Шатун - Сергей Шведов

В свой городец Торуса поспел как раз к ужину. У Лепка отвисла челюсть при виде Макошиных даров Велесову боготуру. Хватило у хитрована ума понять, что такие подарки даром не делаются.

– О дарах никому ни слова. А смердов побольше мани в наши края. Коли изгои проситься будут на землю, то пускай и изгоев. Серебром не сори, но помощь новосельцам окажи.

Лепок в ответ на наставления боготура только кивал головой. Себя он не обидит, в этом Торуса не сомневался, но безобразно хапать не будет. Лепок человек осторожный и знает меру во всем. Бывший Листянин, а ныне Торусов городец все более обретал жилой вид. Торуса неспешно обошел выстланный тесом двор, наведался в хозяйственные пристройки, осмотрел прикупленных Лепком коров, за которыми ходили невесть откуда взявшиеся женки, и остался доволен осмотром.

– Холопок, что ли, купил? – обернулся Торуса к тивуну.

– Зачем же я буду серебро тратить? – удивился Лепок. – Ныне сирот много ходит меж дворов. Вот их и подобрал. Жито во многих семьях на исходе, а до следующего урожая еще дожить надо.

Торуса спорить с Лепком не стал. Тивун прав: рабочие руки городцу нужны. И сейчас пятнадцать мечников прокормить непросто, а боготур думал уже о куда большей дружине. По силе в наших землях человека встречают, по силе и провожают.

– Коней надо прикупить, десятка два.

– Не многовато ли будет? – почесал затылок Лепок. – Кони ныне недешевы.

– В самый раз. Земля уже просохла, со дня на день купцы пригонят лошадей из степи. Отправляйся в Берестень и потолкайся на торгу. Может, из мечников кого присмотришь, мне люди нужны.

За стол боготур восходил первым, как и положено обычаем, следом уселись на облюбованные места дружинники. Почти всех Торуса знал с детства, и возрастом они от боготура недалеко ушли. Разве что Ревун вдвое других постарше. На Ревуна Торуса полагался как на самого себя, а потому и за стол сажал одесную, и уважение оказывал как равному. Ошуюю сидел Клыч, по крови он был Торусе ближе всех, да и удали ему не занимать

– Двух шалопуг вчера едва не поймали, – сказал Ревун. – Вынюхивали что-то возле городца. Мы их пугнули, так они ушли через реку вплавь.

– А как они выглядели?

– Один в годах уже, с сильной проседью, а другой безусый отрок.

Торуса переглянулся с Клычем и покачал головой. Скорее всего, это были сбежавшие от Макошиных ведуний Драгутинов родович и его спутник.

– Коли не пропадут, то к боготуру Рогволду пристанут, – сказал сидевший на дальнем конце стола Ступень. – Он на той стороне реки собирает ушкуйников.[18]Опять начнет щипать хабибу.

– С боготуром Рогволдом мне надо бы повидаться, – вздохнул озабоченный Торуса, – А ваша задача городец стеречь. Смотрите, чтобы смердов-новосельцев никто не обижал. Пусть все знают, что под рукой боготура Торусы жизнь безопасная и сытная.

К Рогволду, однако, Торусе удалось выбраться не сразу. Закружили заботы. Городец требовал неусыпного надзора. Лепок тем временем успел наведаться в Берестень и вернуться назад не с пустыми руками. Торуса на коней любовался и языком прицокивал. Хороши были кони, ничего не скажешь, но и содрали за них купцы тоже прилично. Лепок разводил руками и вздыхал, но по лицу было видно, что сделкой он доволен.

– Ган Митус приехал в город с двумя сотнями хазар, – сказал Лепок, понизив голос, – и купец с ним из хабибу – Ицхак Жучин. На торгу о хабибу говорят – из молодых, да ранний. А ган Горазд твердо взял власть в городе в свои руки, и Будимирова дружина держит его сторону.

Из Берестеня тивун привел с собой не только лошадей, но и рослого мечника. Торуса на мечника искоса поглядывал, прицениваясь к стати, броне и оружию. По всему выходило – гожий мечник. Боготуру показалось, что он видел его прежде.

– Садко это, – пояснил Лепок, – бывший мечник князя Твердислава. С ганом Гораздом он не поладил и ушел с княжьего двора. К тебе, боготур, хочет поступить на службу.

– Добро, – сказал Торуса, глядя в глаза мечника. – Коли возьмем добычу, то доля твоя в добыче равная со всеми прочими дружинниками, Садко. Коли в сече коня потеряешь, то новый конь – моя забота, а коли по недогляду пропадет конь, то замену ищи сам. Место тебе за моим столом, вровень с прочими мечниками. Согласен на мои условия?

– Согласен, – спокойно сказал Садко. – Можешь на меня положиться, боготур, не подведу.

Чтобы поближе присмотреться к новому человеку, Торуса, отправляясь к Рогволду, взял его с собой. Ну и Клыча с Влахом прихватил, на которых во всем полагался. Выехали с первыми лучами солнца, а через реку переправились вплавь, приторочив бронь и оружие к седлам. Река в этом месте была неширока, но потрудиться все равно пришлось, махая руками против быстрого течения. Снесло их вниз чуть ли не на треть версты, однако переправились удачно. Кони зло отфыркивались на берегу, а Торуса поспешил опоясаться мечом. Места здесь глухие – самое место шалопугам разгуляться.

Лес был богат дичью, как успел заметить Торуса, а по ручьям бобровых хаток с избытком. Бобровый мех на славянских торгах всегда в цене, заморские гости рвут его с руками. Не ко времени Рогволд здесь обосновался со своими ушкуйниками. Для Торусовых смердов это опасное соседство. Начнут, чего доброго, новоселов зорить, и Рогволд их не удержит.

К полудню подъехали к озерку, а навстречу всадникам с того озерка пырхнули гуси-лебеди. Да так густо пырхнули, что чуть небо собой не заслонили. Торуса только успел крикнуть «бей!», как три стрелы свистнули у него из-за спины, и три птицы камнем попадали на землю. Боготур с удовлетворением отметил, что новый мечник Садко не оплошал, не уступил в меткости и расторопности проверенным лучникам Клычу и Влаху.

Здесь же на берегу озерка испекли на углях подстреленных гусей. В приготовлении птицы Влаху равных не было, умел он ее приготовить так, что никакой стряпухе за ним не угнаться. Для мечника такое умение – божий дар. Чуть не вся жизнь у него проходит в походах, и тут уж если сам о себе не похлопочешь, то никто не подаст.

– На таких озерках вилы[19]чудят в лунную ночь, – сказал Клыч. – Мне один человек рассказывал, как закрутили его озерные женки и едва не уволокли на дно, чудом только спасся. Пришли на водопой кабаны и распугали вил. Месяц он потом от напущенной ими хмари отходил и целый год к воде подходить боялся.

– Вилы – это еще полбеды, – махнул рукой Садко. – А вот если Шатун повадится в село – тогда беда. Еще зимой встретил я на торгу двоих смердов, так они мне поведали, что в их село Шатун сначала вбросил свое семя, а потом, двадцать лет спустя, забрал своего сына. Шатуны в тех местах были хозяевами еще до прихода славянских богов, а потому и не хотят свою землю даром отдавать.

– А Шатунов, отрок пропал, говоришь? – спросил Торуса.