Солдат Красной империи. Гуру из Смерша - Анатолий Терещенко

* * *

Со слов Леонида Георгиевича Иванова, на подступах к Берлину были спущены директивы и приказы вышестоящего командования войсками. В них было требование лояльно относиться к мирному населению, строго пресекать грабежи и изнасилования. И эти требования в основном выполнялись.

Есть смысл дать слово военному историку, президенту Академии военных наук, участнику Великой Отечественной войны генералу армии Махмуту Гарееву:

«Конечно, проявления жестокости, в том числе и сексуальной, случались. Их просто не могло не быть после того, что фашисты натворили на нашей земле. Но такие случаи решительно пресекались и карались. И они не стали массовыми.

Ведь как только мы занимали населенный пункт, там сразу создавалась комендатура. Она обеспечивала местное население продовольствием, медицинским обслуживанием. Порядок контролировала комендантская патрульная служба. Лично я участвовал в освобождении Восточной Пруссии. Говорю как на духу: о сексуальном насилии тогда даже не слышал».

Но прошло время, и после развала СССР надо было добивать его правопреемницу Россию. Так, в 2002 году тему насилия советских солдат в Германии поднял английский писатель-русофоб Энтони Бивор в книге «Падение Берлина. 1945». Он договорился до того, что советские солдаты изнасиловали два миллиона немок: «Русские солдаты насиловали всех немок от 8 до 80 лет. Это была армия насильников».

Дальше – больше. Некий специалист по послевоенной Германии американец Джонсон насчитал уже 15 миллионов изнасилований. Тема русских зверств в Германии 1945 года не закрыта и по сей день. Почитайте книгу Ингеборги Якобс «Добыча» – волосы поднимаются от придуманных, но красиво поданных антисоветских и антирусских ужастиков.

Одесский писатель Валерий Смирнов на своих персональных сайтах утверждает, что Красная армия изнасиловала 6 миллионов узниц немецких лагерей. А вот главнокомандующий войсками США в Европе генерал Эйзенхауэр заявлял: «Все население Германии параноидально. И нет никаких причин обращаться вежливо с этими параноиками».

Ни Сталин, ни Жуков, ни Молотов ничего подобного себе не позволяли. Только публицист Илья Эренбург кричал: «Убей немца!» Но это частное право журналиста.

У нас в стране данная тема затрагивалась со времен перестройки и гласности в произведениях Александра Солженицына и Льва Копелева, а сегодня – Марка Солонина и Гавриила Попова. Фактически это делалось и делается по заказу американцев. У этих мифов своя логика. Превратить немцев из агрессоров в жертв. Приравнять сталинский СССР и гитлеровскую Германию. Превратить Красную армию, ее воинов из армии-победительницы в толпу остервенелых, жестоких зверей.

Но прозрение постепенно приходило и к немцам. Один из помощников Геббельса доктор Вернер Науман признавался: «Наша пропаганда относительно русских и того, что население следует ожидать от них в Берлине, (да и в других районах Германии. -Авт.) была так успешна, что мы довели берлинцев до состояния крайнего ужаса», но «перестарались – наша пропаганда ударила по нам самим».

Немецкое население давно было психологически подготовлено к образу по-звериному жестокого «недочеловека» и готово было поверить в любые преступления Красной армии. Советские войска в лучшем случае сравнивались с ордами жестокого завоевателя Аттилы из раннего Средневековья.

Ярость советских воинов, вступивших с боями на вражескую землю, была вполне объяснимой, однако лавина ответной мести не захлестнула Германию, а криминальные поступки, эти неизбежные спутники войны, совершали военнослужащие всех союзных армий. Это могут забыть только люди, которые страдают амнезией на историческую память или лукавством.

Комендант Берлина генерал Берзарин своим гуманизмом через полевые кухни доказал всю абсурдность геббель-совской пропаганды о том, что русский медведь пришел в Германию, чтобы задрать всех немцев. А чего стоит одно из первых постановлений Военного совета фронта, принятого в середине мая 1945 года за № 080 – о снабжении молоком детей Берлина. Возле наших полевых кухонь постоянно крутились голодные старики, дети и, конечно же, уцелевшие домашние животные – кошки да собаки. Они тоже были голодные, и им кое-что перепадало от сердобольных наших кашеваров.

– Тяжело сегодня читать, – говорил Леонид Георгиевич, – «труды» некоторых немецких «историков», пивших, возможно, именно это берзаринское молоко. Удивляет то, что эти «труды» заботливо перевели на русский язык и аккуратно издали в России. В них как раз и говорится о захватнических, насильственных мотивах в поведении «советских оккупационных войск». Подчеркивается агрессивный менталитет

восточных славян в изложении недобросовестных авторов. Во времена Советского Союза подобные издания не рисковали появляться, а если уж у хозяев очень свербило, то они маскировались под мемуары всевозможных «белокурых рыцарей» и «сыновей Вотана».

В мае сорок пятого года из полуголодного Советского Союза поступило в Берлин 96 тысяч тонн зерна, 60 тысяч тонн картофеля, 48 тысяч голов скота, молоко, сахар, масло, многие другие продукты и лекарства. Что-то не похоже на «агрессивный менталитет восточных славян». После этого берлинцы стали быстро оттаивать в прямом и переносном смысле…

* * *

Есть необходимость обратиться к объективному арбитру – военному контрразведчику Смерш, опять к Леониду Иванову, который своими глазами видел реальную картину событий в Берлине с приходом наших войск и которому нет оснований не верить.

Из воспоминаний Иванова:

«Запомнилось, что в первом немецком доме, нуда мне довелось зайти, чувствовалось недавнее присутствие хозяев, они бежали буквально с нашим приходом. На кухне на выключенной плитке еще потрескивало приготовленная яичница…

На следующий день после перехода границы у дорог появились здоровенные плакаты с надписями: «Вот она, проклятая Германия» или «Добьем фашистского зверя в его логове». У одного из этих плакатов, помню, стояло пролетка с тремя убитыми голыми немцами с трубками во ртах и в цилиндрах. Такой же немец сидел на месте возницы. Над пролеткой – плакат «Вперед, великая Германия». Такая вот жуткая военная картинка запомнилось мне на всю жизнь. Что было – то было.

Конечно, озлобленность и чувство ненависти у некоторой части наших солдат и офицеров в отношении немцев были сильны. Это относилось прежде всего к лицам, потерявшим в ходе войны родных и близких. В отдельных случаях ненависть и озлобленность проявлялись в изнасилованиях, расстрелах фашистов, поджогах домов…

Это продолжаться долго не могло, и вскоре была издана директива ГЛАВПУРа, разъясняющая, что Красная армия вступила на территорию Германии не для мщения, унижения и порабощения немецкого народа, а для его освобождения от гитлеризма… Предлагалось вести разъяснительную работу среди немцев о роли и задачах Красной армии на немецкой земле. Надо ли говорить, что директива эта была очень своевременна и сыграла важную роль…»

– Леонид Георгиевич, скажите, были ли массовые явления изнасилования немок, о чем сегодня пишут зарубежные писаки и некоторые наши «дипломированные историки» войны? Наши называют уже цифру – сто тысяч, и ни меньше ни больше, иностранцы – миллионы.