешь, я не пытался? Ты думаешь, я дикий зверь какой-нибудь? Животное, которое только и умеет гадить в кустах? Я толкнулся было в туалет на первом этаже, но у Мари Бэн понос, и она аннексировала его. Сунулся в сортир для гостей, так оказалось, что один из них решил использовать унитаз в качестве огромного фарфорового котла. Я отправился было в апартаменты нашей хозяйки, но она торчит головой в унитазе; в детской уборная засорена застрявшим памперсом; семейный санузел занят Током, которому вздумалось принять пенную ванну; в душ на третьем этаже не войдешь из-за груды черных балахонов, которые сохнут на веревках, а ванная Лэтча используется в качестве хранилища лягушек…

— ХВАТИТ! — взмолилась Пандора, заткнула уши и бросилась в сторону дома.

— Нет, не хватит. Я буду защищать свои грифоньи права оправляться в кустах. Как я уже сказал…

Над головами у них затрещали ветки, и чья-то тень легла на собравшихся. Это был Нот, который пытался протиснуться сквозь завесу зеленых листьев. Мохнатое лицо йети сморщилось в подобие улыбки, когда он увидел Ффуп.

— Сходила б, покормила своего ребятенка, — посоветовал он, — у него скоро голова отвалится от крика… А что это за запах?

Стараясь дышать через рот, Ффуп бросилась прочь в поисках Нестора. Нот несколько раз втянул воздух, с каждым разом все громче.

— Мммм… — одобрительно промычал он.

— Нет, не надо. Не говори этого. Блаарггх… — Титус побледнел, как мел.

— Мняяямм. Что у нас на обед? Пахнет превосходно.

Титус стремглав вылетел из зарослей и побежал к дому, одной рукой зажимая рот, а другую прижимая к животу.

— Мммм-хммм? — Нот озадаченно уставился ему вслед. — Я что-то не так сказал?

Поглощенные своими занятиями студенты Института Высшей Магии, собравшиеся на поляне, пребывали в полном неведении относительно драмы, разыгравшейся в близлежащих кустах. Они были заняты тем, что по очереди повторяли заклинания, которые требовались им для сдачи практической части предстоящих годовых экзаменов. Каждый выбрал себе одно стандартное аттестационное задание из волшебной книги для второго курса и при помощи коллег пытался воплотить его в жизнь. Экзамены, маячившие на носу, заставили их предельно сконцентрировать усилия; не было ни праздной болтовни, ни саркастических замечаний, ни уморительных магических трюков, обычно вызывавших взрывы хохота. Все члены группы были необычайно прилежны и собранны; сейчас они, хмурясь, напряженно следили за Гекатой Бринстоун, которая сражалась с изумительно красивым, но дьявольски сложным заклинанием Floreat Aetherum.

Две ведьмы в группе отсутствовали: синьора Стрега-Борджиа, которая по совету миссис Маклахлан легла в постель, и Фьямма д’Инфер, добравшаяся до бутылочки джина, которую она припрятала в теплице на экстренный случай. С трудом проглотив изрядную дозу жгучей жидкости, Фьямма разглядывала сквозь мшистое стекло маленькие фигурки на поляне.

— Тупые придурки, — пробормотала она и сделала еще один большой глоток из бутылки, — идиоты со своими жалкими фокусами… — В раздражении она щелкнула пальцами перед ртом и, словно огнемет, испустила из горла язык пламени. Чтобы выплеснуть злобу, она направила пламя на древнюю виноградную лозу, обвивавшую заднюю стену теплицы. Если бы растение было наделено голосом, лоза издала бы крик смертельной боли. Удовлетворенная тем, что Стрега-Шлосс лишился винограда на многие годы, она вышла из теплицы и зашагала по брусчатке туда, где опрятный газон спускался к поляне. Воздух был насыщен ароматом цветов, в траве сонно жужжали пчелы. Фьямма с отвращением заметила, что Геката довольно удачно справилась с Floreat Aetherum, вызвав шквал восхищенных и одобрительных восклицаний.