Мой талисман - Татьяна Романова

– Конечно, для мужчины это не много, – с сомнением подтвердила графиня, – но вы совсем еще девочки. Мне казалось, что вам нужны двадцатилетние кавалеры.

– Ты так говоришь из-за Мари, – обиделась на нее дочь, – только потому, что жених Мари совсем молодой, ты хочешь, чтобы и я искала такого же.

– Во-первых, ему уже двадцать пять лет, а во-вторых, я вообще не хочу, чтобы ты искала себе жениха, по крайней мере, пока я в отъезде, – развела руками графиня. – С чего ты вообще взяла, что я собираюсь выдавать тебя замуж? Только не тебя.

– Но почему? – изумилась Натали, – почему Маше можно, а мне нельзя?

– Она старше почти на два года, – вздохнула графиня. – И как я останусь совсем одна, если вы обе меня покинете?

Натали растерянно посмотрела на подругу, не зная, что сказать. Поняв, что сейчас, продолжая упорствовать, можно все испортить, Ольга чуть заметно кивнула подруге и начала прощаться.

«Придется серьезно помочь судьбе, – подумала она, – иначе моей Натали никогда не выйти замуж. Но это будет нелегко, боюсь, что только чудо сможет убедить графиню Софи, что дочь тоже имеет право на счастье».

Пока она ехала домой, девушка думала только о счастье подруги, но так и не придумала, как повлиять на графиню Софи. Оставалось положиться на судьбу, ну, при этом, конечно, следовало судьбе помогать – соображать побыстрее и использовать малейшую возможность, чтобы помочь Натали.

«Ну вот и проверим, какая я везучая, – подумала девушка, – и как я смогу помочь Натали и Никите».

От дома графини Белозеровой до дома Лавалей на Английской набережной можно было дойти пешком за несколько минут, но поскольку об этом не могло быть и речи, София Ивановна, чтобы оправдать поездку в экипаже, легко согласилась на просьбу дочери заехать сначала к Черкасским. Натали так хотела приехать на бал вместе с княжной Ольгой, и мать, решив, что дочь боится первого выхода в свет, пошла ей навстречу.

«Заодно посмотрю, где будет жить девочка во время моего отсутствия, – решила она. – Черкасские, конечно, знатны и богаты, но материнский глаз отметит все».

Оглядев в последний раз наряд своей дочки, графиня порадовалась тому, какой очаровательной выросла малышка. Миниатюрная и изящная, Натали была как две капли воды похожа на свою бабушку Марию Курскую. Те же огромные голубые глаза, золотые локоны и изумительная, белая как молоко кожа с нежным румянцем блондинки. Дочка походила на тонкую драгоценную фарфоровую статуэтку и была так же нежна душой.

«Как можно отдать эту райскую птичку мужчине, – с огорчением подумала мать, – она так нежна, что разбить ей сердце можно даже равнодушным словом. Там, где нет любви, она завянет. А кто будет любить ее так, как люблю я? Мне достаточно того, чтобы она просто была рядом».

Графиня проследила, как горничная осторожно накинула газовый шарф на головку ее дочери, а потом аккуратно положила на плечи девушки голубой бархатный плащ, подбитый мягким соболиным мехом. Плащ София Ивановна купила сегодня в новом магазине мадам де Гримон на Невском проспекте, и хотя отдала за него целое состояние, считала, что этим немного смягчит им обеим горечь расставания. Она не ошиблась в выборе – ее Натали была неотразима.

– Ты будешь самой красивой девушкой на сегодняшнем балу, – пообещала она дочке, – я в этом совершенно уверена.

– Ольга красивее меня, – беззаботно, без всякого сожаления ответила Натали. – Я, наверное, очень хорошенькая, а она – красавица.

– Ты не права, просто Ольга сразу бросается в глаза: темные волосы, светлые глаза, высокий рост, – не согласилась с ней мать, – но ты такая изящная и нежная, как бутон белой розы.

– Мама, ты, наверное, видишь только то, что хочешь видеть, – засмеялась Натали, – но если мы не прекратим спорить, Черкасские уедут без нас.

– Хорошо, выходим, – улыбнулась своей красавице мать, – поедем, посмотрим, где ты будешь жить.

Особняк на Миллионной улице оправдал ожидания графини Софи. Огромный трехэтажный дом с богатой лепниной и белыми мраморными полуколоннами на втором и третьем этажах впечатлял размерами и величественной красотой. Почтительный лакей распахнул дверь, сбежав по ступеням, помог женщинам выйти из кареты и проводил в высокий вестибюль с полукруглой мраморной лестницей. У подножия лестницы стояли князь Алексей с женой, но Ольги еще не было.

– Графиня, мы очень рады вас видеть, – любезно улыбнулся Черкасский, – Ольга сейчас спустится.

– Может быть, вы хотите посмотреть комнату, где будет жить ваша дочь? – предложила княгиня. – Алексей с девочками может подождать нас здесь, а мы поднимемся на второй этаж.

– Была бы вам очень признательна, – с готовностью согласилась София Ивановна.

Катя взяла ее под руку и повела вверх по лестнице. На площадке второго этажа они повернули в правое крыло дома и тут же столкнулись с княжной Ольгой. Девушка была не просто яркой, она была удивительно хороша. Белое газовое платье на атласном чехле казалось совсем простым. Ни одного украшения, ни ленты, и вышивки, ни кружев, только фрейлинский шифр на голубом банте у левого плеча. Но украшений и не требовалось. Эта белоснежная простота, как рама на картине, придала законченность облику Ольги. Ее лицо цвело яркими красками: белая, как лепесток камелии, кожа, темные блестящие волосы, серые глаза с голубоватыми белками, особенно яркие и блестящие в черных ресницах, ярко-розовый рот с полукруглой нижней губой – были броскими, сразу приковывали взгляд. Высокая тонкая фигура княжны была безупречна, а обнаженные плечи и руки в высоких белых перчатках своей формой напоминали работу прекрасного скульптора.

«Натали права: Ольга – красавица, скорее всего, именно она станет самой красивой девушкой этого сезона, – ревниво подумала графиня, но тут же нашла себе утешение. – Ну и пусть, моей Натали пока замуж не выходить, а рядом с такой красавицей у нее выбор будет больше. На Ольгу слетятся все, но рука у нее только одна».

Княжна поздоровалась с женщинами, выслушала распоряжение невестки и, кивнув в знак согласия, отправилась вниз, а Катя повела свою гостью в конец коридора.

– Вот комната Натали, следующая по коридору – дверь Ольги, девушки будут жить рядом, им так будет веселее, – объяснила Катя, – наши с Алексом апартаменты – около лестницы, так что будем сторожить их покой. Детские у нас – на третьем этаже, дети им не помешают.

Она отворила дверь в большую комнату с белой, украшенной позолотой мебелью, кремовыми стенами и розоватым обюссонским ковром. Графине сразу понравились и комната, и обстановка, она оценила французский туалет с большим овальным зеркалом, золотистые шелковые гардины на двух больших окнах, такого же шелка покрывало и балдахин на кровати. Все было красиво и удобно. Катя показала ей большую гардеробную.

– Если вы хотите, чтобы горничная Натали спала здесь, то можно принести сюда складную кровать, обычно у нас слуги живут отдельно, но здесь слово за вами, – сказала она.