Благие намерения - Кейти МакАлистер

– Ты отрываешь меня от дела только для того, чтобы спросить, рисую ли я? – Ноубл, прищурившись, взглянул на жену.

– О нет, на самом деле я пришла сообщить, что собираюсь навестить свою кузину Шарлотту, но не могла не обратить внимания на кисть у тебя в руке. – Джиллиан вошла в комнату и плотно закрыла за собой дверь. Ноубл выглядел скорее озадаченным, чем рассерженным, и это несколько успокоило Джиллиан. – Ты занимаешься рисованием? Но я не вижу ни мольберта, ни холстов, ни картин. Довольно странно видеть тебя здесь с кистью.

Джиллиан замолчала, чтобы перевести дыхание, надеясь, что Ноубл не обратит внимания на ее бессвязную болтовню. Слегка нахмурившись, Ноубл аккуратно положил на стол письмо и кисть, встал и подошел к ней.

– К чему вся эта бессвязная чушь?

Подойдя почти вплотную, Ноубл пристально посмотрел ей в лицо, и Джиллиан ощутила, как у нее в груди запылал огонь. «На самом деле это несправедливо, что он возбуждает меня одним только взглядом, – подумала Джиллиан. – И о чем только я думала, выходя замуж за этого красавчика? Как можно было ожидать спокойной жизни, если он постоянно рядом?» В присутствии Ноубла руки у Джиллиан немели, а колени подкашивались от слабости. А когда он смотрел на нее так, как сейчас, она начинала задыхаться, и ее желудок сводило судорогой от остававшегося у Ноубла на подбородке и щеках пьянящего запаха мыла для бритья.

– О Ноубл! – Вздохнув, она бросилась к мужу. Он на мгновение подался назад, удивленный ее неожиданным порывом, но быстро обрел равновесие и ответил на ее ласки, которые она больше не могла сдерживать. Этот несчастный человек в ней нуждался, и она просто обязана дать понять, насколько необходима ему. Джиллиан прикусила ему мочку уха и нежно потянула ее зубами, а он привлек жену к себе. – Примите мои извинения за то, что прервала ваши занятия, милорд, – задыхаясь, произнесла она и слегка повернула голову, чтобы губами встретить его губы.

– В извинениях нет необходимости, – проворчал он и завладел ее губами.

Она застонала и почувствовала, что ноги ее не держат. И, о чудо из чудес, Ноубл тоже пошатнулся, и они оба оказались на полу. Джиллиан не думала ни о чем, кроме внезапного желания, охватившего ее тело.

– Нет, правда, я должна извиниться, – бормотала она, пока он прокладывал поцелуями горячую влажную дорожку на ее шее. «Черт, зачем он так затягивает свой платок?» – Джиллиан, чуть не плача от отчаяния, старалась развязать платок, дергала и тянула его, пока узел не ослаб и она не смогла добраться до шеи мужа.

Ноубл, продолжая ее целовать, уже прикидывал, удастся ли ему спустить платье или придется его разорвать, потому что в любом случае он был намерен добраться до ее обнаженной соблазнительной груди.

– Оставь свои извинения. Мне нравится, когда ты отрываешь меня от дел, как только почувствуешь потребность во мне.

– Это величайшая щедрость с вашей стороны, милорд… – Голос Джиллиан взлетел на небывалую высоту, когда губы Ноубла сомкнулись вокруг ее соска со страстью, огнем опалившей все ее тело.

– Вовсе нет, – выдохнул Ноубл, спустив платье Джиллиан до талии, так что обнажилась вся грудь.

Осторожно зажав зубами маленький бугорок соска, он слегка потянул его, а Джиллиан выгнула спину и запрокинула голову. Ноубл с истинно мужским самодовольством подумал о том, как легко ее возбудить, но эта мысль мгновенно улетучилась, когда руки жены скользнули ему под рубашку. Джиллиан, опрокинув его на спину, уселась на него верхом и, расстегнув ему рубашку, наклонилась и обвела языком его сосок. Ноубл видел только ее груди, дразняще раскачивавшиеся перед ним, и не мог думать ни о чем, кроме них.

– Ты хотела поговорить со мной о Нике? – прошептал Ноубл, поднимая платье Джиллиан и лаская ее гладкие бедра. Он обнаружил, что ее ноги длиннее, чем ему помнилось, и шелковистее, гораздо шелковистее.

– Я хотела тебе сказать, что ему нравится… о, мой Бог! Да, ему нравится… нравится… ах… Лондон! Да, Лондон! – выкрикнула Джиллиан. Скользнув вниз, она коснулась языком пупка Ноубла и протянула руку к пуговицам на его бриджах из оленьей кожи. Он, замерев, задержал дыхание, ощущая ее легкие прикосновения, пока она медленно выпускала на волю его плоть. – Ой! – испуганно пискнула Джиллиан, когда последняя пуговица оторвалась и отлетела на другой конец комнаты.

Очень обрадовавшись, что Ноубл так же возбужден, как и она, Джиллиан протянула руки к его драгоценной плоти, но вдруг оказалась лежащей на спине. Ноубл языком пересчитывал ей зубы – во всяком случае, Джиллиан решила, что он делал именно это, – и позволила ему погулять по ее рту, а потом крепко прижалась к мужу, когда он пробрался в заветное тайное местечко, ожившее только под его прикосновениями.

– Это хорошо, – пробормотал он и снова взглянул на двух близнецов, требовавших внимания к себе.

– О да, конечно, хорошо, милорд, – пропищала Джиллиан и притянула Ноубла еще ближе. – Очень, очень хорошо.

– Я имел в виду, хорошо, что Нику нравится Лондон. – Хмыкнув, Ноубл избавился от одежды и, погладив Джиллиан по бедрам, начал целовать их.

– О да, конечно.

Ее мысли разлетелись, как семена одуванчика в бурю: «Он собирается… делать то, что прошлой ночью? О Боже, он именно это сейчас сделает!» Она вцепилась в ковер – и почувствовала, как ее спина выгибается навстречу горячему дыханию, обжегшему ее лоно.

– Он сказал мне, что ему здесь очень нравится, и я хотела, чтобы ты знал… знал… О, святые небеса, не останавливайся, Ноубл!

Он не остановился. Не остановился, пока она не задрожала под ним и, запустив пальцы ему в волосы, не стала снова и снова выкрикивать его имя, когда он поднял ее на неведомую ей прежде высоту. Потом Ноубл приподнялся и посмотрел в ее пылающее лицо и полные страсти изумрудные глаза. Последней отчетливой мыслью, мелькнувшей у Ноубла перед тем, как погрузиться в сладостное небытие, была отчаянная надежда, что никому из слуг в эту минуту не понадобится открыть дверь. Он знал, что не сможет остановиться, даже если вся армия слуг явится на него посмотреть.

Ноубл лежал на боку лицом к Джиллиан и крепко обнимал ее.

Они оба мерно дышали, и она была уверена, что их сердца тоже бьются в унисон. Джиллиан, пресыщенная, сонная, более счастливая, чем когда-либо, приподняла голову с плеча мужа и пальцем провела по его носу вниз от переносицы. Ее очень удивляло, что с каждым разом, когда Ноубл занимался с ней любовью, она все меньше и меньше чувствовала себя отдельным существом и все больше ощущала себя единым целым с Ноублом. «Возможно, он тоже чувствует себя частью меня?» – задала она себе вопрос, надеясь, что так и есть: она мечтала, чтобы Ноубл отдал ей свое сердце, как она отдала ему свое. Вздохнув, Джиллиан спросила себя, знает ли он, что она отдала ему самое ценное свое достояние.

– Знаю, – сказал Ноубл с мрачным, непроницаемым видом и, прижав ее к себе, уткнулся подбородком ей в макушку. – Я сберегу его, дорогая.