Святой Франциск Ассизский - Мария Стикко

Ее не привлекали песни гийаров, не смешили выходки шутов, разговоры подруг не развлекали ее, канцоны и сирвенты наводили на нее тоску — не тоску по неведомой любви, но тоску по беспредельному. Когда же родные заговаривали с ней о замужестве, она отвечала: «Подождем!» — для того лишь, чтобы не сказать: — «Я не хочу».

Почему же она не хотела?

Пока она спрашивала себя о том, чего же ей хочется и как прожила бы она свою жизнь, святой Франциск начал проповедь. Ему исполнилось тогда тридцать лет, и в сущности кроме голоса и глаз в нем не было ничего красивого, но когда он говорил, именно глаза и голос устремляли его к Богу. Проповедь его поражала так прежде всего потому, что он говорил так, как жил. Многие проповедники, призывая людей к покаянию и добрым делам, сами того не делали — он же поступал именно так; красоту и радость, к которым люди стремятся в жизни, он вкладывал в слова свои, чтобы привлечь к добродетели, то есть действием его было слово, а словом — поэзия, озаренная поступками. В словах чудесного проповедника Клара услышала ответ на свой вопрос и решила поговорить со святым Франциском.

ПРИЗВАНИЕ СВЯТОЙ КЛАРЫ

Мадонна Клара рассказала своей подруге, Боне ди Гвельфуччо, о том, какое впечатление произвел на нее певец Божий еще с того времени, когда под улюлюканье мальчишек просил подать ему камни, чтобы восстановить церковь Сан Дамиано. Ни воинственная доблесть, ни храбрость на турнире не сравнились бы с его смелостью, придворная роскошь была ничтожной в сравнении с этой нищетой. Брат Руфин и брат Сильвестро были родственниками Оффредуччи, и двум подругам удалось повидать святого Франциска.

При первой же встрече в Порциунколе Франциск, знавший ее в лицо и наслышанный о ней, понял, что из тысячи душ не найдется другой, которая так хорошо понимала бы его и была бы способна следовать за ним более преданно. Пока, трепеща от восхищения, Клара открывалась ему и просила, чтобы он научил ее жить для Бога, в совершенной нищете, святой Франциск предавался думам и воспоминаниям.

Эта девушка, стоявшая перед ним на коленях, из тех самых Оффредуччи, которые с таким презрением смотрели на него, когда он был всего лишь сыном торговца, он же смотрел на них с завистью, ибо мечтал о рыцарских золотых шпорах. Дядя Клары, Мональдо, сражался против него и его войска при Коллестраде. И вот теперь лучшая представительница этого семейства оказывала ему честь, вернее не ему самому, но предмету его мечтаний — ни один рыцарь не мог даже и помыслить о такой чести. Кто из рыцарей короля Артура удостоился столь высокой награды?

Глашатай и трубадур Христа тотчас же ощутил, что долг его — посвятить девушку своему Царю. Он согласился поговорить с нею тайно, в ее доме или же в доме ее подруги, или же в Порциунколе, чтобы рассказать ей, как бессмысленно мирское существование, как возвышенна жизнь в Боге, и жизнь в нищете, не скрывая и тех тяжких лишений, которые ей предстоят, но разжигая в ней любовь к Господу, с помощью которой можно победить любые невзгоды.

Готовиться к этому он стал немедленно. Клара еще больше укрепилась в своем намерении, и в тот же час проявилось единение ее духа с духом учителя, ибо, приняв решение, она не пожелала ждать. Ей, хрупкой барышне, надо исполнять дословно все, что предписывает Евангелие? Хорошо, пусть так! Дочери рыцаря, для которой самое необходимое то, что для других — излишняя роскошь, надо жить в бедности? Пускай! И ведь речь шла не о том, чтобы уйти в известный уже монастырь или пойти по проторенному пути, но о том, чтобы идти своей дорогой, стать основательницей нового Ордена, повинуясь слову нового человека, которого мудрецы старого образца считали немного безумным.

Накануне Вербного воскресенья 1211 года, Клара отправилась к святому Франциску, стремясь узнать, когда же она сможет полностью посвятить себя Богу и оставить свой дом. Учитель объяснил ей, что нужно для этого сделать. Утром Вербного Воскресенья, на торжественном богослужении, жители Ассизи увидели мадонну Клару дельи Оффредуччи в роскошном платье, изящную, красивую и радостную, в окружении сестер и подруг. Такой она не была никогда.

«Не иначе как мадонна Клара обручена», — шептались любопытные Во время службы Клара погрузилась в столь глубокие размышления, что не заметила, как все поднялись и направились к алтарю, чтобы получить священную оливковую ветвь. Очнувшись, она не осмелилась пройти через всю церковь одна. И тогда произошло знаменательное событие. Сам епископ Гвидо, человек прозорливый, выбрал лучшую ветвь, сошел со своего места вниз по ступеням и вложил ее в руки молящейся. Церковь в лице епископа благословила святую Клару, как и святого Франциска, и приняла новый образ религиозной жизни.

ПОБЕГ И ОТРЕЧЕНИЕ

Лунной ночью городок Ассизи спал, освещенный луной. Казалось, что уснул и дворец Оффредуччи. Уснули семеро суровых рыцарей, спала мадонна Ортолана и ее младшие дочери, спали служанки, даже сторож у парадной двери задремал, растянувшись на лавке. А Клара готовилась к побегу. Затаив дыхание, на цыпочках, она прошла сквозь темные залы, спустилась по лестнице, и так как она не могла бы пройти через охранявшуюся дверь, то направилась к «двери мертвых», — такая маленькая дверь была в каждом средневековом доме, и служила она только для того, чтобы выносить из нее гроб. Проход был завален камнями и бревнами. С трудом, царапая себе руки и вздрагивая от каждого шороха, Клара вытащила все камни и поленья с невероятной для нее силой — и оказалась на свободе. Ее поджидала подруга, Пачифика ди Гвельфуччо. Быстро и легко в тишине лунной ночи две девушки бежали через холмы.

В церквушке Санта Мария дельи Анджели братья распевали гимн Богу, думая: «Придут ли они или их побег обнаружат? Не встретят ли они опасности в пути?»

Брат Руфино и брат Сильвестро были посланы им навстречу, а затем и все рыцари Бедности двинулись с зажженными факелами вперед, чтобы принять беглянок, и препроводить их в пылающем шествии через лес в церковь, где ждал святой Франциск. У алтаря Девы Марии Клара посвятила себя Всевышнему, обещая следовать за Ним в нищете, как велит устав, созданный ее учителем, Франциском. Для того, чтобы запечатлеть этот брачный договор, Клара сменила бархатное платье, ожерелья, расшитый каменьями пояс и атласные туфельки на плащ из грубого