Естественная история воображаемого. Страна навозников и другие путешествия - Пьер Бетанкур

Моргающее солнце

Такое впечатление, что их солнце снабжено своего рода веком, что поднимается и смежается каждую четверть секунды. Первая забота жителей, когда они просыпаются, — подстроить собственные глаза под мигание дневного светила. Стоит их открыть невпопад, когда звезда зажмурилась, и весь день проведешь впотьмах. Но случается и так, что солнце ни с того ни с сего вдруг смежает веки и над всей землей воцаряется темнота. И жрецы рассыпаются тогда в молитвах и каждениях, покамест благоверные устраивают процессии, вознося хвалебные и покаянные гимны, и даже разжигают костры, дабы пробудить свой пыл, когда под общие рукоплескания вновь появляется свет. Эти сбои привносят в их жизнь много неожиданного, но при этом развивают и страхи перед ночью, которая может длиться вечно. Невольно призадумываешься, не собирается ли сие слишком старое солнце окончательно погрузиться в сон.

Броский придаток

Эволюция заселила их планету весьма близкими к нашим видами. Тем не менее, как я уже сообщал, змеевидные у них неизвестны, и та жуткая наследственность, что лежит, как говорят, у истоков всех наших изъянов, их, по-видимому, не затронула. Напротив, их женщины сохранили куда более млекопитающий облик, нежели наши: мало того что на груди у них красуются три пары грудей, расположенных в аккурат друг под другом, их позвоночник заканчивается вдобавок хвостом, и они могут им вилять или же производить сотню других, более тонких движений, которые способны не на шутку раззадорить мужчин. Бывает и так, что в гневе, по своей вспыльчивости, они отвешивают им удар. Если столь хлесткое посрамление происходит публично, мужчина наматывает его себе на ус, но не заставляет повторять дважды: украдкой, пока жена спит, он коротит ей хвост.

Пытка для модельеров

Впрочем, для наших модельеров хвосты эти стали бы, с учетом ограниченности времени, обычно уделяемого представлению их коллекций, настоящей головоломкой — не только с технической точки зрения, при производстве готового платья, в которое бы он легко проходил, но и в плане эстетическом, настолько сей неуместный вызов ускользающей от любых ограничений дикой природы показался бы им отказом от изощренных законов искусства, кичившегося тем, что вручило женщине ее верительные грамоты. Как бы там ни было, в гостиной женщина, которая может воспользоваться своим хвостом в качестве веера или мухобойки и подчеркнуть резким движением непринужденность или раздражение, начинает придавать ему определенную изысканность, и та наособицу вносит свою лепту в обаяние ее личности. Это не столько украшение, скорее выдающий ее член. Юной девой, она опоясывает его кончик лентой, украшение, которое она должна снять, как только потеряет девственность. Именно этот бант она и отдает в знак признательности своему первому любовнику.

Райские ограничения

Их верования весьма и весьма непритязательны. Разграничение между бренным телом и бессмертной душой, которое попытались ввести наши миссионеры, вызвало у них смех. Имеется ли эта самая душа у женщин, наделенных хвостом наравне со своими песиками и кошечками? «Нет, — ответствовали миссионеры. — Душа есть только у мужчин». — «Но в таком случае, — возражали туземцы, — в раю нет женщин?» — «Нет, — вещали миссионеры, — плодиться и размножаться там запрещено, и мужчины будут одновременно мужчинами спереди и женщинами сзади, что снимет все вопросы». Такой образ действия был им неведом, они упрашивали миссионеров посвятить в него, чтобы, когда наступит великий день, быть наготове. Но те отказывались, под предлогом, что рай наступит отнюдь не завтра и мы должны еще долго мириться с многовидными затруднениями, вытекающими из разделения полов, дабы заслужить туда доступ.

Женский орган

Речь — достояние прекрасного пола. Только женщины, чья глотка расположена ниже уровня рта, способны модулировать все звуки. Мужчины, у которых этот орган открывается позади рта и не перемещается, пока они растут, издают хриплые, нечленораздельные, способные напугать крики. Но как раз страх и очаровывает женщин, когда мужчины набрасываются на них с поднимающимися из глубины веков воплями, вводит их в транс, а порой ввергает в панику. Так что мужчинам, чтобы дойти до конца, приходится их, нажимая рукой на горло, слегка придушить.

Таинства письма

Книги, однако же, компенсируя тем самым свою фонетическую неполноценность, пишут почти исключительно мужчины. Впрочем, они используют слова в таких смыслах, которых женщины не понимают, а знаки письменности хранятся в секрете, известны только им и передаются от отца к сыну путем инициации. Женщина, если вдруг научилась читать, испытывает такое мучительное головокружение, что может потерять рассудок и даже умереть. Из этого двоякого положения дел — женщины, которые не умеют читать, и мужчины, которые не способны говорить, — проистекает целый набор недоразумений, о которых мы со своей колокольни можем разве что догадываться.

Культура лечит

Свои книги, простые рулоны бумаги, выделанной на основе паучьей слюны, они печатают невидимыми чернилами, их можно прочесть только ночью, пройдясь по листу эмульсией, от которой чернила начинают фосфоресцировать, но их свет вскоре меркнет. Надо либо заново покрыть текст эмульсией, либо призвать на помощь память — и лучше продолжать начатое, ибо надолго сего продукта не напасешься. Его продают в аптеках, причем по рецепту, что заметно ограничивает тиражи книг. Хорошо идут, впрочем, «только те, чье слово лечит». Так можно излечить от страха, от голода, от возраста, от других, даже от Бога. Никогда не зная, какая именно книга на вас подействует. Что гарантирует успех им всем.

Книги у них продаются и в катышках, расправив их, следует состыковать строки друг с другом; самые фанатичные их пережевывают, прожорливые — глотают.

Относительность времени

Их планета, будучи меньше нашей, обращается вокруг оси куда быстрее, за двенадцать часов. День, таким образом, составляет половину нашего, и жизнь одним махом оказывается продлена вдвое. Благодаря этим более частым сменам дня и ночи никогда не устаешь. Едят всего один раз, в середине дня[1], я говорю о тех, кто живет среди себе подобных, но по большей часта они кочуют и, полагаясь на щедроты природы, расточающей всевозможные плоды и фрукты, едят почти непрерывно. Их ученые долгое время пытались еще более ускорить это вращательное движение, чтобы дни и ночи укладывались в четыре часа. Интересно, не сближает ли это притязание их ученых с нашими, ибо очевидно, что изменить ход мироздания пытаются только те, кто не смог сдвинуть его с места.

Жилые клубки

После столетий катастроф, вместо того чтобы приналечь и возвести не слишком отличающиеся от наших прочные дома на сваях, они в конце концов разродились серией домов в виде клубков: костяной костяк, покрытый шелковой нитью разнообразных цветов. У каждой страны свой цвет — излишняя, впрочем, предосторожность, поскольку подвижки их земной коры беспрестанно приводят эти шары в движение и смешивают их, как пузырьки. В один день просыпаешься на озере, на другой — среди такого нагромождения шаров, что берет оторопь: не застрять бы здесь в заточении на всю оставшуюся жизнь. Однодневные города, которые очередное земледвижение пускает в путь и вскоре рассеивает по всем концам планеты. Говорят друг другу: «добрый день», «до свидания», — а поле настолько просторно, что можно никогда больше не увидеться. Одна техническая деталь: каждый дом снабжен двойной покрышкой с гироскопическим вращением, что позволяет его обитателям сохранять устойчивость, даже когда он катится, а это бывает не так уж редко. Но многие отключают гироскоп, пристегиваются ремнями и катятся вместе с шаром. Что их возбуждает. (Промышленнику, в поисках рабочих рук, только и надо, что заготовить ямы, в которые попадутся перекатные шары.)