Змеиное гнездо - Томас Гиффорд

– Только один вопрос, Бритт. Кто-нибудь предполагает, как скажется известие о смерти Дрю Саммерхэйза на работе съезда?

– Нет, Джон, об этом еще не стало широко известно. Но к утру мы, конечно, сможем что-то сказать.

Дождь так и не перестал к тому времени, как шофер высадил Бена перед «Уиллардом», недавно отремонтированным и обставленным заново, что вернуло ему прежнюю роскошь, если не более того. Мрамор, пальмы, начищенная до блеска бронза – этот зал был одним из красивейших в мире. В дни своей славы «Уиллард» был президентским отелем, едва ли не центром всей политической жизни Вашингтона. Теперь времена переменились, в моду вошли другие интерьеры. Но ресторан по-прежнему останавливал на себе взгляд. Дрискилл прошел через вестибюль, посмотрел в глубину длинного коридора, обставленного ровными рядами пальм, уходившими вдаль, как на учебном этюде по перспективе. Свернув направо, он обогнул угол и оказался в баре «Раунд Робин», где издавна президентствовал Джимми – человек, которого Гор Видал назвал величайшим барменом мира. Джимми был на посту, озирал группки людей, собравшиеся вдоль стен бара. Он что-то такое полировал, прерываясь, чтобы смешать коктейль или налить бокал одного из излюбленных им вин. За столиками под карикатурами на величайших деятелей Америки не было свободных мест.

Дрискилл протолкался сквозь толпу и занял табурет у стойки. За пять-шесть мест от него восседали два сенатора, а на одном из углов обосновался председатель финансового комитета парламента.

– Добрый вечер, мистер Дрискилл. Рад снова видеть вас в Вашингтоне. – Как будто он был здесь завсегдатаем. Джимми обладал феноменальной памятью на лица. – Ужасно жаль мистера Саммерхэйза. Когда-то он частенько здесь бывал.

– Спасибо, Джим.

– Что вам подать?

– Водку с тоником, слабее котенка, если можно.

Джимми зазвенел кубиками льда в высоком бокале.

От его спокойного размеренного голоса становилось легче на душе. Он, почти не отвлекаясь, принялся рассказывать Дрискиллу о недавней поездке на свои любимые калифорнийские виноградники. Он помнил, какой виноград растет на какой стороне дороги, сколько солнца попадает на каждый участок – словом, все.

– Ну, а сейчас какие новости, Джим?

Джимми, уже поставивший бокал перед Дрискиллом, был занят приготовлением «Манхэттена».

– В нашем городишке становится малость напряженно, мистер Дрискилл. Я от кого-то слышал, будто готовится что-то крупное. Сами знаете, от слухов никуда не денешься. Не знаю, о чем речь, но толкуют об этом уже не первый день.

– Может, о смерти мистера Саммерхэйза?

– Нет, она-то для всех оказалась ударом. Нет, какое-то политическое событие.

– Хорошее?

– Для кого?

– Для президента.

– Насколько я слышал, нет, мистер Дрискилл.

– Что ж, поживем – увидим.

– А вот и мистер Макдермотт – я вас оставлю.

– Только сперва выставь мне водку «Коллинз», Джимми, – бросил Макдермотт, причаливая к стойке. – Бен, ты ведь знаком с Джимми – любимцем Гора Видала! – Бен кивнул. – Господи, Бен, что за мерзкий день. – Макдермотт раскраснелся, на лбу у него выступила испарина. – Мерзость хренова… – Что-то было не в порядке с его голосом.

Только теперь Бен заметил, что Мак пьян. Глава администрации нагрузился!

– Ты, похоже, принимал соболезнования в жидком виде. Хотя ты прав. День был не слишком удачный.

Не прошло и суток, как он нашел тело Дрю в оранжерее.

– О, с Дрю конечно дело плохо, само собой. – Мак медленно, старательно выговаривал слова. – Но что особенно мерзко для меня – я хочу сказать, для меня лично, – это что я услышал о Дрю чуть ли не последним в Вашингтоне. Господи боже, да чертово телевидение объявило обо всем прежде, чем президент собрался уведомить главу своей администрации. Как, по-твоему, я должен себя чувствовать? Дерьмо! Я теперь ничего о Чарли не знаю. Похоже, мне дали отставку. – Он зажег сигарету и закурил, прикрывая ее трясущимися ладонями, выпуская дым в воздух над головой. Взгляд он фокусировал с заметным трудом. Он взмахнул сигаретой, неуклюже пожал плечами и сделал большой глоток. – Ты все знал о Дрю, так? Тебе он сообщил, вытащил из Нью-Йорка – главное, чтоб Дрискилл знал, а главу администрации – к черту.

– Я знал.

– Ну и пошел на хрен. – Мак щурился от дыма. Пряди волос лезли ему в глаза. Он выглядел много старше своих лет. Седина у него появилась во время кампании четыре года назад. Пальцы, державшие сигарету, дрожали.

– Ты меня сюда зазвал, чтобы послать на хрен? – Дрискилл слезал с табуретки, собираясь уйти.

– Брось, Бен – господи, что ж ты такой обидчивый! – Мак как-то опал внутрь, будто надувной человечек, которого стянули веревочкой. – Ну, извини… ты прав, я немного выпил… Дай вздохнуть, Бен. Мне надо с тобой поговорить. – Он держал Дрискилла за отворот пиджака.

– Ну так, ради бога, возьми себя в руки. Напившись в «Уилларде», ты вряд ли сильно поможешь президенту.

– Смею ли сказать, не поразив твою чувствительную натуру… – Мак запинался, – что сегодня я не слишком-то рвусь помогать президенту? – Он сделал еще один глоток. Выдернул носовой платок из заднего кармана, выронил, с трудом дотянувшись, подхватил с пола и протер лоб. – Пошел он на хрен, вот что я тебе скажу. Мне нужна твоя помощь, Бен… не то он совершит жутко большую ошибку. – Макдермотт перешел на шепот. Джимми глянул на них издали, поймал взгляд Дрискилла и покачал головой. – Кто-то должен ему сказать, что он не может выставить меня за дверь и управиться со всей кампанией в одиночку. Он провалится на фиг. – Его губы придвинулись к самому уху Дрискилла. – Последние недели я обо всем узнаю последним. – Он тихо рыгнул в кулак.

– Не знаю, чем я тут могу помочь, Мак. Мне он тоже об этом не говорил.

Так вот в чем дело. Макдермотту – трезвому или пьяному – понадобился заступник. Это все равно что ступить на зыбучий песок. Дрискилл понимал, что стоит ему вмешаться, и он пропал – кампания засосет его с головой.

– Я здесь вообще проездом. Должен успеть на вечерний поезд в Нью-Йорк.

– Брось, Бен, ты ему самый старый друг. Не можешь же ты так бросить меня… нас. Я ни о чем особенном не прошу, так, словечко в подходящий момент. – Он снова утер лицо.

– Не знаю, Мак.

– Послушай, Бен… он проиграет. По-крупному. Все оборачивается против него. Он бросается на самых верных союзников. На меня… или на Эллен, к примеру. Собирается вышвырнуть ее пинком под зад, потому что ему не по нутру плохие новости. Поэтому он готов казнить вестника. – Мак выхватил из мисочки сырную рыбку и сжевал ее. – Если он выставит Эллен, могу тебе сказать: я, скорее всего, тоже уйду.

Его роман с Эллен начался с первых дней первой кампании. Жена Мака держала книжную лавку в Мэриленде и не слишком интересовалась, где ее муж. Ей хватало полученных по наследству денег. Может, это уже ничего не значило. Никто не сомневался, что Мак с Эллен любят друг друга. Но он был католиком, и для него развод являлся проблемой.