Меч Юга - Дэвид Вебер

Он с сомнением посмотрел на свои тяжелые сапоги для верховой езды. Их едва ли можно было назвать новыми, но они все еще были пригодны для использования - по крайней мере, после небольшой починки, - и все же они казались неуместными на корабле. И он не хотел тащиться в них слишком много лиг.

- Не волнуйся, - сказал Базел, проследив за его взглядом и мыслями. - Возможно, они не слишком приспособлены для пеших прогулок, но как только мы доберемся до Мэн-Хоум, нам понадобятся лошади.

- Ах, да. Лошади. - Тон Кенходэна был уклончивым, и Базел ухмыльнулся ему.

- Не беспокойся ни о чем, Кенходэн. Много лет назад народ Лианы научил меня, что они гораздо лучше смотрятся под задней частью мужчины, чем в его животе.

- Я задавался этим вопросом, - признался Кенходэн.

- Да, я подумал, как ты мог бы. - Базел хлопнул его по плечу. - Имей в виду, я думаю, что у Уолшарно и Гейрфрессы нашлось бы для меня пару острых словечек, если бы я не понял это прямо! Но теперь, если ты меня извинишь?

Градани заключил свою жену и дочь в общие объятия. Гвинна смахнула несколько слезинок и крепко обняла его, но при этом казалась уверенной, что ее отец справится со всем, с чем столкнется. Лиана была менее плаксивой, но в ее напряженных глазах читалось более четкое понимание риска.

- На этот раз только маленькие кусочки шкуры! - предупредила она его.

- Не хватит, чтобы залатать ботинок, - пообещал он. - Мне нужна та, что у меня есть - у меня большие кости, чтобы было их чем оборачивать.

- Вижу, ты помнишь! - Она яростно дернула его за уши, ее глаза заблестели.

- И как я могу забыть, когда ты так готова сделать это для меня, если я должен? - Он поцеловал ее в последний раз и поставил на ноги, затем повернулся к своей дочери. - Гвинна, ты присматривай за своей матерью.

- Как всегда, папа, - скромно пообещала она.

- Не надо мне "как всегда", негодница! Я сказал присматривать за ней!

- Да, папа.

Она хихикнула, и Базел нахмурился, глядя на нее. Она только ухмыльнулась в ответ, на щеках появились ямочки, а уши слегка подергивались от удовольствия. Он вздохнул и закрыл глаза в притворном раздражении, затем улыбнулся в ответ и коснулся ее щеки.

- Тогда ладно, - сказал он более мягко и повернулся обратно к своим спутникам. - Поехали - если мы не хотим пропустить прилив, Брандарк спалит мою шкуру раньше, чем это сделает Лиана!

Троица бодро двинулась в путь. Свежий после дождя воздух был прохладен у них в ушах, а солнце светило ярко. Рабочие трудились, заменяя разбитые окна и сломанную дверь, их трезвые выражения красноречиво свидетельствовали об их мнении о событиях ночи. Распространенное белхэйданское убеждение гласило, что предлагать какой-либо вид насилия кому-либо на территории Базела выходило далеко за рамки глупости. Нападение на его собственную семью было настолько близко к самоубийству, насколько это вообще возможно. И все же их трезвость объяснялась не столько тем фактом, что кто-то был достаточно безумен, чтобы попытаться это сделать, сколько тем фактом, что, несмотря на весь ущерб, охране было доставлено только одно тело. Но когда они увидели Венсита, поднялся новый шепот. Все они уважали Базела, и репутация Венсита была известна по всей Норфрессе, но они, по понятным причинам, стремились держать такого рискованного гражданина как можно дальше от своего города.

Базел обменялся парой слов с их бригадиром, прежде чем уйти по улице, и Кенходэна позабавило, как глаза мужчины провожали Венсита, проходившего мимо. Он почти чувствовал, как у мастера чешутся пальцы нарисовать знак против зла, но благоговейный страх перед волшебником явно сдерживал его.

Кенходэну жаль было расставаться с "Железным топором". В некотором смысле, это был единственный дом, который он когда-либо знал, и Базел, и Лиана - и Гвинна - приняли его по-настоящему радушно. Он положил руку на рукоять кинжала у себя на поясе, и теплое осознание принятия окутало лед его отсутствующей памяти. Но он заметил, что Базел ни разу не оглянулся. Спина градани была прямой, как пика, когда он шел по улице, но его уши - выразительные, как всегда, - были полуобернуты, как будто он улавливал любой звук сзади, когда он удалялся.

Кенходэн пожалел, что не помнит, как любил кого-то так сильно.

* * *

Оживленные улицы были для Кенходэна сном наяву.

Каждое зрелище было новым, таким же свежим, как воздух, которым он дышал, но ни одно из них не было полностью вырвано из контекста. Это было так, как будто он читал по крупицам о сотне предметов, а не так, как если бы он действительно видел или испытал их на себе. Он знал, что Белхэйдан был одним из крупнейших городов Норфрессы, но широкая, чистая улица была для него совершенно новой, и аккуратные здания с яркими крышами, смешанные с магазинами и домами, врытыми в глубь гор, восхищали его. Прохладный воздух северной весны был подобен вину, а жизненная сила, бурлящая вокруг него, доставляла ему удовольствие, которое он не мог описать. Это было почти... собственническое чувство, как будто Белхэйдан принадлежал ему и только ему, как продукт его собственных трудов.

Абсурдность этой мысли почему-то понравилась ему, и он усмехнулся, обдумывая ее.

Они свернули на улицу торговцев, широкую аллею магазинов и контор. Толпы были гуще, и в утреннем воздухе ощущались смешанные запахи грузов из полусотни портов. Кенходэн покачал головой, собираясь рассмеяться от чистого восторга, а затем они завернули за другой угол.

Голубое и серебряное вспыхнуло перед ним на смятом одеяле. Они стояли высоко на крутом склоне холма, мощеная улица спускалась к пристани Хирахима и обширному заливу Белхэйдан, где море глубоко врезалось в сушу. Это зрелище ударило Кенходэна, как молот, и его пульс участился, глаза заблестели, а горло наполнилось невыразимой болью тоски, которая заставила его застыть на месте.

Он остановился так внезапно, что Базел налетел прямо на него. Кенходэн споткнулся от удара - градани ростом более семи футов пришлось немного остановиться - и упал бы, если бы Базел не подхватил его. Градани удержал его в вертикальном положении, когда он задохнулся, ветер выбил из него дух, затем мягко усмехнулся и поставил его на ноги.

-