Шахта - Дэвид Джеймс Шоу

парень выглядел достаточно нервным. Может, он периодически употребляет. – Переезжаешь сюда, значит?

– Да. В квартиру 207.

– Значит, ты прямо подо мной. Я живу в 307-й. Если закачу слишком шумную вечеринку – не стесняйся. Присоединяйся.

– Учту. – Он переместил вес коробки на другую руку.

– У тебя уже была экскурсия? Познакомился с Фергусом – и все такое?

– О да. – Новенький улыбнулся, обнажив передние зубы, и закатил глаза. – Просто жуть. Мне показалось, парень уже мертв и сохраняет плоть от разложения с помощью одеколона.

Круз ухмыльнулся.

– Только этот метод не очень работает. Я Круз.

– Джонатан. Приятно познакомиться.

Круз состроил смешную гримасу, словно не привык, чтобы у людей были такие длинные, высокородные имена. Джо-на-тан? Уффф, премного благодарен. Однако эта мысль не задержалась и секунды.

Они обменялись рукопожатием, перчатки при соприкосновении издали офигенный звук трения кожи о кожу.

– Помочь тебе поднять вещи в квартиру, Джонатан?

– Нет, я уже почти закончил. Заметил, что лифт сломан.

– Он всегда сломан. Забудь о нем. О прачечной тоже. Она больше похожа на комнату ожидания в аду.

Джонатан фыркнул.

– Мне удалось раздобыть машину для переезда только на это время. Вот еще одна причина, по которой я крадусь здесь так поздно. А ты по ночам работаешь?

– Типа того. Просто поздно ложусь спать. – Он взглянул на ноги Джонатана. На нем были высокие кроссовки Reebok, промокшие насквозь. Нездешний. – У тебя куча папок и бумаг. Работаешь в офисе?

– Типа того. – Он начал уставать. – Слушай, мне лучше закончить, а то вырублюсь прямо здесь. Рабочий день начинается в девять. Кто знает, может, мой грузовик уже засыпало снегом, Круз.

Круз видел, что взгляд зеленых глаз слегка померк, как индикатор компьютера, сохраняющего только что полученную информацию в правильной директории. Значит, Джонатан запомнил его имя.

Он освободил лестничный пролет и пропустил Джонатана. Потом стряхнул снег с куртки, пока не растаял. Если Баухаус пришлет обещанную девушку сегодня, бедняга Джонатан до утра не сомкнет глаз.

– Еще увидимся, Джонатан.

Джонатан снова кивнул, и каждый пошел своей дорогой.

«Парень, наверное, решил, что я идиот», – подумал Джонатан и положил коробку в кузов пикапа Баша. Он случайно захватил коробку с его документами вместе с собственными вещами. Очень смешно. Теперь нужно везти назад. Ему в любом случае надо было съездить туда еще раз. После этого переезд будет завершен.

Джонатан поднял две последние коробки из этой партии, в основном вещички, позаимствованные в «Рапид О’Графикс», и направился к выходу на Гаррисон-стрит. Полушутя он подумал, что этот Круз выглядит так, как он представлял себе наркодилера.

Девять

Марио Веласкес услышал, что плохой дядя идет назад, и спрятался.

Самым важным событием короткой двухлетней жизни Марио на данный момент был переход из фазы младенца в новый пугающе-захватывающий режим активного передвижения. Он еще не научился ходить на горшок и словами выражать свои мысли, за исключением односложных восклицаний и повторения маминых команд. Передвигался по коридору третьего этажа Кенилворт Армс, упакованный в подгузник, заляпанную едой футболку и миниатюрные кроссовки со светоотражающими вставками на пятках. Вечно пачкал пеленки, но его мать была в этом не виновата. Хотя он еще слишком мал, чтобы прочитать надпись на своей футболке из секонд-хенда, гласившую «Я МАЛЕНЬКИЙ ВОНЮЧКА», тем не менее старался максимально ей соответствовать.

Услышав шаги и голоса на лестнице, Марио взвизгнул и скрылся за дверью квартиры 314. Он любил подглядывать. В дверном косяке была трещина, и он наблюдал сквозь нее.

Папа называл плохого дядю мексикашкой, но Марио не запомнил это слово. Он увидел заляпанные снегом сапоги и черную одежду. Плохой дядя огляделся и достал связку ключей. Марио услышал их позвякивание и сразу возжелал ключи больше, чем что-либо в этом мире. Чувствуя себя в безопасности в укрытии, он начал повторять движения, которые плохой дядя совершал ключами. Такими блестящими, прекрасно-шумными. Легкая дверь из оргалита, ведущая в коридор, открылась с глухим звуком, и плохой дядя зашел в нее. В то же время из нее выскочил черный кот. Закрывшаяся дверь едва не прищемила ему хвост. Кот обернулся на звук захлопнувшейся двери, сел и стал умываться – на случай, если кто-то за ним наблюдает.

Марио сразу забыл про ключи. Образ gato negro [31] захватил участок его мозга, отвечающий за хватание.

Обычно, когда Марио решал, что какая-то вещь должна быть только его, и сталкивался с сопротивлением, он издавал громкий вопль, от которого взрывался мозг. Потом следовала атака: руки вверх, туловище вперед и вопль, пока не кончится воздух в легких. Из-за его фирменного галопа казалось, что на третьем этаже обитают самые огромные и шумные крысы во всем Оквуде. Когда Марио бодрствовал, он бегал, а когда бегал, пронзительно кричал.

Мать огорчилась из-за того, что Марио сломал несколько семейных реликвий, передававшихся из поколения в поколение, и разрешила ему бегать в коридоре. Она строго-настрого запретила выходить на лестницу. Можно подумать, он понимал последствия. Лифт не представлял опасности – он не работал, и двери на третьем этаже были постоянно закрыты. То, что она решила дать Марио свободу, было своего рода компромиссом. Обычно мальчик оставался спокойным, но теперь ей приходилось каждый раз проверять, не является ли причиной этого спокойствия синдром внезапной детской смерти, которого она боялась больше всего. Кроме Марио, у нее была Элоиза, а кроме Элоизы… они с мужем еще не придумали имя.

Марио знал, что мама занята на кухне, в дымящемся королевстве пыхтящих кастрюль и горячих сковородок. Готовила поздний ужин для папы, который скоро вернется. Еда была еще не готова, поэтому Марио не мог ее радостно разбрасывать во все стороны. Мама выглянула из кухонной ниши, увидела сына рядом с входной дверью, где ему полагалось быть, и вернулась к готовке. Марио наблюдал за ней. Как раз вовремя. Только мама могла видеть невидимую линию заграждений, узником которой являлся Марио.

Но сейчас все мысли мальчика занимал черный кот. Он тихонько вышел из двери и попал в поле зрения животного. Видел его, хотел его и поэтому закричал. Пока это был неуверенный, любопытный крик, а не вопль, от которого лопаются стекла. Почти гульканье. Кот встал на четыре лапы, пока не уверенный в том, что начнется погоня. Ему не хотелось двигаться, если угрозы нет. Создание в подгузниках было не очень большим, но странно визжало. Кот давно понял, что от детских лап лучше держаться подальше.

Через сорок пять секунд мама проверит его местонахождение. Поэтому Марио знал, что, если не успеет схватить кота до этого, его награда будет