Капитан «Неуловимого» - Владимир Поселягин

Капитан противника тоже отдал приказ вперёд самым полным, а я, довернув, сделал так, чтобы их лодка оказалась на пути нашей торпеды. Дифферент делать не нужно, мы с малой находились на одной глубине. Это француз ниже на двадцать метров, да ещё и в стороне на три километра.

– Первый торпедный аппарат товсь! – скомандовал я.

– Есть товсь!

Стрелять я не торопился, пока не был уверен в результате. Субмарины сближались, и вот когда по моим расчётам попадание стало неизбежным, я скомандовал:

– Первый пуск!

– Есть первый пуск.

Торпеда ушла, и я пристально наблюдал за нею, скинув наушники: не хотел оглохнуть от разрыва. Прямое попадание в корпус у носа. Дав послушать звуки разрушения корпуса другим командирам (особенно хорошо был слышен удар корпуса о дно), я повёл лодку дальше. Бывший француз, поворачивая, направился нам навстречу: он слышал звук взрыва, но ещё, видимо, не понял, что случилось.

– Вторая субмарина идёт на нас… Похоже, средняя. Мы уничтожили малую, береговой обороны.

На француза я потратил две торпеды, зайдя сбоку. Первая попала в палубное орудие, оторвав его к чёрту, и нанесла повреждения внешнему корпусу. Но лодка осталась на ходу и начала проводить процедуру экстренного всплытия, продувая цистерны, вот и пришлось добить её второй торпедой.

После этого мы, опускаясь на глубину, на полном ходу направились прочь. Мы выполнили задание, навели шороху в Любеке, уничтожили немало боевых кораблей и теперь возвращались. Не припомню, чтобы столько побед было даже у немцев, а ведь они признаны лучшими подводниками в мире. Что они теперь скажут? Ну да, я читер, не отрицаю, даже признаю. Но кто не стал бы использовать такие сверхумения, если бы они у него были? Вот и я использовал.

Наверху уже рассвело. Акустики с тральщиков, слышавшие взрывы, покинув порт, начали розыски снаружи. Вот самолёты не нагнали: погода была нелётная.

Но мы ушли. На малом, иногда стопоря ход, пропуская над собой вражеские корабли, ушли. Мы возвращаемся, но у нас ещё остались две торпеды, и стоит найти цель, на которую их можно потратить. Может, к финнам заглянуть?

* * *

Наконец буксир подвёл нас к причальной стенке, и лодка, вернувшаяся из тяжёлого похода, встала у пирса. В общих чертах командование флота уже знало о наших успехах. На пути к Любеку, в порту и на обратном пути я отправил шифрованные сообщения.

Кстати, на обратном пути нам встретился конвой из трёх грузовых судов, которые шли из Финляндии под охраной двух кораблей сопровождения. Я передал командование Малькову, и он атаковал противника. Два транспорта мы отправили на дно, но все торпеды у нас вышли, и потом мы долго бегали от финнов.

И вот, наконец, наш тяжёлый поход закончился, и мы дома. Единственное, в чём я был уверен, так это в том, что меня снимут с лодки. Даже салют при входе на базу холостыми выстрелами в количестве потопленных судов и боевых кораблей ничего не решал.

Поэтому, забрав вещи, а также рапорты и документы, я покинул лодку, отдав честь её флагу в последний раз. А встречали нас с оркестром и запечённым поросёнком на подносе (вкусный!) – не знал, что эта традиция уже существует. Но главное, мы вернулись.

– Знаешь, как тебя немцы прозвали? – спросил адмирал, который нас встретил и принял от меня устный рапорт о походе. Мы устроились в его машине, а моя «эмка» ехала сзади. – Капитан «Неуловимого». Они такие силы задействовали в поисках, а вы ушли.

– Да, побегать нам пришлось.

Мы прибыли в штаб флота, где командиры оперативного штаба читали наши рапорты. Я наконец познакомился с командиром своего дивизиона, между прочим, вполне неплохим и знающим подводником с академическим образованием.

Потом последовало множество вопросов, на которые я честно отвечал. Насчёт расстрелянных финнов поморщились, но промолчали, такое на общий суд не выносят, это наше внутреннее дело. А вот большую часть наших приключений опишут в газетах. Два командира из политуправления уже работали над этим, превращая тяжёлый боевой рейд в красивую сказку. Ну, успехов им.

Прибыли мы утром, нас сопровождали тральщики, а буксир подвёл к месту стоянки уже к обеду. Так что всю бюрократию закончили в семь вечера. Но никто особо не спешил. Рапорты приняты, наградные тоже. Малькова я представил к Герою и к повышению в звании, комиссара к «боевику», остальных тоже к «боевикам» или Красным Звёздам, никто обделённым не остался.

О бунте тактично не вспоминали, всё же оба свою вину искупили, матрос даже «Звёздочку» заслужил: это он первым смело бросился к раненому и донёс его до рубки. В остальном всё в норме, поздравили с удачным походом.

После этого пригласили к адмиралу. Он был не один, а с членом Военного совета флота. Был накрыт небольшой стол, и адмирал, сам разливая водку по стаканам, сказал:

– Отметим ваше возвращение. Не обманул. Успехи твои просто огромны. Это же надо, старый броненосец, два эсминца, канонерка, ледокол, три подлодки и семь грузовых судов, пусть и нейтралов.

– Шесть, товарищ адмирал: того шведа, за которым мы прятались, немцы сами расстреляли.

– Вас бы не было, не расстреляли бы, – отмахнулся он. – Восемь вымпелов и семь транспортов – это немало, надо сказать.

Мы выпили. Я не стал занюхивать или закусывать, на что адмирал и корпусный комиссар одобрительно кивнули. И тут же разлили по второй. Теперь закусили. Я старался делать это аккуратно: не хотел парадную форму закапать.

Теперь слово взял член Военного совета:

– Иван, ты пойми. Ты, считай, как подводник состоялся. Но не может знаменитый подводник (а о тебе и раньше писали, и теперь ещё больше писать будут) воевать на немецкой подводной лодке. Не может. Это политически и патриотически неправильно. Поэтому было принято решение передать тебе под командование подлодку класса «К», крейсерскую. Её командира ножом пырнули в начале сентября, но лечение затягивается. Решили назначить тебя.

– Забавно, – захрустев огурцом, сказал я. – Я старпому своему так и сказал, теми же словами, что и вы: снимут с лодки и другую дадут, советскую. Я потому и вещи все с собой забрал, в машине лежат. А «семёрку» кому? Мальцеву? Он её отлично знает.

– Мальцеву, – подтвердил адмирал, разливая по третьей. – Две успешные атаки, три боевых корабля и два транспорта – на Героя вполне заработал. Так что утвердим наградной и звание дадим.

– Крейсерская лодка большая, тесно с ней на Балтике, – заметил я. – Больших глубин тут мало.

– А ведь он прав, – сказал Смирнов, член Военного совета. – У нас все лодки типа «К» забрали на Северный флот, и эту могут приказать перегнать туда, две остались. А Мальцев проведёт её через каналы, этот сможет.

– Тогда «С» дадим. – Адмирал задумался. – Только нет у нас свободных «эсок».

– Переведём какого-нибудь капитана с повышением, и Мальцеву отдадим его лодку с опытным экипажем.