Квадрат жизни. Грань первая. Путешествие - Дар Амурский

Однако, идется легко. Холмы напоминают неспокойное море, и радуют ноги плавными склонами. С гребня очередной земляной волны, украшенной голубоватыми травами, нашему взору предстает небольшая долина, с редкой порослью молодых деревьев и нитью ручья. Рядом с руслом просматривается долгожданная тропа, на горизонте выступают полупрозрачные горы, больше похожие на мираж.

Это больше походило на рутину или размеренную работу ремесленника, повторяющего заученное движение. Долго, мирно и немного скучно. Шествовать среди перелесков было интереснее, чем по степи, которая еще ждет нас впереди, но лес мне всегда нравился больше. В душе воцаряется покой от тропы под ногами, и отсутствия навязчивых проводников, с их насильственной помощью. Ваня молча теребит меня за рукав и указывает на следы путников. Все они направлены туда же, куда и мы. Тихо радуюсь маленькому успеху. Будь со мной моя лютня, сыграл бы целый альбом, столь вдохновенное настроение поселяется внутри, после давешних злоключений. Однако в этом походе у меня нет и не будет ни одного лишнего предмета или килограмма, ибо сил куда меньше, нежели выносливости и упёртости.

— Вроде весело, но как-то нудно, — замечает Ваня. — Ты бы спел что ли, а то у меня ни одной строки в голове нет.

— Ты точно мысли читать научился, — у меня вырывается искренний смешок. — Нет, мои песни на ходу не поются. А насчет занудства, по своему опыту знаю, что на вечернем привале, память об этом однообразном пути сожмется в точку, как бы исчезнет. Также сокращаются числа в дробях. Все кратное или похожее растворяется, оставляя сухой остаток.

— Как-то стремно. Такие пространные мысли на меня грусть нагоняют. Непонятная это штука — стихия времени.

— Его не столько понимать надо, сколько подружиться, дабы не огорчаться от смены скоростей, и других его причуд. Просто радоваться всегда надо, в любых обстоятельствах, и у меня когда-то получалось. Тогда все нипочём. Кстати, кто тебе сказал о моих вокальных способностях? Вроде при тебе не пел ни разу.

— Никто не сказал. Просто ляпнул не думая, что в голову первое взбрело, — отвечает приятель, а у меня уже разыгрывается паранойя, ибо подозреваю следящую систему в нашептывании мыслей.

Видимо нам удалось подружиться со временем в этот день, и сохранить добрые отношения на следующие сутки. Даже наваждения во сне меня с Ваней не тревожили, а благоприятная погода позволила преодолеть немыслимое для обычных путников расстояние. Вечером же нам открылась гладь степи такая пустынная, что будь на моем месте художник, обязательно подрисовал бы в углу караван или табун лошадей. Мы не стали покидать равнину, с ее частыми перелесками, на деле оказавшейся подобием плоскогорья, ибо к степи следовало спускаться по крутому косогору. Близко сдружиться и познать внутренний мир друг друга нам пока не удалось, но больше у меня не было сомнений в благонадежности своего спутника. Хоть и зарекся идти с кем-либо, но разойтись в разные стороны без повода с бесхитростным Ваней кажется теперь неразумным.

Аскет

На рассветном марше нового дня, мои ноги отчаянно жалуются на ходьбу по бездорожью. Косогор мы одолеваем на одном дыхании, сбежав вниз, как малые дети, тем самым окончательно привожу мышцы в состояние шока. Видимо, непринужденная болтовня с Ваней вернула мне толику малолетней безмятежности, вот и сорвалось. Радуюсь, что обходить контрольные точки не пришлось, за отсутствием таковых. Еды вдоволь, нет врагов, и даже погода на нашей стороне. Не на что жаловаться, лишь бы не расслабиться. Так мне думается, пока мы плывем над волнами ковыли, растущей на краю степи. Ванёк точно вернулся в младенчество, если вспомнить, чего стоило вытащить его из сладких объятий Морфея. Мой приятель, в мирных условиях, оказался знатным любителем спать подольше. Только моя сила воли и заботливая безжалостность позволяет не терять темп.

Завтрак мы устроили спустя добрых три часа ходьбы, на причудливой каменистой полянке, поросшей чабрецом, которую окружает трепещущая на ветру ковыль. Утомленный Ваня обращается ко мне:

— Когда уже на большую дорогу свернем? Мы же видели вчера со склона, чуть южнее. Здесь, конечно, ровно, не поспоришь, но эти мелкие кочки мне такой массаж делают, хоть на стену лезь. И не важно, что в степи нет стен. А в горы без тропы и не думай соваться. Неужели ты до сих пор хочешь избегать большие стоянки? Мне бы прикупить кое-чего надо. — Ванёк еще несколько раз гремит ложкой по тарелке, подчищая остатки и добавляет жуя. — Все время прятаться не получится.

— Самому надоело ноги мучать, просто потерпи еще немного. Рано или поздно пересечём общий маршрут. Насчет лагерей же, мне думается Синие, Красные и прочая палитра жаждущих власти, далеко не забираются, а кормятся, где народа больше. Поэтому можно аккуратно проверить, случись на нашем пути лагерь, не бывает же абсолютного контроля, — договорив, смущаюсь, поняв, что просто сам себя убеждаю.

Простор степи захватывает дух и кружит голову. Кажется, что купол небес расширился и поднялся ввысь, нависая своей громадой над океаном диких трав. С удовольствием свободно вышагиваю вперед, не глядя под ноги, как это часто приходится делать в лесу. При подобном занятии окружающий мир словно бы пропадает, и только ждешь окончания мучений. Зато здесь, милое дело. А острые холмики, величиной со сливу, кончились сами собой, вместе с морем ковыли. Вскоре, без суеты мы выходим на столь желанную дорогу. На память приходит одна странность, замеченная на карте, еще в первый день. Нарушается незыблемое правило. Далеко не все дороги ведут в «Рим», а в нашем случае к Вершине. Мне стало страшно ошибиться, несмотря на отсутствие явных тупиков и ловушек в обозримом пространстве, хотя пока что путь один и прямой.

— Слушай, а мы-то здесь не одни. Глянь, человек идет. Шустро у него получается, — с легкой завистью говорит Ваня, указывая рукой в сторону. — Уже давно точку вдали заметил, только понять не мог, что это.

Смотрю в указанную сторону, приподнимая край шляпы. Различаю фигуру человека, и отвечаю:

— Одиночка. Вреда не причинит, как и благие порядки наводить не станет. Он точно не из «этих», — поманив Ванька за собой, говорю, — Пойдем пока, он с такой скоростью все равно нас нагонит.

Мы продолжаем свой поход в обычном темпе. Горный хребет становится чуть ближе, и безмолвно намекает всеми своими складками, гребнями и откосами о предстоящем развлечении для себя, и испытании для нас. Спустя пять минут созерцания каменного аттракциона, путник наконец, равняется с нами. На обгоне он поворачивается задом наперед, продолжая движение, легко кланяется головой, совершая символический жест руками. Мы невольно повторяем