Brainiac. Удивительные приключения в мире интеллектуальных игр - Кен Дженнингс

Притягательная сила игры очевидна. В отличие от реальной жизни, викторина — это строго организованная вселенная с четкими, заранее объясненными игрокам правилами. Каждый звуковой эффект, каждый музыкальный фрагмент, каждое изменение на игровом табло безукоризненно отрежиссированы и происходят синхронно во всех выпусках передачи, а власть ведущего над всеми элементами игры абсолютна. Игрок либо прав, либо неправ, как обязательно докажет скрытый на табло ответ. За каждым ходом игрока следует либо легкомысленное «тынц», либо раскатистое «бз-зз». У вопросов всегда есть ответы. У загадок всегда есть решения.

Мне кажется, что, по большому счету, секрет популярности тривии состоит именно в этом. В отличие от запутанных вопросов и взаимосвязанных решений, с которыми мы имеем дело в жизни, ответы в тривии всегда ясны и понятны: да — нет — как электрический выключатель. Правильно или неправильно. Один или ноль. Ты не можешь быть уверен, что не зря согласился на эту работу во Фресно, но ты можешь быть на 100 % уверен, что Манстеры жили по адресу Мокингберд Лейн, 1313. Ты, возможно, никогда не узнаешь, правильно ли повел себя с той девушкой, в которую был по уши влюблен в студенческие годы, но ты точно знаешь, что слово «Пенсильвания» написано на Колоколе Свободы с ошибкой. В конце концов, чтобы узнать ответ, достаточно перевернуть карточку.

Телевикторины выгодно отличаются от реальной жизни еще и тем, что в них вознаграждаются лишь умение и талант. В мире, где «не те» люди добиваются успеха, идя по трупам, или по праву рождения, или благодаря счастливому совпадению обстоятельств, викторины являются заманчивой альтернативой повседневности, где всем плевать на то, учился ли ты в Эксетере, или на то, кто женат на племяннице начальника. Все, что имеет значение, — можешь ли ты решить ребус, разбираешься ли в астрономии или знаешь ли текущую розничную цену на мастику для полов. И ничего больше. Может быть, тривия — это последний сохранившийся в Америке оплот меритократии?

Неудивительно, что упрощенная модель реальной жизни, каковой является викторина, так заманчива для фанатов. Но, вероятно, никто из них не был столь успешен на ниве своего увлечения, как Боб Боден, гуру викторин, который прислал мне видеозаписи решающей игры Стемпела и Ван Дорена. Боб вырос в Нью-Йорке и был завсегдатаем съемок таких популярнейших шоу, как Password. «В середине 1970-х, — говорит он, — викторины переехали в Лос-Анджелес, и я переехал вместе с ними». Учась в Университете Калифорнии, он начал свою сногсшибательную карьеру от фаната до «большой шишки» — ассистента, демонстрирующего суфлерские карточки, стажера на The Price is Right, ассистента режиссера Queen for a Day… В конце концов он оказался в кресле руководителя программ дневного вещания и за последние 20 лет поработал над бесчисленным множеством викторин для ABC, Марка Гудсона, реабилитированного Дэна Энрайта, Дика Кларка и Game Show Network. Сейчас он руководит новым каналом реалити-телевидения Fox.

Несмотря на карьерный успех, в душе Боб все еще обычный фанат викторин. Впрочем, не совсем обычный. Он фанат, обладающий замечательной коллекцией реликвий. Зная о моей старой страсти к викторинам, которая недавно вспыхнула с новой силой, Боб пригласил меня взглянуть на его музей во время моего следующего визита в Лос-Анджелес.

Он и его вторая жена Марла приглашают меня в гостиную своего дома в долине Сан-Фернандо. Боб — чрезвычайно дружелюбный малый с вечно улыбающимся ртом и темными нависшими бровями. Он пышет здоровьем человека, который недавно сбросил в спортзале не один килограмм. Мы болтаем о пустяках, но Бобу, очевидно, не терпится позвать меня в свой кабинет в задней части дома.

«Вы должны быть польщены, — говорит Марла. — До этого он убирался там только раз, и то тогда в гости приходил сам Дик Кларк![77]»

Через затемненный дворик Боб ведет меня в кабинет. Я понятия не имею, что меня ожидает. Но когда он щелкает выключателем, я застываю на месте как громом пораженный. Передо мной — сверкающая полиэстрово-пастельная пиратская сокровищница для фаната викторин, от пола до потолка заполненная ярко раскрашенными деталями декораций, безделушками и сувенирами. Почти на каждой стене есть что-то, что вызывает у меня неподдельное волнение: настоящий подиум из Family Feud времен Ричарда Доусона, гигантская J из старых декораций Jeopardy! колода огромных карт из Card Sharks, поблескивающий серебристый сектор «$5000» с «Колеса фортуны». Все эти единственные и неповторимые экземпляры были выклянчены у продюсеров, спасены из мусорных баков или, в паре случаев, таинственным образом исчезли со склада декораций. Это фанатская нирвана.

Для гиков весь этот мусор — священные реликвии, которые впору выставлять в Смитсоновском музее прямо между стулом Арчи Банкера и рубиновыми туфельками Дороти. Карточки «таинственного гостя» из What’s My Line? Фишка Плинко. Один из тонких до странности микрофонов Джина Рейберна с Match Game. Рамки с глянцевыми фотографиями Уинка Мартиндейла с Элвисом Пресли и Боба Юбэнкса с Beatles. Пюпитры с восстановленной версии To Tell the Truth и более современного Friend or Foe. Бумажный плакат с вопросом из старой Jeopardy! с Артом Флемингом, реликвия тех времен, когда телемониторы еще не существовали (надпись на нем гласит: «Это единственное, что осталось в ящике Пандоры после того, как она его открыла»)[78].

Что дальше? Гонг из Gong Show? Усы Алекса Требека? Заспиртованный Пол Линд?

Боб радуется моему восторгу, который похож на восторг изумленного малыша рождественским утром. «В гараже тоже кое-что есть!»

Перед тем как мы покидаем сокровищницу, Боб вручает мне несколько милых сувениров на память. Кукла, изображающая Чака Вулери, надувной Уэмми, большая сумка с эмблемой Greed и огромная папка весом примерно с Пэта Сэджека. «Это расписание всех дневных передач начиная с октября 1958 года и их рейтинги по Нильсену», — объясняет Боб. По-видимому, это проект всей его жизни, и он, возможно, считает, что я один из немногих людей на земле, которые способны его понять. Листая страницы, я обнаруживаю, что это действительно так. Глянь-ка, вот лето, когда мы вернулись из Кореи, а скребл показывали на полчаса раньше. А вот осень, когда снова стали показывать Password Plus, переименованный в Super Password!

«В чем, по-твоему, дело? — спрашиваю я Боба на прощание. — Почему викторины так глубоко трогают людей?»

«Работая в этой сфере, я иногда забываю, что мы — это фабрика по производству счастья. Мы превращаем желания в реальность. — Он мечтательно улыбается. — Вот что заставляет меня год за годом возвращаться на съемки „Цены удачи“. Атмосфера в студии наэлектризована: все жаждут знать, чье имя сейчас прозвучит. У меня мурашки бегут по коже. Это уникальное ощущение».

В Диснейленде я понимаю: когда выкликают твое имя, это на самом деле очень волнительно. Правда, трепет тут же сменяется паникой и тошнотой. Я неуверенно выхожу к месту игрока и сообщаю служащему свое имя и прочую необходимую информацию. Под потолком гремят вагнеровские аккорды музыкальной темы «Миллионера».